Введение в духоматериальную философию.

Основные методологические установки, философские школы и мировоззрения в их отношении к духоматериально-диалектической науке.

Духоматериальная наука как деятельность познания, истолкования и практического применения знаний о действительности, прежде всего методологически отличается от всех разновидностей метафизических учений, «связанных с отрывом и абсолютизацией в качестве чего-то самостоятельно существующего отдельной стороны, момента, свойства единого целого, системы. (Необходимости или случайности; сущности или явления; изменчивости или устойчивости; внешнего или внутреннего и т. п.)». Основываясь на диалектическом методе изучения реальности, духоматериальная наука рассматривает все происходящие в мире явления и процессы как единство противоположностей, взаимодействие между которыми составляет основу их возникновения, существования и развития.

«Когда мы подвергаем мысленному рассмотрению природу или историю человечества, или нашу собственную духовную деятельность, - писал Фридрих Энгельс, - то перед нами сперва возникает картина бесконечного сплетения связей и взаимодействий, в которой ничто не остаётся неподвижным и неизменным, а всё движется, изменяется, возникает и исчезает. Этот первоначальный, наивный, но по сути дела правильный взгляд на мир был присущ древнегреческой философии и впервые ясно выражен Гераклитом: всё существует и в то же время не существует, так как всё течёт, всё постоянно изменяется, всё находится в постоянном процессе возникновения и исчезновения. Несмотря, однако, на то, что этот взгляд верно схватывает общий характер всей картины явлений, он всё же недостаточен для объяснения тех частностей, из которых она складывается, а пока мы не знаем их, нам не ясна и общая картина. Чтобы познавать эти частности, мы вынуждены вырывать их из их естественной или исторической связи и исследовать каждую в отдельности по её свойствам, по её особым причинам и следствиям и т. д. В этом состоит прежде всего задача естествознания и исторического исследования, т. е. тех отраслей науки, которые по вполне понятным причинам занимали у греков классических времён лишь подчинённое место, потому что грекам нужно было раньше всего другого накопить необходимый материал. Начатки точного исследования природы получили дальнейшее развитие впервые лишь у греков александрийского периода, а затем, в средние века, у арабов. Настоящее же естествознание начинается только со второй половины XV века, и с этого времени оно непрерывно делает всё более быстрые успехи. Разложение природы на её отдельные части, разделение различных процессов и предметов природы на определённые классы, исследование внутреннего строения органических тел по их многообразным анатомическим формам — всё это было основным условием тех исполинских успехов, которые были достигнуты в области познания природы за последние четыреста лет. Но тот же способ изучения оставил нам вместе с тем и привычку рассматривать вещи и процессы природы в их обособленности, вне их великой общей связи, и в силу этого — не в движении, а в неподвижном состоянии, не как существенно изменчивые, а как вечно неизменные, не живыми, а мёртвыми. Перенесённый Бэконом и Локком из естествознания в философию, этот способ понимания создал специфическую ограниченность последних столетий — метафизический способ мышления.

Для метафизика вещи и их мысленные отражения, понятия, суть отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследованию один после другого и один независимо от другого. Он мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями, речь его состоит из: «да — да, нет — нет; что сверх того, то от лукавого». Для него вещь или существует, или не существует, и точно так же вещь не может быть самой собой и в то же время иной. Положительное и отрицательное абсолютно исключают друг друга; причина и следствие по отношению друг к другу тоже находятся в застывшей противоположности. Этот способ мышления кажется нам на первый взгляд вполне приемлемым потому, что он присущ так называемому здравому человеческому рассудку. Но здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в четырёх стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования. Метафизический способ понимания, хотя и является правомерным и даже необходимым в известных областях, более или менее обширных, смотря по характеру предмета, рано или поздно достигает каждый раз того предела, за которым он становится односторонним, ограниченным, абстрактным и запутывается в неразрешимых противоречиях, потому что за отдельными вещами он не видит их взаимной связи, за их бытием — их возникновения и исчезновения, из-за их покоя забывает их движение, за деревьями не видит леса. В обыденной жизни, например, мы знаем и можем с уверенностью сказать, существует ли то или иное животное или нет, но при более точном исследовании мы убеждаемся, что это иногда в высшей степени сложное дело, как это очень хорошо известно юристам, которые тщетно бились над тем, чтобы найти рациональную границу, за которой умерщвление ребёнка в утробе матери нужно считать убийством. Невозможно точно так же определить и момент смерти, так как физиология доказывает, что смерть есть не внезапный, мгновенный акт, а очень длительный процесс. Равным образом и всякое органическое существо в каждое данное мгновение является тем же самым и не тем же самым; в каждое мгновение оно перерабатывает получаемые им извне вещества и выделяет из себя другие вещества, в каждое мгновение одни клетки его организма отмирают, другие образуются; по истечении более или менее длительного периода времени вещество данного организма полностью обновляется, заменяется другими атомами вещества. Вот почему каждое органическое существо всегда то же и, однако, не то же. При более точном исследовании мы находим также, что оба полюса какой-нибудь противоположности — например, положительное и отрицательное — столь же неотделимы один от другого, как и противоположны, и что они, несмотря на всю противоположность между ними, взаимно проникают друг друга. Мы видим далее, что причина и следствие суть представления, которые имеют значение, как таковые, только в применении к данному отдельному случаю; но как только мы будем рассматривать этот отдельный случай в его общей связи со всем мировым целым, эти представления сходятся и переплетаются в представлении универсального взаимодействия, в котором причины и следствия постоянно меняются местами; то, что здесь или теперь является причиной, становится там или тогда следствием и наоборот.

Все эти процессы и все эти методы мышления не укладываются в рамки метафизического мышления. Для диалектики же, для которой существенно то, что она берёт вещи и их умственные отражения в их взаимной связи, в их сцеплении, в их движении, в их возникновении и исчезновении, — такие процессы, как вышеуказанные, напротив, лишь подтверждают её собственный метод исследования. Природа является пробным камнем для диалектики, и надо сказать, что современное естествознание доставило для такой пробы чрезвычайно богатый, с каждым днём увеличивающийся материал и этим материалом доказало, что в природе всё совершается в конечном счёте диалектически, а не метафизически. Но так как и до сих пор можно по пальцам перечесть естествоиспытателей, научившихся мыслить диалектически, то этот конфликт между достигнутыми результатами и укоренившимся способом мышления вполне объясняет ту безграничную путаницу, которая господствует теперь в теоретическом естествознании и одинаково приводит в отчаяние как учителей, так и учеников, как писателей, так и читателей. 

Итак, точное представление о вселенной, о её развитии и о развитии человечества, равно как и об отражении этого развития в головах людей, может быть получено только диалектическим путём, при постоянном внимании к общему взаимодействию между возникновением и исчезновением, между прогрессивными изменениями и изменениями регрессивными». 

Конечно, всякое представление о вселенной, или мировоззрение, есть многосложная совокупность взглядов на жизнь, связанная не только с областью разума, но также с чувствами и стремлениями, но тем не менее, если даже ограниченно, могущая быть выраженной в языковой, преимущественно рассудочной форме, и как таковая, она не только поддается рассмотрению, в виде той или иной системы миропонимания, но и определенной научной классификации. 

И так, можно выделить три основных типа метафизических мировоззрений, отличающихся по тому, в чем именно человек, имеющий перед собой лишь относительные данности опыта и столь же относительные функции своего сознания, находит ту точку опоры, пусть даже принятую условно и бессознательно, по отношению к которой он бы смог скоординировать все содержимое своего сознания. 

Если первым решением этой проблемы «является признание наивным материализмом абсолютной реальности всех воспринимаемых явлений внешнего мира» , когда опираясь на позитивные средства исследования реальности, человек абсолютизирует феноменальную область действительности и сводит её к объективному началу, считая все субъективное и ноуменальное, чем-то второстепенным, порожденным через развитие объективного и “имманентного”, и им же определяем. То, спиритуализм, как бы находясь в обратной зависимости от материализма, характеризуется тем, что человек опираясь на мистические средства исследования реальности, и абсолютизируя ноуменальную область действительности, приходит к выводу о первичности субъективного начала. 

Наконец, обратившись из познаваемого мира в аппарат познающего субъекта, человек начинает абсолютизировать свое собственное сознание и его содержимое. Порожденная этим путем критическая философия, и все так называемые идеалистические мировоззрения, занялись в лучшем случае выяснением полной подчиненность всякого познания априорным чистым умозрениям и категориям разума.

«Только что приведенное разделение философских систем на три группы, - пишет Владимир Шмаков, - несомненно заключает в себе некоторый элемент условности, ибо все исторически известные системы могут быть в большинстве случаев отнесены одновременно к двум, а иногда и ко всем трем группам. Но тем не менее на пути всей истории философии мы с отчетливостью можем наблюдать три основные тенденции: в первой человек основополагает внешний мир, во второй — свой разум, а в третьей — выше него лежащее безусловное начало. Исторический опыт с достаточной очевидностью показал, что каждая из этих тенденций, взятая в своей исключительности, одинаково оказывается несостоятельной, а потому цельное знание, долженствующее объединять в себе все относительные точки зрения и соответствующие им системы и в силу этого абсолютное, должно объять в своем целом все эти три тенденции. Именно в этом полагает его сущность В. С. Соловьев: «Мистицизм по своему абсолютному характеру имеет первенствующее значение, определяя верховное начало и последнюю цель философского знания; эмпиризм по своему материальному характеру служит внешним базисом и вместе с тем крайним применением или реализацией высших начал, и, наконец, рационалистический, собственно философский элемент, по-своему преимущественно формальному характеру является как посредство или общая связь всей системы. Из сказанного ясно, что свободная философия, или цельное знание не есть одно из направлений или типов философии, а должна представлять высшее состояние всей философии, как во внутреннем синтезе трех ее главных направлений: мистицизма, рационализма и эмпиризма». 

Таким цельным знанием и является духоматериальная наука. «Она представляет собой синтез всех трех мировоззрений: материализма, критицизма и мистицизма, ибо, по ее учению, каждое из этих трех мировоззрений возникает из целого при соответствующем сужении сознания и исключительном утверждении таким образом лишь одного определенного вида восприятий. 

Признавая за абсолютную достоверность окружающий внешний мир в согласии с «непосредственной» видимостью, человек тем самым приписывает феноменальному опыту первенствующее значение.

Так рождается эмпиризм, в своей гипертрофии приводящей к материализму. Здесь бытие ноуменального мира отрицается вовсе, а человеческое самосознание объясняется простым центрированием опытных данностей. Во втором случае человек признает абсолютной достоверностью только свое собственное существование, а потому начинает считать свой разум, как начало образующее и реализующее сознание, первенствующим. Рождающийся таким образом рационализм в своей гипертрофии также отрицает ноуменальный мир как нечто недоказанное, а за миром явлений хотя и признает право на самобытное существование, но ограждает его от себя таинственными ширмами «Ding an sich». [Считая не возможным иметь о нем сколько-нибудь исчерпывающего знания] Наконец, в третьем случае человек приходит к убеждению, что истинной первоосновой может быть только перманентно совершенное в противовес относительным преходящим формам бытия, к которым одинаково относится и внешняя природа, и собственный мир человеческого сознания. Так рождается метафизический мистицизм, утверждающий, что все непосредственно наблюдаемое является лишь раскрытием идеального мира ноуменов. В своей гипертрофии мистицизм также начинает отрицать другие два мира, считая их бытие лишь иллюзией, Майей, затуманивающей истинную Реальность».

Диалектика, призванная разрешить противоречие между этими мировоззрениями и философскими школами, тем не менее, в своих исторических формах идеалистического и материалистического истолкования реальности, так и не смогла это сделать исчерпывающим образом. Интерпретируя действительность так, что или становящееся “трансцендентное” не включает в себя “имманентное”, а только создает и раскрывается в этом имманентном для себя, или же придя к осознанию единства ноуменального и феноменального, сущности и бытия, философы продолжали отрицать наличие противоположного объективному субъективное начало во вселенной, или сводили его к сознательно-мозговой деятельности человека, целиком подчиненной и определяемой объективностью. Другими словами, во всех этих метафизически-диалектических мировоззрениях фундаментальные начала существуют параллельно, но одно онтологически предшествует другому, или же одно прямо порождает другое. 

Вообще, чтобы разобраться во всем этом разнообразии философских учений, нужно понять то, что хотя все эти «мировоззрения одинаково получают выражение в интеллекте, но их внутреннее естество, вызывающее их к бытию устремление человеческого духа, — глубоко различны, относятся к разным иерархическим поясам. Не ведая закона синархии и гипертрофируя собственную ценность и пределы, интеллект воспринимает эти мировоззрения исключительно по логическому содержанию их словесного выражения, а потому естественно считает их равноценными и рядоположными интеллектуальными же величинами. Он начинает их сравнивать и оценивать не только не считаясь с различием их природ, но и не подозревая о нем. И здесь он убеждается, что они совершенно противоречат друг другу, т. е., говоря о тех же проблемах, дают не только различные, но и прямо противоположные решения. Представляется совершенно ясным, что интеллект не может в таком состоянии ни выйти из затруднений путем разрешения противоречий, ни принять их во всем целом, и должен пойти по единственному возможному пути — оказать предпочтение одной системе и попросту отвергнуть другие. На пути истории умственного развития человечества интеллект и поступал согласно сказанному, последовательно склоняясь то в одну, то в другую сторону, чтобы рано или поздно убедиться в относительности выбранного пути, после чего вернугься к исходной альтернативе, вновь выбрать и т. д. 

Здесь именно и приходит на помощь человеку духоматериальная наука. «Она не только ничего произвольно не отвергает, но принимает все относительные теории и решения в их полном развитии: она указывает каждому из них надлежащее место в целом, с присущей которому точки зрения данная относительность и имеет право на бытие». Духоматериальная философия «рассматривает мир с точки зрения вечной и абсолютной, ибо “мысль вечна, поскольку она воспринимает вещи в облике вечности». Она утверждает, что строить здание можно только на непоколебимом фундаменте, т. е. на таких истинах, которые вполне безусловны и всеобщи. В противоположность всем относительным системам она стремится дать общее решение всем мировым вопросам, найти те абсолютные уравнения, которыми определяется вся космическая жизнь. Каждому математику хорошо известно, что общее решение не только не устраняет частичные, но, наоборот, сводит все их многообразие в единое гармоническое целое. Когда общее уравнение хотят применить к какому-нибудь частному случаю, то некоторые параметры обращаются в нуль или заменяются постоянными, а общая формула видоизменяется в сепаратный закон, соответствующий данному случаю. Именно таким должен быть всякий синтетический метод: отходя от частностей к общему, он не должен забывать их существования, и все его общие выводы должны обнимать все частные случаи». Духоматериализм «обращается прежде всего к идеальному миру не потому, что он пленяется его гармонической красотой, а потому, что, разрешив проблемы в их самом общем виде, он тем самым предопределяет разрешение всех конкретных задач».

Последователь духоматериальной науки всегда должен стремиться к «такой мудрости, которая, как говорит Плотин, “не складывается из теорем, но есть единое целое; она не получается путем сочетания многого в одно, а, наоборот, предлежит, как единое, для анализа на многое”. Именно в этом заключается и классический метод европейской позитивной науки. Встречаясь с мировым многообразием, наука стремится отбросить сопутствующие второстепенные факторы и выявить главенствующие направления процессов. Лабораторный опыт потому и имеет такое могучее значение, что он позволяет очистить процесс от всех привходящих обертонов. То же самое мы видим и в отвлеченных науках. Прежде чем обратиться к изучению действительно совершающихся в мире, например, механических явлений, мы предварительно рассматриваем простейшие случаи кинематики, деформации тел и т. д., а затем убеждаемся, что наблюдаемые в мире явления представляют собой сложное сочетание простых процессов и законов. В гармонии с этим, переходя в идеальный мир, мы тем самым сразу освобождаемся от всего второстепенного, очищаем законы от всех относительных покровов и тем впервые получаем возможность подвергнуть их анализу. В силу этого вполне справедлива мысль, что если бы идеальный мир не существовал в действительности — его бы необходимо надо было выдумать. Впрочем, мир, где планеты движутся по эллипсам, где существует равномерное прямолинейное движение и т. д., и является именно этим общепринятым «идеальным» миром по отношению к физическим явлениям, но этого соответствия некоторые упорно не желают допустить по отношению к явлениям психическим. 

Но, разумеется, дело этим не ограничивается». Духоматериальная наука есть «не только умозрительная система, но и чисто опытная наука, основанная на доступных непосредственной проверке достоверностях. Она присваивает себе гордый титул абсолютного или царственного знания именно потому, что дает общие решения, обнимающие собой все явления жизни и дающие ключ к разрешения всех конкретных задач. Она представляет собой изумительно стройное и замкнутое целое, где каждая часть проникнута сознанием всеобщего, а потому все ее целое является совершенным вечно живым организмом. Она дает решение всем проблемам с абсолютной точки зрения. Но именно благодаря этому она обладает возможностью путем дедукции (сокращения числа или сужения смысла параметров) вывести всякое частное решение при данных относительных условиях и с назначенной условной точки зрения. Мысль, что основным признаком высокого знания должно быть его единство и органическая целостность, представлялась вполне ясной уже в древнем мире». Благодаря всему этому духоматериальная философия «не может быть противопоставлена ни одной системе, ни одному мировоззрению иначе как целое части. Как целостное выражение истины, она отрицает относительные теории лишь постольку, поскольку они стремятся выйти из присущих им границ и занять место целого».

Таким образом, диалектический метод примененный к познанию действительности и истолковывающий её духоматериально, т.е. в единстве взаимопроникающих друг друга противоположностей, логически снимает все предшествующие философские системы, с удержанием того момента истины, который в них находится. Порожденный ими спиритуалистический, идеалистический и материалистический монизм есть не что иное, как отпечаток формальной-логики, напротив, духоматериально-диалектическая философия не отвечает на вопрос первичности духа или материи метафизическом образом, отдавая предпочтение одному или другому началу, не останавливается она и на простом дуализме, как-бы абсолютизируя обе крайности, и уж тем более она не сводит дух и материю к каким-то определенным формам бытия. Монизм действительно диалектической науки есть признание существования духоматериальной природы вселенной, единого жизненного элемента, действие в котором одухотворяющих и материализующих, субъективных и объективных, притягивающих и отталкивающих сил, есть лишь два момента единого целого, противоположность между которыми является причиной самодвижения этой космической субстанции и источником разнообразия всех природных явлений. Именно эта духоматерия «является основой нашей Вселенной, в видимости и невидимости ее. Как основа, как потенциал всего сущего, субстанция эта всюду едина, но дифференциации ее беспредельны. Так каждое тело, каждое светило, каждая солнечная система имеет свою собственную атмосферу со всеми лишь ей принадлежащими свойствами, и напряжение этой атмосферы и степень ее развития и утончения, или усовершенствования, будут разниться от атмосфер, окутывающих прочие тела или системы, но космический субстратум этих дифференциаций будет един на протяжении беспредельного пространства. Так же как и монада, будет ли она заключена в минерале, растении, животном или человеке, едина в сущности своей. Следует очень вдуматься в понятие основного Единства Космоса». 

И так, восходя от простого к сложному, от абстрактного к конкретному, духоматериальная наука в своей теории стремится объять весь человеческий опыт постижения истины, при этом ни отрицания ни один из установленных фактов, ни отвергая ни одно из имеющихся средств исследования мира, будет ли это эмпирический эксперимент, теоретическое размышление, развитие способности чувств к утонченным восприятиям или сердечное чувствознание. Она признает критику, только как уточнение или включение в более всеобъемлющую научную систему, позволяющую наилучшим образом объяснять и преобразовывать действительность.

Источники цитат: 
Фридрих Энгельс. Анти-Дюринг.
Рерих Е.И. Письма. 1929-1938 т.1. 16.01.35 
Шмаков В.А. Основы пневматологии.
Соловьев В.С. Философские начала цельного знания.
Огородников В.П. Философия: Шпаргалка.