Записная книжка.

Да ну ее, на хер, эту олимпиаду, надоело это гадание на ромашке, едем - не едем.

Старая история, записанная отрывками в тетрадке году так в 87-м.

  Первым, с кем я познакомился, придя в интернатуру, был врач с еще одной литературной фамилией: Дубровский.

Это был высокий импозантный мужчина лет 55-ти, со свежим загаром на лице, пришедший на работу в первый день после отпуска.

На просьбу начмеда подстанции: - возьми интерна, не знаю, куда его пристроить, пусть с тобой сегодня покатается, Дубровский с видом вальяжного барина, показывающего приезжему свои угодья, лениво махнул рукой:

- Ладно, пусть покатается, покажу нашу делянку. Только предупреждаю, я человек молчаливый, со мной будет скучно.

- Да ничего, я и сам не очень разговорчив, могу помолчать.

Это были последние слова, которые мне удалось произнести.

Остальное время говорил Дубровский, говорил без остановки, преимущественно матом.

Рассказал обо всем, о районе, о постоянно вызывающих клиентах, давал советы, что делать в конкретных случаях. Говорил о своей коллекции картин, обещая показать, о творчестве передвижников, о последнем кинофестивале.

Пел частушки.

- Моя милка спит в гробу,

Я пристриился, ... .

Нравится не нравится,

Спи моя красавица.

Информация сыпалась обо всем:

- Главное в нашем деле, это внимательное отношение к больному. Никогда не показывай, как ты его ненавидишь.

Вот, к примеру, едем мы к Марье Ивановне, когда ж она сдохнет, сука! Да еще живет эта блядь на пятом этаже, - и тут же с порога

- Здравствуйте, дорогая моя, дайте я вас обниму, милая!

А чего так давно не вызывали? Я даже волноваться начал, вот только сегодня из отпуска и сразу к вам.

Сделав ей анальгин с димедролом, Дубровский разрешает себя чмокнуть в щеку и уходит, матерясь на лестнице в адрес старухи.

С пушкинским персонажем его роднила, пожалуй, только одна любимая фраза:

Спокойно, Маша, я Дубровский.

Это означало, на вызов можно не тащить чемодан, кардиограф и прочие тяжести, пациент известен, ему достаточно доброго слова.

Пауза в монологе возникала только тогда, когда Дима прикуривал одну сигарету от другой. Горящая сигарета у него в зубах была постоянно.

Фельдшерица даже начинала беспокоиться:

- Дмитрий Сергеевич, ну чего вы замолчали? Расскажите что-нибудь еще.

- Ну что тебе сказать, Люся, - задумывался Дубровский, - когда я буду тебя е..., я одену два гондона.

- И с угрозой в голосе добавлял:

- И они порвутся!

Загадка, что такой интеллигентный образованный врач, причем уже не молодой, с опытом работы в серьезных клиниках, делает на неотложке, мучила недолго:

Дима попивал.

В течении суток он потихоньку прихлебывая из плоской фляжки, поддерживая себя в тонусе, после работы уже не таясь выпивая из горлышка поллитровку. Но если тонус в течении дня переходил границу, Дима срывался и начинал сознательно напрашиваться на неприятности.

Было, однажды он оказался на вызове у своего старого приятеля. Случайно или нет, возможно тот сам попросил прислать именно Дубровского, не суть.

Суть в том, что встречу решили отпраздновать.

После того, как они на троих с фельдшером скушали две по ноль-семь, приятель неожиданно умер.

Видимо скорую он все-таки вызывал не зря, инфаркт. Реанимировав приятеля, хватило одного разряда дефибриллятора, Дима продолжил вместе с ним праздновать, благо появился еще один повод, пока более-менее трезвая фельдшерица не взяла инициативу на себя и не организовала транспортировку обоих в больницу.

В больничном дворе какая-то сволочь из окна наблюдает картину у приемного покоя: подъезжает скорая, выходит врач, падает.

Тетка-фельдшер выкатывает носилки с больным и падает вместе с ними тоже.

По двору ползают уже трое, потом больного волокут по земле и кое-как затаскивают в приемное.

Сволочь звонит на 03: тут ваши по двору ползают, на ногах не стоят, как можно?

Не иначе пьяны.

Тут же линейный контроль, Дубровского тащут на экспертизу.

Дима признает:

- Зачем, экспертиза?

Да, в говно, отпираться не буду, поехали сразу к главному.

Летом главврач в отпуске, за него оставалась тетка, кажется заместитель по оперативной работе. Только она собралась произнести речь о недопустимости пьянства и принятии самых жестких мер, как Дима подошел к ее столу, и вытащив из штанов свое, по рассказам очевидцев, не хилое хозяйство, разложил его на столе:

- Смотри, Марина, это - х...! Ты это видела? Смотри и запомни, ты такого больше никогда не увидишь!

С заместителем главного врача случается истерика, вопли, нашатырь.

Дима хватает фельдшера и исчезает.

Про не подписанный приказ об увольнении вспоминают на следующий день, а на завтра Дубровский уже трезв, выбрит, пахнет одеколоном и готов к любой экспертизе.

За демонстрацию гениталий руководство уволить его не решилось, да и нету такой статьи в трудовом кодексе.

Умер Дубровский от рака легкого.

Не удивительно, за сутки выкуривая по 5-6 пачек сигарет.

Всем казалось, должен был понять, что у него рак, иди к онкологу, еще есть шанс полечиться, но Дима отправился к знакомому участковому, втер ему, что простудился, заболел пневмоний и выпросил направление на физиотерапию.

После очередного сеанса, дойдя до дома, выпил водочки и помер, кажется от кровотечения.

Все удивлялись: вот придурок, ну не мог же он не знать, что у него рак, какая тут к чертям физиотерапия?

И я тогда поддался общему мнению: совсем Дима пропил мозги.

А сейчас сомневаюсь, а может и нет?

Может зная, что его ждет, решил ускорить конец?

Дорогие модераторы!

Пожалуйста,не баньте меня за перепечатку этого ШЕДЕВРА!

Доктор,который его написал, талантливый человек, даже книгу его издали!