Сталин: требование историзма

 
 

Очень важную тему затронул В. Евлогин: соблюдение историзма в оценке персон и событий прошлого. О том же ещё с год назад говорил и С.Е. Кургинян, да и вообще, отвергая историзм, мы становимся на тропу, ведущую ко лжи.

Где могут появиться суждения, подобные следующему: Сталин был плохим, потому что не развивал сеть Интернет. И высказавший его вроде бы и не врёт: то, что при Сталине народ не пользовался Твиттером или ВК – истинная правда!!!

*
СТАЛИН: ТРЕБОВАНИЕ ИСТОРИЗМА!

Я не историк, а политолог, и потому личность генералиссимуса И.В. Сталина интересна мне в первую очередь в современном, злободневном смысле.

Не претендуя на полноту изложения исторического материала, я в то же время настаиваю на его достоверности, а смысл работы – раскрыть роковую роль «десталинизации» в нашем историческом поражении и всемирном позоре, до которого мы докатились.

Мы прошли бесславный путь от «мерзостей хрущевских», которые ещё можно списать на человеческую глупость до современного украинствующего юродства, за которым нет уже ничего человеческого, даже в рудиментарном смысле. Может быть пора остановится и задуматься? Задумайтесь – о большем я и не прошу…

Первое, что поражает у десталинизаторов – полное игнорирование принципов историзма, которым, вроде бы, всех учили в советской школе (наверное, десталинизаторы прогуливали). Никакой исторический деятель не может оцениваться по меркам современной НАМ эпохи. Он должен оцениваться по меркам СВОЕЙ эпохи, и никак иначе.

В правоведении об этом говорят так: «закон обратной силы не имеет». То есть запрет, введённый в этом году, в августе – не может считаться нарушенным в апреле того же года. Как же можно наказывать за поступок, совершенный ДО появления запрещающего его закона?! Юристы это хорошо понимают.

Меньше понимают это политологи. Ведь не только юридическая, но и нравственная оценка не может иметь обратной силы. А ведь, по большому счету, в «перестройку» наши люди обвинили советскую власть по нормам, введенным в обиход этой же самой властью!

Очень многие вещи, нетерпимые для советских людей 80-х годов ХХ века – на протяжении тысячелетий(!) были не только терпимыми, но и обыденными. Нас, например, шокирует т.н. «голодомор» – мы забываем, что голод был спутником человечества веками, задолго до появления советской власти, и что массовые голодовки при советской власти – не открыли, а закрывали эру царь-голода.

Здесь и необходим историзм оценок: не судить человека одной эпохи по меркам другой эпохи (тем более той, новой эпохи, которую он создал своим трудом и гением). Для современников ужасы в положении крестьянства были настолько обыденными, что современники их практически и не замечали. Голод не начался со Сталиным, он со Сталиным кончился. Казалось, навек, но либеральные реформы снова тянут нас в то болото, из которого, казалось бы, человечество выкарабкалось, подгоняемое пинками репрессий.

Принцип историзма проявляется и в том, что у Сталина был совершенно иной накал политической борьбы. Одно дело – поддерживать существование системы (впрочем, Горбачев не справился и с этим), а другое – сформировать новую систему на руинах. Энергия сопротивления во втором случае в разы больше, чем в первом. Надо понимать, что большинство убитых Сталиным – сами собирались вполне всерьёз убить Сталина, и замешкай он хоть на минуту – это бы и случилось. Борьба за власть в эпоху Сталина имела совершенно иную остроту, чем ныне: это была эпоха революционной «преторианской гвардии» – привычной к бунту и рассчитывающей менять императоров, как перчатки…

Совершенно иной накал был при Сталине и у борьбы народов за выживание. Ныне эта борьба придавлена тяжёлым спудом ядерного оружия. Благодаря ядерному зонтику, созданному Сталиным, мы можем более спокойно и неторопливо делать свои дела, меньше опасаясь фронтальной прямой атаки геополитических конкурентов.

Но сам-то Сталин начинал без ядерного зонтика! Его правление приходится на годы, когда, с одной стороны, технические средства уничтожения людей достигли пиковых значений эффективности, но с другой – ещё не возникло оружия, способного уничтожить всё человечество разом, вместе со всей планетой. Поэтому мы должны понимать совершенно иной накал геополитических противостояний, с которыми пришлось столкнуться Сталину, сохранившему в итоге наше физическое бытие, не давшему убить всех нас…

Эпоху Сталина нельзя рассматривать без безобразий, разрухи и террора предыдущей эпохи, нельзя рассматривать её, не проанализировав деятельность мировых деструктивных сил (от гитлеризма до агрессивного сионизма).

Наконец, её нельзя рассматривать в отрыве от заблуждений и мифов человечества его исторического времени, потому что любой человек живет в обществе и питается всеми предрассудками своего общества, хочет он того или нет.

Мы не можем рассматривать Сталина так, как будто бы он является нашим современником. Для того, чтобы стать современниками Сталина, мы должны переехать из города в деревни, жить там впроголодь в курных избах, пахать землю деревянной сохой, отражать набеги врагов не ядерной дубинкой, а конными армиями. Мы должны погрузиться в многоуровневый распад всего и вся – что мы отчасти сделали после «перестройки» -и, о, чудо! – вдруг стали лучше понимать Сталина…

+++

В рассуждениях десталинизаторов о власти есть нелепейшее, но глубокое убеждение, будто бы власть сама определяет уровень террора при себе. Сидит эдакая скучающая власть, и от нечего делать, говорит:

- Давай сегодня отстрелю десятерых врагов… А завтра никого не буду… Не хочу – вот и не стану…

Чтобы представлять власть скучающей самодуршей – нужно ничего не знать ни о власти, ни о жизни. Прежде всего: власть есть центр всеобщих устремлений. Поэтому скучать и дурака валять там никогда никому не дадут: зазевался на минуту – тут же скинут. И сядут на твоё место, и повторят твою судьбу, если сами зазеваются…

Уровень террора навязывает власти жизнь, та социальная среда, которая под властью находится. Тихих и смирных людей можно привести в чувство скромными символическими жестами власти. Но людей буйных, привыкших к шашке и обрезу, привыкших к анархии самоуправства – мягкая, гуманная власть в чувство не приведёт. Или власть должна стать адекватной злобе народной – или она падёт.

История перещупывает правителей, как бусины чёток. Напомню, что до Сталина был царь. Потом был князь Львов, потом Керенский, КОМУЧ, Колчак, Врангель… Были претендентами Троцкий, Рыков, Бухарин, Зиновьев, Каменев и ещё целая толпа людей, привычных к убийствам, как к чистке картофеля…

В такой исторической ситуации у власти никакого выбора – проводить или не проводить репрессии – не было. Не проводящая массовых репрессий власть перестала бы в такой ситуации быть властью. Её сменила бы другая – и дилемма повторилась бы.

Власть вольна погибнуть, перестать быть властью (как это сделал царь) – но она не вольна самовольно установить уровень репрессий. Если он окажется недостаточным – власть перестанет быть властью.

Поэтому вся задача гуманистов – противостоять чрезмерному террору, но это совсем уже другой разговор. Чрезмерный террор – конечно, печально, но недостаточный именно к нему и приведёт через очередной переворот…

За любой террор отвечает перед историей не только правитель страны, но и его оппоненты, а так же общество в целом. Выдающийся историк Л. Гумилёв, когда его уже при Горбачёве спрашивали в интервью, не держит ли он зла на Сталина, при котором сидел в тюрьме – отвечал так: «но ведь меня не Сталин посадил, а коллеги по кафедре»…

В период десталинизации возникло и окрепло представление о Сталине, как о тиране, увлекавшемся бессмысленной жестокостью. Жестокость, конечно, была (как была она и у Цезаря, и у Петра I, и вообще у любого значимого исторического деятеля) – но, важно отметить, весь массив свидетельств современников не говорит о её бессмысленности и бестолковости. Её признают как вполне рациональное действие, не только друзья, но и враги сталинизма.

Рассуждать о том, что «ничего не было» и Сталин просто дурака валял, потешаясь кровью – начали спустя годы после кончины генералиссимуса. При этом опирались на советскую мораль отношения к людям, совершенно иную (на порядок более жёсткую) чем моральная норма, соответствующая современникам революции.

+++

Попытки судить Сталина – это попытки судить историю. Судить её за жестокости и перегибы, за её повороты и провалы, в итоге приведшие нас в сегодняшний день… Судить наших отцов, дедов, прадедов, пращуров – за то, что родили в конечном итоге нас, а не кого-то другого.

Непонимание этого факта превращает для нашего народа десталинизацию в самосуд и самострел. Мы капитулируем перед теми враждебными силами, от которых отбились при Сталине, и позволяем их себя пожрать.

Между тем прогрессивность исторического режима можно мерить только одним: его влиянием на будущее, на судьбу человечества грядущих эпох. И в этом смысле влияние Сталина на судьбы человечества – грандиозно. Его режим не тратил все силы только на самоподдержание (как многие, включая нынешний) – он закладывал колоссальные заделы на будущее, давал будущему авансы.

И в этом смысле мы все перед ним в долгу. Десталинизация так же нелепа, как была бы, например, «девашингтонизация» для США, депетрофикация для императорской России и т.п.

Необходимо разделять историю и современность. У них разные мерки и критерии оценок.



Виктор ЕВЛОГИН