Номер третий

Ну, и что – что Мальцев? У них там ведь и Зубов есть. Это про зовущих голосовать за ПАРНАС.

И, знаете, работает. Во-первых, не одобрил крымнаш. Во-вторых, за это пострадал. А в-третьих, просто интеллигент. В общем, отношение к этому человеку у меня было с явно позитивным коннотатом (оценкой). А денотата (то есть знания) почти что и не было.

То есть слышать-то я о нем слышал. Больше 25 лет назад. На факультете, где я тогда преподавал, он вел для студентов кружок с интригующим названием "Христианская антропология". Но хотя уже тогда, в 90-м году под моим руководством была выполнена, кажется, первая в отечестве работа по психологии духовности, познакомиться нам не случилось. Не случилось и позже. Вплоть до вчерашнего дня. Пока я не прочел вот такое интервью моего героя.

И знаете – впечатлился. Очень впечатлился. Потому что прочитать такое от интеллигента можно все же только очень редко. И сто лет назад было редко. И сто пятьдесят. Ну, не писали так интеллигенты.

Что впечатлило? Что женщин допускать учительствовать нельзя. Апостол Павел так сказал. Что гомосексуализм – смертный грех (он же, апостол). Как и внебрачно-добрачный секс (он же). Гореть в аду. Что колбаса в пост тоже грех, но не смертный – искупается исповедью. Что аборт – убийство, то есть – смертный. Что блудники и гомосексуалисты – враги Христа. Что средневековые государства помогали человеку идти к Богу в рай, а современные ведут в ад.

Но это – цветы. А гораздо сильнее меня заинтересовали корни, из которых эти цветы выросли. Корни же такие. Церковь – константа. Иисус Христос один и тот же (снова Павел; замечу уж здесь, в скобках, что люди предпочитающие цитировать апостола Павла, а НЕ евангелия, редко понимают смысл христианства сколько-нибудь глубоко: Павел обращался к современникам, Павел имел очень сложную личную историю христианизации и Павел только что не бравировал отсутствием личного знакомства с учениками Иисуса, исключая Петра). Что у церкви (как у тела Христа) нет эволюции. Зато есть законы. Что церковь – это единственно возможное царство Бога. И что можно быть внутри этого тела Христа или вне. Что грешники УМИРАЮТ духовно, выпадают из тела Христа. Что Господь в одних людях, в праведниках живет, а в других, в грешниках нет (такая вот антропология). Согрешил (скажем сребролюбием) и вылетел из Церкви, а Христос соответственно вылетел из тебя.

Ну, абсурдность сказанного, надеюсь, доказывать не надо. Церковь Зубова была бы исключительно пустынна – и в ней не оказалось бы ни одного человека, ни крещенного, ни какого бы то ни было еще. "Ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии (согласия между богословами по поводу смысла этого слова нет: от онанистов до гедонистов), ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют". Значит так: пьяницы не наследуют. Воры не наследуют. Идолослужители не наследуют. Злоречивые – тоже. Так кто же наследует? Никто, получается? Но тогда и церкви такой нет.

А какая есть? А есть другие. Про одну мы знаем много. Про другую – почти ничего.

Много мы знаем про погрязшую во всех мыслимых и немыслимых, смертных и бессмертных грехах человеческую организацию, созданную, чтобы вести человека к Богу, но никогда – ни в средние, ни в какие иные века с этой задачей сколько-нибудь эффективно не справлявшуюся.

Что значит "вести к Богу"? Это значит помогать развиваться. Например, не болтать все время одни и те же глупости, а двигаться: от более глупых глупостей – к менее глупым. Двигаться от большей озлобленности к меньшей. И так далее. Вела ли, ведет ли церковь людей к Богу. Да. Но только – людей очень низкого (по современным меркам) духовного уровня.

Но Зубов, Андрей Борисович пытается говорить о другой церкви – о метафизической. Это сущность невидимая, но, тем не менее, вполне реальная. Только устроена она совсем не так, как Андрей Борисович себе это представляет. Метафизическая церковь не собрание душ праведных христиан, а собрание праведного в душах и христиан, и вообще всех людей.

Здесь нужно маленькое психолого-антропологическое отступление. Наши души (психики) многослойны. И высший их слой вполне можно назвать Божественным. Это про него сказано "по образу и подобию". Собственно, он и есть то, что в христианстве называется Христос.

Слой этот, как правило, почти не осознается, и потому большинство людей не знают о нем вовсе. Вся наша остальная психика "висит" на этой высшей части, как вишня на черенке, или точнее – как мыльный пузырь на соломинке.

Более грубые, но вместе с тем еще слишком тонкие для того, чтобы средний человек мог их осознать, слои нашей души роднят нас друг с другом – они у нас общие, одни на всех. Это то, что можно назвать высшей, надсознательной частью коллективной психики – души народа, конфессии или даже всего человечества.

Так вот, метафизическая церковь ("Церковь Небесная" в христианской традиции) – это такая вот общая высшая часть наших, кажущихся нам отдельными душ. С земными религиозными организациями Церковь Небесная соотносится как клад с участками свалки, на которой клад зарыт.

В отличие от мыльного пузыря или вишни, мы не можем совсем оторваться от своей соломинки (черенка). И поэтому человек не может выпасть из метафизической церкви. Как не может и принадлежать к ней всей своей душой – низшая часть всегда будет свешиваться. Соответственно, и Христос (Бог, Божественное в человеке, "индивидуальный дух") человека покинуть не может. Это просто физически невозможно.

Эволюционирует или нет метафизическая церковь? Это вопрос отвлеченный и для нас маловажный. Зато важен другой. Земная церковь, церковь-организация, как и религия –часть культуры, эволюционируют очень сильно. В некотором смысле, можно согласиться, что Иисус Христос всегда один (не как существо, а как совокупность идей христианства). Но ПОНИМАНИЕ наше этих идей постоянно развивается, рождая все новые христианства. И в этом смысле далеко не всё, сказанное людям две тысячи лет назад имеет смысл для современных людей.

(Замечу в скобках, что запрет на учительство женщин устарел почти немедленно: женщины учительствовали в церкви с первых веков. Например, в статусе начальниц монастырей. Учительствуют вовсю и сегодня – например, в статусе злобных старушек, шпыняющих церковную молодежь: туда не ходи, так не крестись, ну и так далее. У нас вообще вся земная церковь – учительница на учительнице, одна епископей другой.)

В церкви метафизической нет никаких законов – никаких вечных предписаний о правилах поведения. Она просто о другом. Законы же церкви земной отражают средний уровень развития людей церкви и устаревают по мере роста этого уровня. Так должно было бы быть в идеале. Реально дело обстоит хуже. Запаздывая обновлять свои законы, земная церковь заставляет более развитых современных людей жить по правилам менее развитых древних, то есть прямо настаивает на духовном регрессе.   

Продолжая, можно было бы рассказать и о том, почему гомосексуализм сам по себе не является грехом вовсе (что легко видеть, сравнивая самых духовно развитых гомосексуалистов с духовно недоразвитыми гомофобами), а рассматриваться в качестве греха может только как форма гиперсексуальности – "зацикленности" на сексе. Но и в этом случае грехом он будет не большим, чем любая иная форма сексуальной "зацикленности". Рассказать, почему аборты не убийства: убийство – насильственное прекращение не любой жизни, а только человеческой. Вырывая морковку из грядки, мы не делаемся убийцами. Чтобы стать человеком, зародыш проделывает долгий путь – часто гораздо больший, чем это представляют себе физиологи. Можно было бы рассказать и о том, что смысл христианства в том, чтобы Царство из Небесного сделать земным (о чем каждый христианин ежедневно молится и чего совершенно не замечает). Да и о многом другом можно было бы рассказать, что не вмещается в рамки публицистической заметки. Здесь же нужно закругляться. И – не на слишком веселой ноте.

Кто же такой третий номер в списке ПАРНАСа? Интеллигент-мракобес. (Такое вот редкое сочетание). Ультраконсерватор. Наивный в духовных вопросах. Но наивность эта не мешает ему совращать невинных. Честный, искренний? Наверное. Незлой? И это, наверное, так. Но что это значит? Что он будет по-доброму, искренне тянуть общество назад и также по-доброму и искренне тормозить личностное развитие своих слушателей.

А как и за что он будет голосовать? Вместе с Милоновым и Мизулиной? Так ведь получается? Люди-то они вроде и разные, да убеждения одинаковые, общие. И это будет у нас демократической оппозицией?

Знаете, я предпочитаю, чтобы тормоза развития были лицемерными и злыми. Ну, как помянутые Ми и Ми. Легче распознавать.