ИДЕАЛЬНАЯ ДУМА

ОСТАЛСЯ месяц до дня голосования на выборах депутатов Государственной думы.

Предсказывать грядущий партийный расклад довольно легко, хотя и здесь не исключены неожиданности. Левада-центр провел опрос о том, интересы каких слоев населения выражают те или иные партии.

Лидерство по количеству ответов разделили во всех позициях «Единая Россия» и КПРФ.

«Единая Россия» с большим отрывом от остальных лидирует в следующих категориях: банкиры и крупные предприниматели – 30%; работники спецслужб, армии, МВД – 28%; чиновники, бюрократия – 26%; все без исключения – 25%; руководители крупных предприятий – 23%.

А вот какие социальные слои представляет, по мнению опрошенных, КПРФ: простые люди, служащие, рабочие, труженики села – 31%; беднейшие слои населения, безработные, обездоленные люди – 23%; интеллигенция, учителя, врачи, инженеры, рядовые специалисты – 17%.

Не очевидно ли, каких избирателей в стране огромное большинство? За два прошедших года доля тех, кому денег не хватает на еду и одежду, удвоилась, достигнув 41%. При этом власть обращается с этим большинством все более беспардонно.

Первый вице-премьер смеется над квартирами в 20 кв. м. Уполномоченный по правам ребенка глумливо спрашивает у чудом спасшейся девочки «ну, как поплавали?». Премьер-министр, он же председатель «Единой России», по случаю отсутствия у правительства денег рекомендует пенсионерам держаться, а учителям – заняться бизнесом.

Тем не менее, согласно тому же опросу «Левады», за «ЕР» собираются проголосовать 57% из тех, кто уже определился с выбором, а за КПРФ – 15% (и столько же за ЛДПР).

А согласно опросу Фонда борьбы с коррупцией Навального, который трудно заподозрить в казенной услужливости, таких определившихся еще больше – 68%. Какие же выводы следуют из столь парадоксального расклада? «Единая Россия», пользуясь тем, что благодаря «крымскому» эффекту объективные социальные интересы и субъективные политические предпочтения населения прямо противоречат друг другу, явно нацелена на получение минимум простого большинства с прицелом на конституционное большинство в две трети депутатских мандатов. Телевизионное зомбирование и административный ресурс – факторы постоянные и пока не ликвидированные.

Поэтому будем смотреть на вещи реалистично. Однако дело не только в том, сколько каких партийных флажков будет стоять в зале заседаний Думы, но и в социально-классовом раскладе, который может сложиться в будущем парламенте в заданных условиях текущего экономического кризиса, социальных настроений и конституционных рамок. Стратегическая задача оппозиции, представляющей угнетенные трудящиеся классы, – обеспечить переход политической власти в руки этих классов.

Это главное, это стратегия, а все остальное – детали, тактика, инструментарий. Парламент в таком случае является одним из подсобных инструментов. Только под таким углом зрения и следует оценивать возможные итоги предстоящих выборов. Попробуем смоделировать, с точки зрения народных интересов, идеальную (совершенную) Думу – причем совершенную не «вообще», а именно в заданных жестких обстоятельствах. На что она в них максимально способна. По действующей конституции, права народного представительства ничтожны, возможностей у нынешней Думы не больше, чем у царской.

Тогда зачем вообще нужен безвластный парламент, какая от него может быть польза для оппозиции? Да, трибуна. Депутатский статус также полезен в отношениях с властью. Аппаратно-организационные возможности. Возможность помогать людям по частным вопросам, защищать своих сторонников от административно-полицейского произвола. Вносить отдельные незначительные поправки в законодательство… Все это было, есть и будет, но возможно ли что-нибудь сверх того? Рискнем заглянуть в будущее очередной Госдумы. Говоря словами поэта, ее грядущее – иль пусто, иль темно, но по меньшей мере одно событие произойдет в ее стенах обязательно.

Вспомним, как рассуждал запертый в воровской малине старший лейтенант Шарапов: «Что же нам обоим с Жегловым было известно заранее? Состав банды? Нет! Их характеры? Нет! Изменение плана? Нет! Место операции? Да! ...Место операции! Да! Да! Да! Изменить место действия они не могли! Фокса привезут туда, где мы рассудили удобным их взять». Так и здесь новой Думе предстоит минимум один раз – в мае 2018 года – давать согласие избранному президенту на назначение председателя правительства. А может быть, учитывая кризисное положение страны, придется прибегать к этой процедуре и чаще.

Отталкиваясь от данного факта и следует строить анализ и прогноз, ибо больше отталкиваться пока не от чего. Идеальная Дума в нынешних условиях – это такая, которая максимум на что способна, это не согласиться с кандидатурой премьера и вызвать тем самым правительственный кризис. Причем будем считать, что нам неизвестно, что это будет за президент и кого он предложит. Будет ли это согласие получено легко или тяжело, и будет ли оно получено вообще?

В новейшей истории Дума второго созыва четырежды отказывала Ельцину в согласии. Два раза она не соглашалась с кандидатурой Кириенко, утвердив его только с третьего раза, ибо третий отказ означал автоматический роспуск Думы и новые выборы. Как тогда шутили, «Дума легла на сохранение». И дважды был отвергнут Черномырдин, после чего Ельцин пошел на попятную и предложил Примакова – новые парламентские выборы в обстановке государственного дефолта грозили непредсказуемыми последствиями для режима.

Короткая история коалиционного правительства Примакова–Маслюкова–Геращенко лишний раз подтвердила, что взять власть (в том случае – просто сменить экономический курс) легче, чем ее удержать. Когда 12 мая 1999 года Примаков был отставлен, в стране кипели страсти вокруг начинавшихся в Думе 13 мая слушаний по выдвижению против Ельцина обвинений в совершении тяжких преступлений. Импичмент был вполне вероятен, и понятно, что Ельцин не мог не упредить событий, отставив Примакова, который к тому же не высказал ни намека на протест. Это, несомненно, оказало деморализующее воздействие на депутатов, и ни по одному из пяти пунктов обвинения не удалось собрать необходимых двух третей голосов. Ну, а дальше все пошло как по маслу, и 19 мая Дума безропотно утвердила Степашина премьером огромным большинством.

ВОЗМОЖНО ЛИ в обозримом будущем нечто, хотя бы отдаленно напоминающее тот приснопамятный парламентский бунт на коленях? Это зависит от того, как будет развиваться социально-экономическая ситуация, влияющая как на само голосование, так и, что еще более важно, на предвыборное поведение «элит». ХХ Петербургский международный экономический форум с участием всего российского руководства во главе с Путиным прошел под эпиграфом «На пороге новой экономической реальности». Его участники согласились, что новая реальность – это «эпоха» низких цен на сырье.

Однако уточним: не «низких», а цен, колеблющихся близко к реальной трудовой стоимости сырья. Для России это «эпоха» уменьшения или даже полной ликвидация спекулятивной сверхприбыли сырьевиков, неправомерно именуемой «природной рентой». Соответственно, в «сырьевой империи» будет неизбежно происходить понижение зарплаты, т.е. цены рабочей силы, до ее реальной стоимости – стоимости жизненных средств, минимально необходимых для функционирования и воспроизводства рабочей силы.

В российской примитивной, технологически деградированной экономике стоимость рабочей силы очень низка. Поэтому если в «эпоху» высоких нефтяных цен наемный работник имел возможность запрашивать и продавать свою работу по цене выше ее стоимости, то отныне он сплошь и рядом будет вынужден продавать ее ниже стоимости.

Хочу подчеркнуть, что это вовсе

НЕ ЭКСТРЕМАЛЬНАЯ ситуация. Наоборот, она обычна для рыночного хозяйства, в котором продукты продаются и покупаются по ценам, близким к их стоимости. Но в том-то и дело, что в нормальных условиях российское капиталистическое хозяйство несовместимо с жизненными потребностями народа. Как признала первый замминистра финансов РФ Нестеренко, «наша экономика в таком масштабе, в каком есть сейчас, не отвечает тем нашим обязательствам, которые мы набрали и которые мы обязаны исполнять».

В бюрократических верхах тоже возник дефицит ресурсов, и драка «элит» из-за них идет нешуточная, о чем свидетельствует не только перетряхивание силовиков и губернаторов, но и праймериз «Единой России», по итогам которых в список кандидатов не попало около 50 действующих депутатов Госдумы, в том числе известный телеведущий, председатель комитета по международным делам Пушков.

Разногласия внутри правящего класса проявились и на экономическом совещании у президента. Кудрин якобы констатировал, что Россия проигрывает войну, и предложил снизить геополитическую напряженность. А Путин якобы возразил, что суверенитетом не торгуем. Состоялся ли этот диалог в действительности, неизвестно, но он правдоподобен, поскольку военная мобилизация обогатила обработчиков и торговцев, оставив с носом сырьевиков и финансистов.

Обработчики воспрянули духом и добились того, что программу на период после 2018 года будет разрабатывать не только либеральная группа Кудрина, но и Столыпинский клуб, в котором видную роль играет Глазьев. Будет ли конкуренция двух групп перенесена в зал думских заседаний? Обязательно! И этому поспособствует новый избирательный закон, восстановивший одномандатные округа и перенесший выборы на сентябрь. Восстановление одномандатных округов, с одной стороны, почти наверняка приведет к увеличению численности фракции «ЕР». Но, с другой стороны, большое число одномандатников может привести не к консолидации, а разрыхлению фракции, снижению управляемости.

Анализ предвыборных партийных списков показывает, что в новом депутатском корпусе станет больше представителей бюджетного сектора и меньше бизнесменов. Можно также согласиться с выводом экспертов кудринского Комитета гражданских инициатив о том, что в Госдуме следующего созыва будут сильны голоса сторонников социального патернализма и перераспределения, а также о вероятности появления в Думе неформальной «муниципальной фракции», озабоченной прежде всего региональными интересами.

В спокойной обстановке этот скрытый дефект может никак себя не обнаружить, но в случае осложнения ситуации еще неизвестно, чем он обернется. Одномандатников будут проталкивать региональные мини-партии власти, а отношения (в первую очередь финансовые) регионов и федерального центра неуклонно осложняются.

Вот и председатель Совета Федерации Матвиенко уже позволяет себе говорить, что пришло время менять основы региональной политики, изменить распределение доходов между федеральным и региональными бюджетами, наделить региональные парламенты большими полномочиями. А от осложнения до обострения – один шаг. Недаром же вместо того чтобы договариваться с областными элитами, Путин назначает туда губернаторами бывших своих охранников. На отношения внутри депутатского корпуса повлияет и перенос выборов, мотивированный тем, что бюджет должен приниматься новым составом Думы.

И здесь власть может попасть в ловушку. Ведь уходящий состав проголосовал бы за бюджет без особых проблем, а теперь волей-неволей все одномандатники будут региональными лоббистами при дележке бюджета, который в следующем году обещает быть тощим. Можно уверенно прогнозировать, что довольных регионов будет мало, а недовольных много.

И это неизбежно скажется на последующей работе. Структура думского правительственного большинства получается рыхлой и более податливой к внешнему дуновению. Насколько большинство парламента окажется готовым к нарушению дисциплины и способным на «измену»? Измену хозяевам, но не собственным корпоративным интересам? Насколько многочислен и тверд будет способный повлиять на большинство оппозиционный элемент? Вот с этой точки зрения и следует оценивать итоги будущих выборов и качества новой Думы.

МИРОВАЯ история кукольного парламентаризма знает немало замечательных метаморфоз. Самые раболепные «народные представительства» вынуждены были принимать самые революционные решения, в одну ночь становясь народными представительствами не на словах, а на деле. Вот, например, отрывок из статьи в дореволюционной энциклопедии Брокгауза и Ефрона. «Не терпя вокруг себя ни малейшей искры самостоятельности, Наполеон наполнил все созданные им учреждения лишенными собственной воли и льстившими ему его креатурами.

В минуту испытания нельзя было рассчитывать на их твердость и стойкость; и действительно, после вступления союзных армий в Париж (31 марта 1814 года) назначенный им же сенат провозгласил 3 апреля 1814 года низложение его с престола, опубликовав в своем «Акте низложения» целый обвинительный акт против него, в котором ему ставились в вину нарушения конституции, совершенные при постоянной и деятельной поддержке сената». Автор статьи, либеральный народник В.В. Водовозов, явно проецировал судьбу Наполеона на современную ему историю, на возможную судьбу российского самодержавия. И оказался прав!

В 4-й Государственной думе, «избранной» по драконовским законам, с просеянными сквозь мелкое сито депутатами, без сосланных в Сибирь пяти большевистских депутатов, – в этой Думе в 1915 году, когда военная эйфория миновала, а кризис стал вырисовываться все явственнее, образовалось новое большинство – Прогрессивный блок, в котором не было ни одного левого депутата, но были либералы, октябристы и даже часть националистов.

Первоначально просьбы блока к царю были самые скромные: несколько частных реформ и назначение правительства – даже не ответственного перед парламентом, а всего лишь «министерства доверия». То есть целью блока было несколько более «справедливое» распределение власти между поместным дворянством и буржуазией при сохранении верховных прерогатив монарха. Но далее, когда под напором народного восстания в столице министры разбежались, а командующие фронтами посоветовали Николаю II отречься, именно Дума образовала на основе бюро блока с добавлением эсера и меньшевика временный комитет, который затем и сформировал Временное правительство.

Дума оставалась единственным органом, не утратившим еще легитимности в глазах населения. И потому она волей-неволей стала «операционной базой» новой рождающейся власти. Куда шли восставшие роты? К Таврическому дворцу. Куда везли арестованных министров? В Таврический дворец. Наконец, где заседал даже конкурирующий Петроградский совет рабочих депутатов? В Таврическом дворце. Сходя со сцены, Дума сыграла роль как бы нотариуса революции, заверившего ее итоги.

Во всемирной истории предостаточно примеров, когда парламенты, даже самые сервильные, становились такими нотариусами. Английский парламент в 1649 году, казнивший короля. Генеральные штаты в Великую французскую революцию, объявившие себя Национальным собранием. Уже упомянутый наполеоновский Сенат. Французские Национальные собрания 1830 и 1848 годов – первое посадило на трон нового короля, второе – провозгласило республику.

Все эти парламенты были последними более или менее легитимными органами предыдущих правящих режимов. И если в XX веке подобные события случались редко, то это потому, что в Европе абсолютистские и бонапартистские режимы почти перевелись.

Впрочем, нам у себя в России замахиваться на подобную перспективу рановато, но упускать ее из виду тоже не следует.