Удушение чекистской змеи

В предвоенное время и Германия активно наращивала работу своих разведывательных служб. Не  будучи достаточно сильной, чтобы развязать войну в середине 1930-х, нацисты пытались компенсировать это развитой системой сбора информации.

В СССР они достигли очень больших успехов и самым большим из них стал Николай Ежов, который получил к середине 1937 года огромную власть.

Он проводил конспиративные встречи с своим куратором , военным атташе германии, генералом Эрнстом Кестрингом, от него он и получал указания

Весной 1939 года Николай Ежов еще признавался в шпионаже на Германию, это потом он откажется от своих показаний и станет твердить что невиновен

Он будет отрицать все—шпионаж, заговор и участие в массовой фальсификации дел

Но в апреле 1939 г. он давал исчерпывающие показания о своей предательской деятельности

………………………………

Кестринг очень высоко ценил роль НКВД в планах немецкой разведки. Сам Ежов рассказывал об этом так:

«КЕСТРИНГ коснулся НКВД. Он говорил: «В общем плане задач, которые стоят перед нами, Народный Комиссар Внутренних Дел должен сыграть решающую роль.

Поэтому для успеха переворота и прихода к власти вам надо создать в НКВД широкую организацию своих единомышленников, которые должны быть объединены с военными».

КЕСТРИНГ заявил, что эти организации, как в армии, так и в НКВД, должны быть так подготовлены, чтобы к началу войны обеспечить объединенное выступление в целях захвата власти.»

Генерал Кестринг сделал ставку на маршала Александра Егорова, желая видеть его во главе военного заговора

Егоров стремился оправдать такое доверие Кестринга

Важной целью ставилось установление тесного взаимодействия с военными. Ежов так указывал на это:

«Летом 1937 года, после процесса над ТУХАЧЕВСКИМ, ЕГОРОВ от имени германской разведки поставил передо мной вопрос о необходимости строить всю заговорщическую работу в армии и НКВД таким образом, чтобы можно было организовать, при определенных условиях, захват власти, не ожидая войны, как это условлено по первоначальному плану.

ЕГОРОВ сказал, что немцы мотивируют это изменение опасением, как бы начавшийся разгром антисоветских формирований в армии не дошел до нас, т.е. до меня и ЕГОРОВА.

По словам ЕГОРОВА, немцы предложили наши конкретные соображения по этому вопросу сообщить как можно скорей.

Обсудив с ЕГОРОВЫМ создавшееся положение, мы пришли к заключению, что партия и народные массы идут за руководством ВКП(б) и почва для этого переворота не подготовлена.

Поэтому мы решили, что надо убрать СТАЛИНА или МОЛОТОВА под флагом какой-либо другой антисоветской организации с тем, чтобы создать условия к моему дальнейшему продвижению к власти.

После этого, заняв более руководящее положение, создастся возможность для дальнейшего, более решительного, изменения политики партии и Советского правительства в соответствии с интересами Германии.

Я просил ЕГОРОВА передать немцам через КЕСТРИНГА наши соображения и запросить на этот счет мнение правительственных кругов Германии.»

………………

Вскоре после этого, со слов КЕСТРИНГА, ЕГОРОВ сообщил мне, что правительственные круги Германии соглашаются с нашим предложением.»

В середине 1937 года лидеры Германии одобрили план Ежова и Егорова о свержении правящего режима в СССР

Такая организация к лету 1937 года была создана, на всех ключевых постах сидели люди Ежова.

Ежов так говорил об этом:

«Я решил организовать заговор в НКВД и вовлечь в него людей, через которых я смог бы осуществить террористические акты против руководителей партии и правительства

Фактически дело обстояло следующим образом: еще задолго до этого разговора с ЕГОРОВЫМ, при моем назначении Наркомом Внутренних Дел, мною была взята с собой в НКВД группа работников, тесно связанных со мной по контрреволюционной работе.

Таким образом, мое показание о том, что я приступил к организации заговора, следует понимать только в том смысле, что в связи с переговорами с ГАММЕРШТЕЙНОМ и установлением контакта с военными заговорщиками надо было в НКВД шире развернуть, форсировать, сколачивание заговорщической организации в самом НКВД»

Ежов говорил:

«Да, каждого из этих лиц я в той или иной мере поставил в известность об организации заговора, целях и задачах, которые мы преследовали.

В целом же все они знали о существовании заговора и выполняли даваемые им поручения по антисоветской заговорщической работе.

Каждому из них мною было дано задание расширять нашу организацию путем вовлечения людей, способных безоговорочно выполнять все наши указания по антисоветской работе.»

О ком конкретно говорил Ежов? Он рассказал о своих главгных сообщниках:

«1. Участниками группы, которая была создана мною лично, являлись: ЛИТВИН, ЦЕСАРСКИЙ, ШАПИРО, ЖУКОВСКИЙ и РЫЖОВ;

2. В состав заговорщической группы «северокавказцев» входили: ФРИНОВСКИЙ, ДАГИН, ЕВДОКИМОВ (хотя ЕВДОКИМОВ и не был работником НКВД, но о нем и о его группе работников НКВД я особо дам исчерпывающие показания);

3. Третья группа заговорщиков состояла из БЕЛЬСКОГО*, УСПЕНСКОГО, ЖУРБЕНКО*, РЕЙХМАНА, ЛЮШКОВА*, ПАССОВА, ГЕНДИНА и ЯРЦЕВА*.

Эти лица еще до привлечения их мною к антисоветской работе состояли в заговорщической организации, возглавлявшейся ЯГОДОЙ, БАЛИЦКИМ.

Я сохранил эти кадры заговорщиков и разновременно привлек их к антисоветской работе в НКВД, проводившейся под моим руководством.»

Правда не все из них были осведомлены, о сути контактов Ежова с немецкими представителями.

Полностью были информированны только лидер «правых» Ефим Евдокимов и второй человек в НКВД Михаил Фриновский. Вот что писал по этому поводу Ежов:

«Что же касается ЕВДОКИМОВА и ФРИНОВСКОГО, последние полностью были введены мною в курс дела заговора, знали абсолютно все, в том числе о моих связях с группой военных заговорщиков РККА и военными кругами Германии»

Ежов рассказал важные подробности обстоятельств, встреч с Кестрингом, он сказал адрес и количество явок:

« На конспиративной квартире НКВД по Гоголевскому бульвару ***(бывший особняк БАЛИЦКОГО)***.

С КЕСТРИНГОМ я имел на конспиративной квартире две явки. По договоренности со мной КЕСТРИНГ в эту квартиру являлся ***под фамилией «ИВАНОВ»***. Обслуживающий персонал квартиры мною заблаговременно предупреждался о беспрепятственном пропуске «ИВАНОВА».

Здесь на Гоголевском бульваре, в бывшем жилище В.Балицкого и проходили конспиративные встречи Ежова и Кестринга

Генерал Эрнст Кестринг приходил на встречу с Ежовым под псевдонимом "Иванов"

……………………..

Между тем продолжались чистки в НКВД.

Всего через два месяца после ареста Миронова, 14 августа 1937 г., санкционировали список, составленный Фриновским, где предлагалось «осудить по первой категории» (т. е. к смертной казни) большую группу бывших чекистов.

Среди них начальник СПО-2 (т. е. второго отделения СПО) В.В. Григорьев, старший майор госбезопасности замначальника Оперода З.И. Волович, начальник ОПС И.Ю. Лоренс и его заместитель И.В. Винецкий, заместитель Ягоды Г.Е. Прокофьев, начальники отделов К.В. Паукер и А.М. Шанин, бывший личный порученец Ягоды И.М. Саволайнен и другие

Георгий Прокофьев за участие в заговоре против советской власти был приговорен к высшей мере

Это произошло 14 августа 1937 г

14 августа Карл Паукер,бывший австрийский солдат и парикмахер, некогда охранявший все Политбюро пошел на расстрел

Он предал людей, которых должен был защищать

14 августа с жизнью попрощался бывший уголовник и главный «транспортник» СССР Александр Шанин

Их смертный час пробил. В тот же день оформили приговор и привели его в исполнение.

…………………

Оставалось решить проблему с Яковым Аграновым. Этот чекист был своего рода легендой, которая стремительно угасала, из некогда одного из самых влиятельных людей не только в НКВД, но и наверное во всем СССР он превращался в личность, с тонной компромата.

Ежов стремясь выгородить Агранова отправил того в Саратов.

 Янкель Шмаевич Соренсон, более известный как Яков Агранов среди чекистов был наиболее хитрым и изворотливым типом, которого можно было сравнить с ядовитой змеей

И даже в ссылке эта змея могла больно ужалить

Вот как описывает истоки саратовской «ссылки» Агранова А.И.Полянский в книге «Ежов. История «железного» сталинского наркома»:
«[В мае Ежов] вызвал к себе Агранова и сказал ему, что в Саратовской области НКВД работает из рук вон плохо и только опытный чекистский руководитель может исправить положение. Выбор Секретариата ЦК и руководства НКВД пал на него, Агранова, у которого уже есть опыт исправления подобных ошибок, когда он временно возглавил Ленинградский НКВД после злодейского убийства товарища Кирова.
« Долго вы там не задержитесь, разберетесь с кадрами, наладите работу по выкорчевыванию троцкистских двурушников из государственных учреждений и снова вернетесь в Москву, займете высокую должность, соответствующую вашим знаниям и опыту. У вас все получится, Яков Саулович».

В распоряжении «Общественного мнения» имеется ксерокопия приказа Агранова о собственном вступлении в должность начальника УНКВД по Саратовской области от 17 мая 1937 года, в котором говорится следующее:

 «С сего числа, на основании приказа НКВД СССР за №745 от 17 мая 1937 года, я вступил в исполнение должности Начальника Управления НКВД СССР по Саратовской области. Начальник Управления НКВД по С/о, комиссар госбезопасности 1 ранга, Агранов».

Агранов стал руководителем УНКВД Саратовского края

Прибыл он в Саратов вместе с женой — Валентиной Кухаревой. Поселились в ведомственном доме по улице Пушкинской, 22 (сегодня этот адрес тоже относится к ведомству госбезопасности, теперь здесь располагается поликлиника для сотрудников и ветеранов ФСБ, и ничего не напоминает о проживании известного чекиста).

Но пока он был в Саратове на него продолжал поступать компромат. Один донос в конце концов сыграл свою роль

2 июля председатель Всесоюзного комитета по делам высшей школы И.И. Межлаук,, подал донос на своего заместителя Волынского, о том,

«что тот раньше знал о связях Ягоды с Бухариным и Рыковым, но сообщил об этом только Агранову – своему куратору в НКВД, а в партийные инстанции не доложил.»

 Донос был направлен против Волынского: Межлаук просил его избавить от столь сомнительного заместителя и передать дело о нем в НКВД.

Иван Межлаук, ныне реабилитированная «безвинная жертва сталинизма» очень любил писать доносы, в т.ч. на своих ближайших коллег.

На самом деле Межлаук сам был «правым» и отправляя доносы он стремился представить себя «борцом» с оппозицией

До поры до времени ему (и его  более именитому брату) удавалось дурить руководство страны

Политбюро получило это донесение. Казалось все окончится чисткой Волынского. Но Сталин наложил резолюцию:

«Т.т. Молотову, Ежову. Волынский, конечно, виновен, но дело не столько в Волынском, сколько в Агранове, который, надо полагать, скрыл от ЦК сообщенное ему Волынским об Ягоде. Нужна проверка этого дела с точки зрения поведения Агранова.

И. Сталин».

Молотов рядом написал:

«Согласен» .

Сталин давно высказывал недовольство Аграновым и потребовал проверить его деятельность

Фактически Агранов находился под сильным ударом. Он начал терять авторитет в НКВД и поддержку Сталина, которую он имел раньше. Во многом потому что он не выполнил поручение ЦК и поручение Сталина в 1935 году, которое треьбовало от него возглавить ГУГБ. Но он боясь вступить в конфликт с Ягодой предпочел саботировать требование Сталина и ЦК.

Политбюро ему больше не доверяло, а партийный деятель или чекист без доверия имел мало шансов не попасть под раздачу.

Поставив в 1935 году не на ту лошадку, он проиграл.

По итогам проверки Политбюро направило в Саратов специальную комиссию во главе со своим другом Георгием Маленковым завотделом руководящих партийных кадров (ОРПО) в ЦК ВКП(б).

Агранов сам невольно этому содействовал, неуемной активностью в борьбе с «врагами народа» затягивая петлю на собственной шее.

По прибытии в Саратов он оказался в эпицентре отчаянной борьбы за власть двух местных группировок: одну возглавлял областной партийный босс А. Криницкий, другую уполномоченный КПК по Саратовской области А. Яковлев

Оба не покладая рук направляли в Москву взаимные доносы с обвинениями в политической слепоте, потакании троцкистам и прочих антипартийных грехах.

Александр Криницкий, член ЦК ВКП (б), член ВЦИК и ЦИК СССР, первый секретарь Саратовского крайкома (обкома) и горкома ВКП(б). 

Был одним из самых влиятельных людей в регионе, мнение которого учитывали в столице

Криницкий не одобрял проведенную коллективизацию, что в конце концов толкнуло его в лагерь "правых"

Агранов, собаку съевший на подковерных интригах, опытным глазом сразу определил, что обе группировки обречены на гибель и попросту съедят друг друга (так в итоге и произошло).

Ловким движением он нашел способ запрячь двух непримиримых врагов в одну упряжку, на которой он рассчитывал, вероятно, выехать из крутившейся вокруг него мясорубки. Для начала он изобличил второго секретаря обкома П. Липендина в том,

«что тот в 20-е гг. учился в Институте красной профессуры с некими троцкистами Рубаном и Пожидаевым и не разоблачил их».

Арестованный Липендин под признался в том, что Криницкий и Яковлев поручили ему создать антисоветскую террористическую группу.

Соответствующее сообщение полетело в Москву – и попало в руки Маленкова, который по прибытии в Саратов сразу же заговорил о виновности Агранова в укрывательстве антисоветской деятельности Криницкого и Яковлева.

Агранов, отчаянно пытаясь выкрутиться, пошел ва-банк: он поспешил направить в Политбюро письмо, в котором предлагал

«арестовать теперь уже Маленкова как «врага народа», а заодно с ним и вдову Ленина Крупскую»

Так  о которой Агранову было известно, что ею недовольны. Этот шаг на грани отчаяния оказался последним шагом в пропасть.

Георгий Маленков лично прибыл в Саратов для разбирательства сути дела, но Агранов назвал его врагом народа и требовал арестовать

Но Маленков еще ни разу не подводил руководство страны и ему полностью доверяли

Письмо Агранова ничего не изменило в ходе событий, разве что дополнительно расстроило Маленкова. 19 июля тот переслал в Москву доклад, в котором утверждал, что

 «Пленум Саратовского обкома ВКП(б) провели. Решение привезет с собой т. Маленков, выезжающий завтра в Москву. На основании обсуждения решения ЦК ВКП(б) на пленуме и ознакомления с обстановкой на месте сообщаем Вам следующее:
1) Установлены новые факты в отношении Криницкого и Яковлева — проведение ими через обком явно вредительских мер по сельскому хозяйству, прямая защита изобличаемых правых и троцкистов и даже вынесение решений обкома, реабилитирующих изобличенных врагов.
2) Имеются прямые показания бывшего второго секретаря Саратовского обкома партии Липендина, бывшего редактора областной газеты Касперского и других об участии Криницкого и Яковлева в Саратовской правотроцкистской организации, есть даже прямое показание Липендина о том, что Криницкий и Яковлев обязывали его создать террористическую группу.
3) Выступления Криницкого и Яковлева на пленуме обкома, по общему мнению, были фальшивыми и заранее подготовленными.
4) По окончании пленума Криницкому и Яковлеву предложено немедленно выехать в Москву. Считаем целесообразным по прибытии в Москву их арестовать.
5) Ознакомление с материалами следствия приводит к выводу, что в Саратове остается до сих пор неразоблаченной и неизъятой серьезная правотроцкистская шпионская организация.
Агранов, видно, и не стремился к этому. В то же время, на основании личных, произведенных т. Строминым и т. Маленковым допросов сотрудников УНКВД и некоторых арестованных установлено, что следствие направлялось по явно неправильному пути.
Есть арестованные, не имеющие никакого отношения [к] правотроцкистским организациям, ложные показания которых были продиктованы следователями под руководством Агранова, а ближайшим помощником его в этом деле является Зарицкий — довольно подозрительная личность, которого пришлось арестовать. Сам аппарат Саратовского УНКВД до сих пор остается нерасчищенным от врагов, оставленных Пилляром и Сосновским. Агранов ничего в этом отношении не сделал.
На основании этого считаем целесообразным Агранова сместить с должности и арестовать...
Андреев. Маленков.
19/VII.37 г.»

На следующий же день Криницкий отозван в Москву, по прибытии сразу вызван в кабинет Маленкова в здании ЦК на Старой площади и при выходе из него арестован;

После этого Агранова исключили из рядов ВКП(б) с формулировкой «за систематические нарушения социалистической законности». Но сам он на пленуме не присутствовал. За день до его начала, 16 июля, был вызван для дачи «объяснений» в Москву, а уже 20-го арестован. Вот как описывает арест в своей книге Э.Макаревич:

«Поехал с женой. Остановились в своей квартире, в доме №9 по улице Мархлевского. Несколько дней ждал встречи с наркомом. Не дождался. На четвертый день после полудня долгой, прерывистой трелью залился дверной звонок. Четверо в форме: «Вы арестованы. Вы и супруга. Вот ордер»

.Агранов был взят под стражу и возвращен на Лубянку, но уже в качестве секретного заключенного Внутренней тюрьмы.

Перед Аграновым все таки открылись двери тюремной камеры

Летом, в камере Внутренней тюрьмы, он находился всего в нескольких метрах от хорошо знакомых ему кабинетов Лубянки. Агабеков применительно к периоду, когда он возглавлял Восточный сектор ИНО в главном здании на Лубянке, описывает свой кабинет так: «Это была небольшая комната с одним окном, выходящим во внутренний двор. Из окна напротив виднелись тоже окна, кото рые, однако, были завешены высокими, смотрящими вверх, окрашенными в серый цвет щитами. Щиты не позволяли видеть, кто и что скрывается за этими окнами, но мы знали, что это камеры Внутренней тюрьмы ОГПУ, где содержались арестованные.

Летом при открытом окне мы говорили очень громко, и, вероятно, арестованные слышали наши беседы, но это никого не беспокоило, ибо из Внутренней тюрьмы ведь редко кто выходил на свободу» .

…………………………….

Агранов был обвинен в том, что состоял в заговоре вместе с Ягодой, Мироновым и Молчановым.

На допросах Агранову стали «припоминать» некачественное следствие по делу об убийстве Кирова, которое он расследовал. Некогда всесильного чекиста обвиняли в участии в троцкистских заговорах и контрреволюционной деятельности.

Припомнили и увлечения идеями эсеров  и приближённость к Ягоде.

Агранов под следствием. Сведений об этом сохранилось немного. Первоначально он отказывался говорить со своими бывшими подчиненными. Его приходилось уличать показаниями ранее арестованных чекистов центрального аппарата, а также изъятых руководителей Саратовского УНКВД: Канарейкина, Зарицкого и других.

В итоге, поняв, что его сдают по всемнаправлениям Агранов признавался в преступной деятельности.

Ознакомившись с его жены показаниями, Агранов согласился, в свою очередь, признать себя участником заговора Ягоды.

Николай Ежов знал, что Агранов знает все его самые опасные тайны -- о том, что "железный" нарком сам "правый" и шпион

Ежов лично курировал дело Агранова, сам занимался корректировкой всех протоколов допросов, если в нх что-то бросало тент на него

Ежов 9 ноября 1937 г. лично допрашивал своего бывшего первого заместителя Агранова. Вероятнее всего, он записан со слов человека, слышавшего его, либо от Когана, либо от присутствовавшего при допросе Николаева-Журида.

Во время этого допроса в самом его начале следователь Николаев-Журид сделал знак рукой следователю Когану, и тот, достав из папки бумаги, произнес хорошо поставленным голосом:

«Подследственный Агранов, сейчас вы должны в присутствии народного комиссара внутренних дел СССР подтвердить данные вами показания на допросе 30 октября 1937 г. Прошу отвечать на мои вопросы.

Агранов слегка кивнул головой, как бы одобряя предложение следователя, хотя его согласия никто не спрашивал.

– Знали ли вы о подготовке троцкистско-зиновьевским центром убийства Сергея Мироновича Кирова?

– Нет, не знал.

– Разве в результате следствия по делу ленинградского террористического зиновьевского центра вам не было ясно, что троцкисты были участниками убийства Кирова?

– Конечно, поскольку мне было известно о созданном троцкистско-зиновьевском блоке, мне с самого начала следствия было ясно, что в подготовке убийства Кирова участвовали и троцкисты.

– Были ли вами приняты какие-либо меры к разоблачению роли троцкистов в убийстве Кирова? Приняли ли вы какие-либо меры к розыску и аресту троцкистов-террористов и ограждению руководства ВКП(б) и правительства от грозившей им опасности?

– Нет, никаких мер в этом отношении я не принял и, как троцкист, не был в этом заинтересован. Я видел, что следствие по делам троцкистов, которое вел начальник секретно-политического отдела НКВД Молчанов в связи с убийством Кирова, проведено поверхностно и ничего не вскрыло. Однако никаких мер по пересмотру следственного материала я не принял, прикрыв тем самым участие троцкистов в террористической борьбе против ВКП(б) и советской власти.

Ежов заметил, что Агранов слегка шепелявит. Он присмотрелся внимательнее и увидел, что у того нет нескольких передних зубов. Видимо, показания из Агранова вытянуть было не так уж и легко.

………….

Коган далее:

«На основании данных следствия,– мы констатируем, что вы являетесь участником контрреволюционного троцкистского заговора против Советского государства. Подтверждаете ли вы это? Признаете ли вы себя в этом виновным?

– Да, подтверждаю. Признаю себя виновным в том, что до моего ареста я состоял участником контрреволюционного террористического троцкистского заговора, ставившего своей целью насильственное свержение руководства ВКП(б) и советского правительства, ликвидацию колхозного строя и реставрацию буржуазно-капиталистического порядка.

Я признаю себя виновным в том, что являлся участником антисоветского террористического троцкистского заговора, осуществившего злодейское убийство секретаря ЦК ВКП(б) Кирова и готовившего физическое уничтожение других руководителей ЦК ВКП(б) и советского правительства.

 Вашей подрывной деятельностью в НКВД руководил Ягода?

Да. Моей враждебной деятельностью в НКВД руководил Ягода, он выполнял в чекистских органах задания не только Троцкого, но и правых, в частности Бухарина…

 Кто еще из руководства НКВД входил в вашу организацию?

Прокофьев, Миронов, Молчанов, Паукер, Буланов, еще Островский и Бокий. Но об их подрывной деятельности в НКВД мне неизвестно, поскольку Ягода не посвящал меня в это.»

………………

Агранова за все его деяния казалось ждал расстрел. 1 ноября 1937 г. он попал в список предназначенных к расстрелу. Однако Ежов представил ВКВС прошение об отсрочке ВМН

Однако расстреляли между тем Всеволода Балицкого; «говорили, что он страшно кричал, когда его вели на расстрел»

Всеволод Балицкий, чекист,некогда хозяин Украины закатил истерику перед смертью

Агранов должен был составить ему компанию, но этого не случилось

Что же случилось? Почему его не расстреливали в течение почти целого года? Даже Ягоду отправили на встречу с творцом еще в марте 1938 г, но \Агранов продержался на этом свете до 1 августа 1938 года.

Неужели Агранов даже попав в тюрьму и признавшись в многочисленных преступлениях еще имел рычаги давления на НКВД. Видимо его изворотливость не знала границ. Ежов в течение почти года не решался отправить его на расстрел.

Чем Агранов в течение долгого времени выкупал себе жизнь мы вряд ли когда-то узнаем. Но он явно был хитрее и изворотливее чем Ягода

……………………

Но почему же 1 августа Агранова все таки расстреляли? Ответ на этот вопрос можно дать предельно точно – всему виной был Лаврентий Берия. Конечно без злого умысла.

Следственные документы отмечают тот факт что в начале августа 1938 года по специальному распоряжению Ежова были расстреляны ряд бывших крупных чекистов, их расстрел стал необходимостью. Они слишком много знали о том, что действующее руководство НКВД «правые» и погрязли в шпионаже.

Нельзя было допустить, чтобы они попали на допрос к Лаврентию Берии, ведь в июле 1938 года Политбюро и ЦК приняли решение о переводе Берии на пост зам.наркома НКВД.

Это стало причиной расстрела арестованных чекистов. Все концы уходили глубоко под воду.

Именно скорый приезд Лаврентия Берии стал причиной расстрела Якова Агранова

«Правые» больше не могли позволить ему оставатся в живых как очень опасному свидетелю, не могли позволить им попасть на допрос к Берии

1 августа 1938 года он встретил свой последний  день…