Мужество быть лохом

Призрак бродит по миру. Он «мутит воду» в обществе, на миг он вносит переполох в общественные установления и исчезает. Власть хотела бы объявить его «террористом». Но призрак в этом смысле безвреден, прежде всего, из-за своей пассивности, боязливости и прозрачности для власти. Ему нечего скрывать, и это обстоятельство делает его непредсказуемым и потому особенно опасным.

Его власть боится, использует и презирает одновременно.

Кто же этот призрак? - ЛОХ.

2 
Власть и подвластные

Власть не терпит того, кто стремится поставить ее под сомнение и радикально изменить социальное устроение человечества. Когда власть утверждает, что она вездесуща и настаивает на этом, чтобы политика не носила классовый характер, то она оставляет в качестве политики лишь одно - перманентную схватку различных властей за выгодное перераспределение ресурсов жизни. Но политика, которая ничего не меняет в устроении общества – это политика власти, а стратегия существования лоха состоит в выпадении его из сферы политики, т.е. отсутствии его во всякой политике. Только это делает его лишенным и одновременно свободным от власти.

Есть неизменное единство кругов власти. Эти круги взаимозаменяемы - политики, ученые, художники, правые и левые – все одно, власть. Власти соперничают друг с другом в могуществе и значимости, всегда поддерживают друг друга против подвластных. И не бывает «хорошей» власти. Хорошая власть – миф властителей. Оттенками власти можно пренебречь, считая, что любая иерархия в обществе предполагает расслоение и несправедливость.

Власть противостоит подвластным ей призракам, лохам. Но призраки не противостоят власти, а пытаются с ней сотрудничать [2]. Борьба различных кругов власти за ресурсы предполагает единство кругов власти в том, что власть всегда остается властью по отношению к подвластным. Для различных властей важно не столько их могущество (как обычно думают), сколько радикальное отличие власти от подвластного. Властители не желают разделять общую судьбу с людьми им подвластными.

Успех власти не в ее размере, а в отклонении от общей с подвластными судьбы. Власти важно не быть лохами, отличаться от них, быть максимально непохожей по доходам, образованию, положению, образу жизни. Цель власти не в том, чтобы бесконечно наращивать свою силу, а в том, чтобы избежать того провала, которым характеризуются лохи. Ускользание от провала – вот определяющая черта всякой власти.

3 
Трудящиеся лоханулись

Антагонизм между эксплуататорами и эксплуатируемыми власти так усиленно скрывали, что его обнаружение сегодня стало почти невероятным. Эксплуатируемые более не видят в своих угнетателях самую главную причину их несчастий. Сама мысль о социальной революции сделалась для трудящихся абсурдной. И это свидетельствует о том, что властям все-таки удалось развести эксплуатируемых, выставив их причиной собственной несостоятельности. Власть, внедряя в поведение трудящихся масс индивидуализм, приучила их к мысли, что спасение зависит только от меры их собственных усилий, их трудолюбия, энергичности и решимости преуспеть в жизни. Вина за их незавидное положение – вина персональная и лежит только на них самих. Трудящие массы как всегда поверили власти, видя в социальной мобильности ключ к решению своих проблем и как всегда лоханулись.

Ранее просветители говорили трудящимся, что свобода – это плод политической борьбы. Но сегодня такая борьба – схватка между шакалами власти за перераспределение барыша. Ранее просветители говорили трудящимся, что свобода обеспечивается трудом. Сегодня труд мало что значит, главное в подъеме на социальный верх – это не упустить свой шанс. Случай важнее труда, нужно лишь оказаться в нужное время в нужном месте и первым вскочить в социальный лифт, растолкав конкурентов.

Ранее просветители говорили трудящимся, что свобода добывается знанием. Сегодня как раз именно система образования и является главным механизмом «разводки» трудящихся, помогая не столько поднимать тех, кто необходим для пополнения и усиления рядов власти, сколько опуская всех остальных, потому что система выстроена так, что трудящимся в принципе там нет места. Власть рынка, власть администраций, власть специалистов и т.п. не только эксплуатируют, но, прежде всего, «разводят» трудящихся, делая из них лохов. «Разводка» стала непременным условием эксплуатации, тогда как ранее власти хватало только силы и наглости.

Власть и трудящиеся различаются сегодня не как эксплуататоры и эксплуатируемые (это различие настолько усложнилось, что работает в классовом анализе не эффективно), а как разводящие и разводимые. Вокруг этого различия клубятся все основные противоречия общественного устроения. Согласно данному различению, одни разводят других (на деньги, права, значимость, знания), а другие на это ведутся. Одни преуспевают во всем, другие, наоборот, во всем претерпевают ущерб.

4 
Власть разводки

Есть разные способы устроения общества. Одни общества строятся на прямом насилии (деспотии). Таковы архаические, рабовладельческие и феодальные общества. В них властители правили силой и соблазном. Другие общества строятся на косвенном и более мягком насилии (экономическом или общественном принуждении). Таковы капиталистические и социалистические общества. Третьи общества строятся на обмане, разводке. Сила и соблазн теперь оказались на службе у власти разводки. И подвластные стали лохами. Таковы современные посткапиталистические и постсоциалистические общества. Обман в обществе существовал всегда, но лишь на рубеже ХХ – ХХ I вв. он стал основой подавления человека человеком. Авторитет и силу власти сменила ее жуликоватость. Хитрость, наглость, коварство, провокация, ловкачество, подстава – вот каковы ведущие характеристики современной власти.

Процесс разведения, инициируемый одной из сторон, производит как разведенных, так и разводящих. Процесс разведения исторически изменчив. Способы разведения меняются, но сам процесс никогда не прерывается. Разводка – это специфический способ обмана, жуликоватость. Разводка может быть двух видов: законная и незаконная (т.е. юридически наказуемая). Власть пользуется всеми видами разводки, но если незаконную разводку в обществе можно хоть как-то пресечь (имеются средства), то законная разводка полностью безнаказанна – это и есть главный инструмент господства современной власти. В самом общем виде, под разводкой нами понимается постоянное изъятие у людей части их ресурсов (денег, прав, значимости, знаний) посредством обмана, но легитимным (а иногда и не очень легитимным) для общества способом и без применения насилия. Разведение касается различных ресурсов: власти, материальных средств, привилегий, объема прав, меры информированности и т.п. Те, у кого эти ресурсы постоянно изымают, ведут всегда ущемленное существование и именуются лохами.

Чтобы безвластным образом заставить людей претерпевать ущерб, нужно создать для этого специальные условия. Как правило, условия для успешного разведения создает власть. Власть создает для лохов (разводимых) такие невыносимые условия жизни, что сама идея выбора между мнимыми возможностями выхода из этих условий теряет смысл. Так, выбор между «худшим» выходом и «наихудшим» лишает смысла саму идею выбора и все заканчивается указанием на судьбу или человеческую долю. Когда, например, лохи ставятся лицом к лицу с «жестокостью жизни», им не остается возможности для сантиментов: или-или. При этом власть знает, что поскольку лохи связаны узами и совестью, они не смогут проявить жестокость, «необходимую» для мнимого выхода из тяжелых условий жизни. Так, русские крестьяне-общинники не использовали несчастие других для решения своих проблем. Они и погорельцам дом справят, соседа-пьяницу спасут от голодной смерти, и слабого не дадут ограбить, сироту в обиду не дадут и т.д. Иными словами, будут вести себя как лохи и не извлекут из ситуации пользу лично для себя. Ведь лохи не способны умело и корыстно воспользоваться слабостью других, именно потому, что они - лохи.

Власть создает такую «мутную» среду законов и порядков, что в ней лох в принципе ориентироваться не может и не потому, что он глуп (хотя такое вполне возможно), а потому, что эта среда как раз и создана именно для того, чтобы он не смог в ней ориентироваться.

Власть требует от лохов «сверхактивности», нездоровой энергичности в действиях, заранее зная, что это «нечеловекоразмерное» требование для лохов абсурдно. В созданных для лохов условиях «сверхактивности», они все равно остаются слишком инертными и ленивыми, чтобы соответствовать запросам «времени», или точнее, псевдо-запросам власти. Разводящие ставят пред ними задачи «принеси то, не зная что», а затем обвиняют их в лени и инертности, стремясь вызвать у лохов досаду на самих себя, чувство вины в своей нерадивости. Разводящие нарочито организуют социальный мир как «нечеловекоразмерный», т.е. чтобы он был направлен против самих лохов. Главное для разводящих, чтобы сама среда обитания лохов была для них средой жестокой борьбы на выживание, где у них будет всегда только одно место – место вечного неудачника и проигравшего.

5 
Ущербное существование

Разводящие производят лохов своим обманом. Но не стоит думать, что каждая жертва обмана – это обязательно лох. Обмануться может каждый. Кого же тогда следует считать «лохом»? «Лох» - это тот, кто, будучи всегда обманутым, сам не в состоянии никого обмануть. И не важно, по совести или по глупости он не может этого сделать, хочет или не хочет он обманывать. В мире есть люди, способные к разводке - разводящие и неспособные к ней – разводимые или лохи.

Лох – это тот, кто неизменно влачит ущемленное существование! Только лох платит во всех случаях социального взаимодействия. Он, конечно, не хочет мириться с тем, что он – лох и это - его главная «ахиллесова пята». Никому до смерти не известно, лох он или нет. Каждый надеется, что он – не лох, что постоянный и бесконечный путь вниз не его судьба, что он выплывет и победит. Лох всегда надеется выиграть, но всегда проигрывает. Проигрыш – это и есть судьба лоха. Даже когда лох как бы приобретает, то теряет еще больше. Он движется по формуле: шаг вперед, два шага назад. Лохи – пролетарии, но не в марксистском смысле, а потому, что они всегда пролетают. Чаще всего лохи – это беднота (хотя и не каждый бедняк – лох). «Лишенность» – это довольно существенная черта лоха, ведь лох – этот тот, кто всегда реально обделен (и почти всегда этим не доволен). Нельзя отождествлять неудачника и лоха. Удача может отвернуться от каждого. «Лох» – неудачник в том смысле, что в любом социальном взаимодействии он проигрывает, т.е. платит за все только он (и духовно, и материально). Лох – это обделенный человек, т.е. бедный в духовном и материальном смысле. Причем, чтобы обделить лоха не нужно прямого насилия. Лохов уже давно не грабят, этого делать не имеет смысла («лох» и сам все отдаст). Лоха просто «надувают». Его используют для обогащения, поэтому с уверенностью можно сказать, что лох – это ценное социальное ископаемое, социальная недвижимость. Ему можно предложить «мыльный пузырь», фантики, «лапшу», знак и т.п., а взамен он отдаст реальные и необходимые жизненные ресурсы.

Обездоленные массы (а такие есть) не состоят из лохов. Лох всегда и везде имеет свою долю, но эта доля у него одна, и она незавидная. Обездоленность лоха определяется масштабом его разведения, т.е. насколько сильно его развели. Если его развели на все – это рождает обездоленного лоха. Но чаще его разводят лишь на многое, потому, что если лоха развести на все, то это выставит его на предел социальности (когда ему уже нечего больше терять). Лох, выставленный на предел социальности опасен любой власти, ибо в этот момент рвутся все возможные его связи с властью. Зачем же власти «резать курицу, несущую золотые яйца».

Обездоленный лох никому не нужен. Обычно лоха разводят так, чтобы иметь возможность делать это сколь угодно долго. Любимая мечта лоха – это мечта об эквивалентном и взаимовыгодном обмене. Но эта мечта в принципе неосуществима. Не может быть равенства разводящих и разводимых. Когда о таком равенстве говорят, то значит, в очередной раз, разводят лохов на их мечту.

Лох не может обманывать. Кстати, такой же чертой обладал, согласно Декарту, и сам Бог. Но в отличие от Бога, лох часто тяготится своей неспособностью к обману. Лох хочет обмануть, но не может. Поэтому он, собственно говоря, и лох. Но лоха не стоит считать глупцом. Он по-своему умен, хотя ум у него задний. Он умеет осознать, что его развели и этим отличается от раба по природе. Раб по природе лишь радуется разводке, радуется, что его развели (так и нужно), а лох не радуется разводке, он досадует. Но ум возвращается к лоху всегда слишком поздно, когда ситуация приобретает необратимый характер.

Кое-кто может радоваться разводке и думать, что разводит он, или что его не развели и не разведут никогда. Такой персонаж доволен своими цепями и не желает лучшей доли. И он не лох, т.е. он не имеет сознания лоха. Лох всегда хочет лучшей доли. Он не удовлетворен настоящим. Поэтому лох (и в этом суть понимания «лоховости») обязательно осознает свой собственный провал. Лох возникает как лох осознанием себя, т.е. не столько в момент проигрыша (всякий может проиграть), сколько в момент обнаружения необратимости своих потерь (когда игра уже проиграна).

6

Множественность лохов

Лохи – это и естественный ресурс социальной жизни, и необходимая для стабильности общества инертная масса. Но лохи не являются однородной массой. Лохи бывают разные. Можно выделить три основных типа лохов.

Некоторая часть лохов обычно даже и не подозревают, что они лохи. Они пребывают в священном неведении относительно самих себя. Лох, кто угодно, но не я – рассуждают они, толкуя претерпеваемый ими постоянный ущерб как ниспосланное им воздаяние. Именно их называют последними лохами. Счастливые в своем самообмане они вполне устраивают власть разводящих. Но у таких счастливцев есть один недостаток в глазах власти – их очень мало и увеличить их ряды пока не удается.

Некоторые лохи в полной мере осознают претерпеваемый ими ущерб. Более того, они считают такое положение дел несправедливым и не желают мириться с тем, что разводка неустранима из социальной жизни. Они никогда не верят власти. Их характеризует протест против разводки, который выражается в том, что они не только не могут (как и все лохи) разводить других, преуспевать за счет других, но еще и не хотят приобретать эту способность. Таких лохов можно назвать мечтателями, так как они верят, что разводке в обществе можно поставить предел. Эти лохи еще малочисленней, чем лохи-счастливцы, но именно они демонстрируют мужество быть лохом.

Чем меньше таких лохов, тем власти лучше, но свести их к нулю власти пока не удается.

Самые многочисленные лохи не являются не счастливцами, ни мечтателями. Это - усредненные лохи, которые надеются перестать быть лохами и мечтают оказаться разводящими. Они не могут разводить других, но очень хотят это делать. Усредненный лох стремится во власть. Но он ей всегда проигрывает (все делается за его счет). Усредненный лох замечателен своей приспособляемостью. Предел мечтаний усредненного лоха – у строиться в системе власти разводки, получить от нее какие-то привилегии лично для себя (лично для своего «дела»). Он привык у власти просить , выклянчивать «свое», получая в итоге лишь «незавидную долю». Он понимает, что с властью не поспоришь, поэтому и выступает лишь в роли просителя. Власть для такого лоха – это система попечения, покровительства, патронажа.

Усредненный лох активен лишь в одном случае: ради сохранения себя. Он имеет крайне ограниченный круг стремлений - безопасность и надежность существования . Власть это знает и умело этим пользуется. Чтобы такой лох не сильно расстраивался из-за своего нелегкого сизифова труда (ведь тяжело всегда быть в накладе), власть гарантирует ему сытость и безнаказанность за робкие попытки разводить других. Ему запрещено лишь одно - «покушаться на устои» (на частную собственность на средства производства, рынок, государство и систему разводки в целом). Таковы правила игры с лохами. А за покушение на устои общества лоха могут лишить гарантированной сытости и безнаказанности. Смысл правил игры с лохами прост. Чтобы надеяться на выигрыш, лохам нужно то верить власти, то не верить. Их недоверчивость на каком-то этапе всегда оборачивается наивной доверчивостью. И они проигрывают.

Объединяет все эти разновидности лохов миф о совести. Это миф о том, что возможен эквивалентный обмен, социальная гармония, экологическое равновесие и т.п. Этим мифом и жив лох. Отсюда и проклятые русские вопросы:

«Кто виноват?»

«Что делать?»

«С чего начать?»

И к ним прибавляется еще один:

«А где же совесть?»

7 
Лоховодство

Человек в непомерной гордыне определяет себя как существо разумное, и это справедливо в том отношении, что его разводят как лоха именно, обращаясь к его разуму. Это - достижение современности, ибо прежде его разводили на красоте или добре, что сохранилось и поныне как важные средства получения разведенного лоха из лоха кристаллического. Разум стал главным инструментом разводки и его активно внушают лоху на протяжении жизни как единственно достойный образ жизни. Поэтому следует говорить о lohomo sapiens . Давно ушли в прошлое времена, когда лох был непременно лох-мат, одет в лох-мотья, разводил на себе б-лох, чьей женой была лох-удра и единственной посудой - лоханка, - в общем, когда лох был п-лох. Относится это, скорее всего, к крайнему выражению лоха - олоху, безнадежно погрязшему в разводках и почти растворившемуся в них. Современный лох элегантен и деловит, но это не мешает ему разводиться на самые разные наживки. Это делает современную общественную жизнь столь пестрой в своих проявлениях.

Современность дает нам образ лоха эгалитарного – им может стать любой, всякому дано в жизни лохануться. Современность дает нам образ лоха либертарного – он добровольно позволяет себя развести, в надежде на свободу обманывать, не привязываясь ни к каким социальным ограничениям. Наконец, современность дает нам образ лоха фратернитарного, считающего братство как выражение универсальности разводок – любого можно лохануть по некоторым универсальным правилам, законам.

И это делает лоховедение строгой наукой – как ранее оно было строгим искусством и точным верованием. Это распространяется и на прикладное знание – лоховодство, включающее разведение лохов в смысле умножения поголовья, исключение их самоорганизации и лидерство над ними.

Главное для лоха (чтобы лох стал лохом) – доверие. Лох должен принимать условия игры такими, какими ему предлагают. Здесь всякий определяется по отношению к лохотрону: либо ты занимаешь лохотрон, либо соседствуешь с ним; чем дальше – тем меньше благ, скуднее и тошнотворнее жизнь. Лоховизна призвана удерживать дистанцию от житейских благ, духовных и материальных, не позволяя лоху, тем более – олоху завладеть тайной лохотрона, тем более его занять. В идеале лохотрон действует спонтанно и непредвзято, но это уже и не лохотрон в точном смысле слова.

Даже подозревая о подвохе, лох вступает в игру. Любая игра – лохотрон, и трон этот занимает тот, кто удачливее всего разводит лоха. Последний делает то же на своем месте и оба они могут оказаться лохами. Иное дело – убежденное разведение всех и вся - это болезнь лоховизны в точной науке – лохотронии. Лохотронщик-профессионал стремится выдать желаемое за действительное. И в самом деле, все кажимое действительно, все действительное кажимо, просто их надо держать в разных карманах, и желаемое гораздо сильнее влияет на лоха, чем действительное. Лох – мечтатель по натуре, именно он придумал пароход и паровоз, разводящему остается только разводить почтеннейшую публику на комфорт и «дешевизну» билетов.

Доверие необходимо для самой жизни: все есть, как оно есть – таков исходный пункт всего человеческого, и лишь затем идет сомнение и критика, чаще всего понимаемая как поиск сущностного. Лохотронщик стремится показать, что игра открытая и возможна выгода, толк и прок – надо только в нее вступить. Не вступишь - теряешь шанс выиграть. Без игры нет выигрыша. Еще Гераклит изрек: «век - дитя играющее, кости бросающее, дитя на престоле!» По существу не лохи и разводящие определяют распределение ограниченных ресурсов (среди которых самый важный – ресурс доверия), но сама игра ставит на место, основываясь на искусстве играющих. Иное дело, что правила представляются предельно простыми, понятными и не требующими искусства. Собственно, сама жизнь кажется людям простой игрой с нулевым результатом. Игра разводящего основана на некоторых действиях, правилах поведения своей команды, которые не афишируются, более того, тщательно скрываются. Тем самым в картине мира раскрывается иное измерение, не данное непосредственно и не оговоренное заранее, что разрушает монолитное доверие, уверенность лоха и в жизни, и в знании ее законов. Разводящий же признает только собственные законы и принужден считаться с другими лишь постольку, поскольку они необходимы или полезны для его предприятия.

Лох – семиотический пролетарий. Он никогда не знает всех обстоятельств случившегося с ним потому, что вынужден хотя бы чему-то доверять. Без доверия жизнь для него невозможна. Научить лоха доверять – забота разводящего.

Классический пример законченного лоха – позитивист. Он нацелен на чувственные данные и их комбинацию по определенным законам и знать не хочет принципиально невидимого или неслышимого по крайней мере на протяжении собственной жизни.. Поэтому именно разочаровавшиеся позитивисты часто становятся разводящими. Лохом становится и постмодернист – весь укутанный в цитаты – лохмотья из классиков, лохматый от фасонов давно прошедших времен и с музой-лохудрой в обнимку. Его-то развести не представляет труда, достаточно только указать на аллюзии и параллели текстов, как он готов верить во все истины постмодерна.

Проблема заключается в том, что от лоха скрывают нечто существенное для события, в которое он включён. Он вынужден действовать в условиях господства скрытого знака – на поверхности все обстоит гладко, но на уровне означаемого проявляется судьба семиотического пролетария – лишенность представления о целостности события. В этом проявляется близкое родство лоха и капиталистического рабочего – от обоих скрывают интерес разводящего. А он заключается в том, чтобы под видом законности (именно под видом) присваивать продукт человеческой жизни. Именно жизни, поскольку лох инвестирует в труд свою жизнь в ее духовном и физическом аспектах. На поверхности все обстоит более или менее благополучно, и никто не ожидает подлога, но особенность подлога заключается в том, что он отравляет душу сознанием обмана и опасениями по поводу жизни, знаний игры, ее правил. У каждого хоть раз лохонувшегося навсегда останется привкус недоверия к жизни и к самому себе. Отсюда и желание переворота, стремление к изменению порядка жизни, иными словами, ожиданиепереполоха.

Последние годы были для лоха временем лохолетья. Лохов разводили на демократию, рыночные отношения, реформы, им говорили про социально ориентированное государство и гарантии прав человека так, что в финансовые пирамиды, верил не только самый тертый лох, но даже отдельные разводящие.

Лоха развели даже на революцию. А чтобы лох догадался, что на улице люди не просто так истерично бегают по магазинам, что это не очередная рождественская распродажа или кто-то смачно помер, а на его смешной трупик можно безнаказанно любоваться, революцию раскрасили. Но революция перестала быть цвета крови – сначала она стала мягкой и пушистой (бархатной), а потом и веселой-разноцветной. Теперь революция – это когда одну сытую харю в телевизоре сменяет другая, не менее сытая, и при этом можно на халяву выпить, пожрать и насладиться неплохой музыкой вместо рутинного похода на работу. Куда после недельного разгула можно преспокойно вернуться, гордо считая себя революционером. «В результате революции ни одно животное (не говоря о людях) не пострадало».

В итоге раздается почти что кантовский вопрос: как все-таки возможна революция лохов, но только такая, чтобы в ней не лохануться? Или, точнее, не только лохануться.

8 
Боги успеха

Человек стал человеком тогда, когда по-человечески стал относиться к другим. В этом ему помогала религия, нравственность, а потом и философия. Человек достиг человечности в лучших своих представителях религии и философии. Лохи равнялись на них. Но не все же лохи.

Есть субъекты преуспевания, те, кто опережают лохов во всем. Различие сил, соблазн привилегий, зов капитала, субъекты преуспевания и т.п. со временем проели ресурс человеческого отношения друг другу, хранимый лохами. Поэтому, вся наша история – это история разложения человеческого в человеке (деградация). На каждом этапе истории у человечества были свои бациллы разложения. Последняя бацилла разложения человеческого в человеке это и есть – субъект преуспевания.

Наша среда – жуликоватое устроение общества, выстроенное на господстве и подчинении посредством обмана, который осуществляется при «взаимовыгодном» обмене физических и юридических лиц услугами и ресурсами. На вершине власти, так устроенного общества обмена, стоит Великий Обманщик, тот, кто всех разводит, а его самого развести не представляется возможным. Все хотят походить на Великого Обманщика. Обманщик – персонифицированная власть обмана при «взаимовыгодном» обмене. Именно эта власть, осуществляясь, и разводит лохов.

Самое большое счастье для лоха - думать о Великом Обманщике. Когда появляется его призрак, все встает на свои места. Тогда персонифицированное зло отделено от лоха, и он может указать на него пальцем. Ага, говорит лох, вот в чем (в ком) причина моих неприятностей! Я догадался! Теперь мне легче! Слово о великом Обманщике, который на самом деле не существует, есть величайшее достижение лоха, это тот главный шнурок, на который он больше всего любит наступать. Великий Обманщик не существует, потому что лохи разводят себя сами.

Та персонифицированная власть, на которую обращена ненависть лоха – не есть Великий Обманщик. Она обращена на такого же лоха как он сам, только подсуетившегося, нагловатого, "лошину борзую" [3]. Используем этот термин, лошина борзый – это лох, ставший милиционером, и принявший на себя толику персонифицированной власти. Лох – чиновник, испытывающий административный восторг. Лошина борзый пытается разводить простого лоха не просто, а с остервенением. Но все лохи, желающие разводить, в том числе и подсуетившиеся – жертвы не персонифицированных злодеев, а самих себя. Персонификация власти исчерпывается борзыми лохами. Корень зла лежит вне этой персонификации. Вся дружная масса лохов, желающих разводить, создала себе внесубъектного кумира, Великого Разводящего, и каждый несет ему свою жертву. В пути его несколько раз разведут такие же, как он лохи (только подсуетившиеся). Когда он дойдет до Великого Обманщика, у него в руках ничего не останется. Да и самого Обманщика, возможно и нет. Великий Инквизитор хотя бы обладал образной силой и даже предлагал прижаться к нему в страхе. А нашему лоху даже прижаться не к кому. Вот и стоит он, как оплеванный, и думает - опять развели...

Но развел он себя сам.

Для того чтобы хоть как-то защититься от несуществующего, но жестокого Великого Обманщика, нужно начать с себя, то есть осознать себя лохом. А лох, осознавший себя лохом, определенно интеллигент – рефлексирующее существо, если и способное к какой-либо борьбе, то только с собственными шнурками. Если же он к тому же осознал, что он сам есть часть Великого Обманщика, ему остается только на этих же шнурках и повеситься.

Так что нет способа лоху избежать разведения. Ведь «лохов» можно разводить и культурно (например, на идеи, достижения, значимость и т.п.), и экономически (на деньги, услуги, материальные ресурсы и т.п.), и политически (на социальные возможности, на права, на желания и т.п.). Власть вездесуща, она разводит «лохов» и кажется, что нет предела власти разводки. Если не обманешь ты, то обманут тебя. Если ты не разведешь, значит, разведут тебя.

«Лохи» не могут изменить положение дел в обществе, но сама разводка все же не беспредельна.

9 
Пределы разводки

Есть псевдопределы и реальные пределы разводки. Псевдопределов у разводки два: революция и религия. Думали, что первым естественным пределом разводке была правда. Но власть научилась снимать этот предел тем, что умножение правд преобразило правду в «правду», еще один механизм разводки. Например, наивна вера коммунистов в пролетариев, которые инстинктивно чувствуют, что правда находится на их стороне. Любая революция, апеллирующая к правде, чтобы свершиться, недостаточно радикальна. Она никогда не затрагивает сам механизм разводки, а просто сменяет один тип разводки на другой. Революция лишь приостанавливает одну разводку ради другой. Но не существует приостановки разводки вообще, есть лишь относительная приостановка одной разводки. Нет паузы в разведении. Лох приостанавливая какую-либо разводку в революционном действии, все равно исходно разведен самой революцией. Лох всегда лох, ибо существует закон сохранения разводки, она ни когда не умирает, а только переходит из одного состояния в другое.

Думали, что вторым пределом разводки был самообман. Всякий лох, что обманул себя, естественно, перестал быть лохом и обрел тем самым подлинность. Ведь он перестал обман воспринимать как обман, а разводку воспринял как благо. Именно такой предел выставляют власти религии любого толка. Но религия, лишая лохов их лоховости, все равно не затрагивает сам механизм разводки. Она выполняет лишь последнюю разводку лохов, после которой разводка как бы упраздняется. Но это же иллюзия и разводка самой разводки. Но разводка разводки – это лишь ее усиление. Нет никакой разницы между последней разводкой и всеми остальными.

Последняя разводка (разводка разводки) или приостановка какой-либо одной разводки едины в том, что никогда не покушаются на сам механизм разводки в целом. Религиозные и революционные разводки – это лишь типы разводок, а не ее пределы. Где же именно предел разводки?

Допустим, что наступило время пресыщения обманом. И вот тогда безудержное разведение порождает именно тех лохов, которые хотят выйти из игры. И не важно, какие именно мотивы ими движут: лень, бессилие или протест. Их объединяет одно – они становятся препятствием на пути безудержного разведения, пределом и непрозрачностью самого механизма разведения. Такие «лохи» не могут истребить механизм разведения (иначе они перестали бы быть лохами) и занять по отношению к нему внешнюю позицию (лох неотделим от системы его разведения). Эти лохи с неизбежностью производятся машиной разведения как побочный эффект ее работы, но лишь на том этапе ее работы, когда возникает перепроизводство самого механизма разведения. Они – предел разведения.

Когда в мире разведения все разведено без остатка и нет ничего, чтобы не подверглось разведению, то неразведенным оказывается лишь сам механизм разведения (Великий Обманщик). Он содержит в себе непрозрачность и эта непрозрачность – «лохи», которые хотят выйти из игры. Разведение устает от самого себя и производит «лохов» от переизбытка, что на пределе разведения, ищут «яйцо» с заветной иглой для бессмертного механизма подстав и обманок. Лох – это не Иванушка, т.к. он не дурак и не мудрец. Это тот, кто Перемудрил, Умник-Заумник. У Великого Обманщика есть противник, что сидит в нем самом – Заумник или просто Умник. И этот умник, т.е. не дурак, а просто лох, является непрозрачностью самого Великого Обманщика. Про такого лоха говорят, что у него ум за разум зашел. Так что его характеристики уже совсем не походят на героя русской земли: лох ничему не верит (патологический скептик), сознает свое бессилие что-либо изменить в своей судьбе, он знает, что все живут за его счет и поэтому зол, недоволен и раздосадован своей незавидной долей и постоянными потерями. Главная черта такого лоха - подавление в себе желания разводить.

10 
Несправедливость

Почему одни умножают информацию, ресурсы, власть, привилегии, а другие их теряют? Потому что одним это нужно с необходимостью, а другим (лохам) по мере возможности. Разведение другого – это всегда разрыв с другим. Поэтому разводящие ничем не связаны в своих действиях, они способны на все. Иное дело, лох, отказавшийся от разведения. Возможно, единственный предел разведения – это беспредельность разводок, производящая, в качестве побочного эффекта, лохов-сопротивленцев, интеллигенцию постиндустриального общества. Таких лохов, что не могут и не хотят разводить других, можно назвать социальной недвижимостью. Именно отказ этих лохов от разведения возвращает сообщенность людей, их связность, человеческие узы. Сообщенность (желание быть вместе, несмотря ни на что) накладывает на преуспевание мощные путы. Этих пут нет у преуспевающих. Отсюда и асимметрия отношений лохов и субъектов преуспевания. Чтобы преуспеть перед другими один ставит на кон все, а другой ставит кое-что и проигрывает преуспевание.

Вот где нужны равные стартовые демократические условия, а их нет. Вот в чем суть вопроса о социальной справедливости! Система разводки, оставляющая лохам лишь незавидную долю принципиально несправедлива. «Терпимость» к такой несправедливости – это обычная трусость . Не может быть терпимости к подлости, жестокости и серости разводящей власти. Конечно, тот, кто заведомо откажется от эгоизма и консюмеризма (в помысле и деянии), вызовет огонь власти на себя . Значит, надо быть готовым к долгой и неравной борьбе, к тюрьмам, нищете, травле, клевете и замалчиванию. Лохов, осознавших свое положение в мире и отказавшихся от разводки, ждет «партизанская» борьба, подполье и внутренняя эмиграция.

Лох, осознавший себя лохом, живет в постоянном стрессе. Будучи непрерывно разводим, он не может смириться со своими потерями. И если система разведения в целом ощущается им как враждебная сила, то лох выставляет власти разведения свою «фигу в кармане». Эта «фига» - его единственное оружие.

Смерть и потери не могут сильно напугать лоха, так как вся его жизнь – это непрерывное умирание, провал. Так как лох не желает разводить других, а способен только быть разводимым, он фактически сразу вычеркивается из жизни. И з адача лохов не столько в том, чтобы « обличать» систему власти разводки, взывая к совести (власть разводки имеет все возможности заглушить этот голос), а в том, чтобы выявить и установить пределы власти разводки . Если они этого не сделают, то лохи будут увековечены в своем незавидном положении.

Но делать нечего, и не надо, т.е. буквально «у-вей», полный или хотя бы частичный саботаж системы разведения. Неучастие в любых, даже позитивных начинаниях власти. Заткните уши, закройте глаза, попробуйте отключить телевизор. Отказ от просмотра передач в прайм-тайм «подрывает информационную безопасность страны». Если вывесить такой призыв, увидите, как они все всполошатся. «Это вам не бумажные фельетоны». Власть к этому не готова, и лоху этого не простят. Не ходите на выборы. Все равно у лоха нет выбора. Неучастие в выборе (в игре «веришь/не веришь») страшнее для системы разводки, чем любые оранжевые палатки.

[1]Этот текст носит а-персональный характер, он - плод коммунитарной работы Составленный группой постанонсистов ( Д. Балтрушайте, А. Великанов, В. Годик, В. Данилов, В. Дмитриев, И.Дмитриева, В. Дроздов, Е. Еселев, С. Лохов, К. Мартынов, Б. Матвеев, Е. Фримучкова ) с участием Д. Кралечкина, он принципиально имеет более пяти авторов. Мы понимает под коммунитарной работой лишь ту, что заключает в себе приоритет самого сообщества над индивидуальным преуспеванием. Такая трактовка коммунитаризма вполне традиционна и она мало отличается от идей, высказываемых на страницах книг Амитая Этциони. Эта работа производиться не для того, чтобы ее выполнить, а для того, чтобы она позволила людям быть вместе, безвластным образом, и не смотря на все их концептуальные различия.

В этом тексте стерты следы «индивидуального вклада» и ленные характеристики его частей. В нем манифестируется только его коммунитарная природа. Это достигнуто особой техникой составления текста. Эта техника во многом похожа на технику составления «Письма из Простоквашина», но все же с некоторой модификацией. Всякий «индивидуальный вклад» в ходе совместной работы и ленные характеристики фрагментов изменяются в тексте до неузнаваемости. Текст переделывается членами группы по специальным правилам, чтобы уже нельзя было установить, где писал пес, где - кот, а где - человек.

Естественно, что результат такого труда может быть присвоен только эгалитаристским способом, группой в целом. И целью работы над текстом текста было установление максимально возможной меры его коммунитарности, мерой его обобществления. Поэтому качество текста мы связываем не столько с его концептуальным планом, сколько, с планом его совместности (впрочем, концептуальному содержанию текста, вопреки мнению Декарта, это нисколько не мешает).

[2]Поэтому сейчас нет классовой борьбы, лох в этом смысле не "пролетарен".

[3] Так владельцы дорогих иномарок называют нахального водителя на ржавой копейке.