Непонимание сути права законодателями и судьями

Организация (назовём её Х) получила 4,5 млн. руб. с должника за давно выполненную работу. Получила через суд и с помощью судебного пристава-исполнителя, который несколько месяцев принудительно списывал эти деньги с банковских счетов должника.
Во время списания этих денег арбитражный суд принял заявление от кредитора (не от Х) о признании должника банкротом или, другими словами, возбудил дело о банкротстве.
Через месяц после того как Х получила все деньги с должника, в отношении должника была введена процедура, которая называется наблюдением. С введением этой процедуры прекращаются все исполнительные производства, и кредиторы могут получить свои деньги только в рамках закона о банкротстве. Но Х уже получила все свои деньги и полагала, что её мытарства уже закончились.
Месяцев через семь после введения наблюдения суд признал должника банкротом. А ещё через полгода конкурсный управляющий банкрота подал заявление в арбитражный суд о признании недействительными «сделок по списанию» денег в пользу Х и потребовал возврата этих денег в конкурсную массу банкрота. Мол, Х при списании было оказано предпочтение по сравнению с другими кредиторами, которые денег не получили.
Недавно, 8 августа арбитражный суд вынес определение, которым:
• признал недействительными «сделки по списанию» денег с расчётного счёта должника в пользу Х;
• обязал Х вернуть все списанные по недействительным сделкам деньги должнику;
• восстановил на эту же сумму задолженность должника перед Х.
В этом определении есть четыре странности.
Первая странность: действительное недействительно. Определение суда порождает неясную конструкцию – «сделки по списанию». Эти сделки суд признаёт недействительными, но непонятно, что недействительно: то ли само списание денег, то ли недействительны какие-то непонятные сделки по списанию.
Списание денег с банковского счёта нельзя признать недействительным в том смысле, что такое списание в действительности произошло: деньги ушли с расчётного счёта должника и Х их получила. Списание денег со счёта можно признать незаконным, но суд не признаёт списание незаконным. Суд признаёт недействительными непонятные «сделки по списанию».
Под сделкой принято понимать волеизъявление. Такое понимание встречается у дореволюционных цивилистов, в частности, у Г. Ф. Шершеневича. К сожалению, в Гражданском кодексе РФ нигде явно не сказано, что сделка – это волеизъявление. Но к счастью, об этом сказано в п. 50 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 25 от 23.06.2015.
Недействительность сделки, как недействительность волеизъявления понятна – изъявленной воле можно не следовать, недействительная сделка не порождает ни прав, ни обязанностей. Более того, отданное по недействительной сделке отдавший вправе потребовать обратно (ст. 167 ГК РФ).
Суд, признавая недействительной «сделку по списанию» так и не указал на волеизъявление, которое он признаёт недействительным. Возможно, это волеизъявление – постановление судебного пристава исполнителя о списании денег с банковских счетов должника. Но это постановление было принято задолго до возбуждения дела о банкротстве должника, и тогда поздно признавать его недействительным.
Если сделка по списанию – это само списание, то получается, что суд признаёт недействительным действительное: списание, в результате которого Х получила реальные деньги. Но признавать действительное недействительным допустимо лишь в шутку, а не в судебном определении.
Вторая странность: законно полученное Х обязана вернуть. Деньги с расчётного счёта должника списаны на законном основании, на основании постановления судебного пристава-исполнителя. Суд не отменяет это постановление. И вместе с тем суд обязывает Х вернуть законно полученные деньги на расчетный счёт должника, признанного банкротом.
Судебный пристав исполнитель должен исполнять решение суда. Он его и исполнял.
Только введение наблюдения в обязательном порядке приостанавливает исполнительное производство, и основанием для такого приостановления является определение суда о введении наблюдения. Только определение о введении наблюдения арбитражный суд обязан направить в кредитные организации, в которых открыты счета должника, и приставам. Но наблюдение было введено уже после того, как Х получила все присуждённые ей деньги в ходе исполнительного производства, после того, как было окончено исполнительное производство.
Однако законное списание денег с расчётного счёта должника в пользу Ответчиков суд признаёт недействительным.
Точнее, суд признаёт недействительной непонятную «сделку по списанию» этих денег. При этом «недействительность действительного» побивает законность, и законно полученные деньги суд обязывает вернуть.
Третья странность: предпочтение, когда нет предпочитающего. Все 4,5 млн. руб. получены Х ходе исполнительного производства, вся эта сумма принудительно списана с банковских счетов должника и перечислена Х, без учёта предпочтений должника.
Если предпочтение Х перед другими кредиторами оказал судебный пристав-исполнитель в ходе исполнительного производства, то следовало бы признать незаконным такое списание денег в пользу Х. Однако такое списание не было признано судом незаконным. Вместо этого признана недействительной непонятная «сделка по списанию».
Четвёртая странность: сделка не договор, а его принудительное исполнение. Списанные деньги, которые суд обязал Х вернуть на расчетный счёт должника, составляют менее одного процента активов должника. Эти деньги – запоздалая плата за работы, которые Х выполнил в 2010 году по договору в рамках обычной хозяйственной деятельности. А в соответствие с законом о банкротстве малые платежи (менее одного процента от стоимости активов должника) по обычным хозяйственным сделкам не подлежат оспариванию.
Однако суд посчитал сделкой не договор, а принудительный платёж, исполняющий этот договор. Суд посчитал, что этот платёж не может считаться «рядовой операцией, совершённой в процессе обычной хозяйственной деятельности», а потому эту «сделку» допустимо оспаривать и признавать недействительной. Но принудительный платёж – не сделка. Он не может быть признан недействительным. Но он может быть признан незаконным.
Полагаем, что все четыре странности определения суда порождены расширительным пониманием сделки. И такому расширительному пониманию способствует глава III.1 «Оспаривание сделок должника» Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». В п. 3 ст. 61.1 этого закона написано, что правила настоящей главы могут применяться не только к оспариванию сделок, но и к оспариванию иных действий, включая действия по исполнению судебных актов. Но нигде в законе впрямую не написано, что все оспариваемые действия следует считать сделками и что эти действия можно признавать недействительными. Действия, противоречащие закону, следует считать незаконными, их глупо признавать недействительными.
Конкурсному управляющему должника следовало бы обратиться в суд с признанием незаконности принудительного списания денег с банковских счетов должника, поскольку, на его взгляд, такое списание оказывает предпочтение Х. Но конкурсный управляющий обратился в суд с признанием недействительности таинственных сделок по списанию. И суд принял иск о признании действительного недействительным и даже признал действительное недействительным, потому что находился под влиянием главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», а ещё больше под влиянием Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23.12.2010 № 63.
Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» идёт гораздо дальше самого закона. Это Постановление называет сделками сами действия, в том числе списание денег в исполнительном производстве со счёта должника. И эти действия могут признаваться недействительными.
Судебное определение, о котором я пишу, не единственное. Таких определений тысячи по всей стране. И во всех этих определениях суд:
1) признает действительное недействительным;
2) на основании признания действительного недействительным обязывает вернуть законно полученные деньги;
3) утверждает, что кредитору оказано предпочтение в получении денег по сравнению с другими кредиторами, не указывая того, кто оказал предпочтение. Но нет предпочтения без предпочитающего;
4) называет сделкой не договор, а принудительное исполнение этого договора.

Причиной всех этих нелепых определений является невежество законодателей и судей в понимании сути права. Пробелы в понимании они заполняют подражанием друг другу в написании законов и в разрешении споров.