ЯНЕБОЮСЬСКАЗАТЬ, или инфантилизм

О чем вам подумается, когда вы прочтете "я не боюсь сказать", еще ничего не зная, к какого рода смелости вас призывают? Ну, да – я тоже об этом подумал. Зовут говорить о том, о чем молчать нельзя, а говорить страшно. О том, из-за чего сидит Стомахин. Или – Дадин. За что отсидел – правда, всего-то полгода, ах, какая радость! – Павленский. За что выдавили из страны Каспарова. Ходорковского. Пионтковского. Ионова. И десятки менее именитых критиков режима. Вот что сказать нас призывают не бояться.

Оказалось – нет. Флэшмоб позвал к храбрости другого рода – к рассказам о сексуальном насилии.

На моей ленте таких оказалось мало. И были они какими-то странными. Например, такой: "Я обижать себя никому не позволяла; только сунься!". Или такой: "Я из благополучной семьи и с таким не сталкивалась, но это ужасно!". Ясно было, что авторы этих потрясающих души рассказов, действительно, ничего не боятся сказать.

Потом стали докатываться какие-то странные слухи. Вроде обструкции, устроенной юными (это я по старой памяти – моим первым студенткам сейчас по пятьдесят) психологами, или, как они сами себя называют, психологинями, одному из мэтров российской психологии – Александру Григорьевичу Асмолову. Что-то Александр Григорьевич вроде не так сказал. (Потом я прочел: нет, всё так: не всё сказал, но то, что сказал, сказал точно.)

И потихоньку началась свара. В которой разделившиеся на два лагеря коллеги доказывали друг другу: одни – что бабы дуры, а другие – что мужики сволочи. Такой вот высокопрофессиональный спор.

Есть в психологии такой исследовательский метод – включенный эксперимент: когда исследование проводится в естественных условиях с участием самого экспериментатора. Каюсь, не удержался: написал несколько слов на ФБ в раскрытие смысла флэшмоба, добавил провокативную шутку и решил дождаться реакции. Хотел оценить уровень агрессивности и возможность что-то объяснить. Дождался. Стал объяснять. Объяснять пытался спокойно и подробно – не жалея времени. Результаты? Не слишком веселые, хотя и ожидаемые: агрессивность оказалась зашкаливающей, возможности же что-то объяснить – нуль.

Что не так в флэшмобе? Ведь проблема сексуального насилия – реальна. И, как показывает реакция общества, значима.

"Не так" – дезориентация участников в результате построения икусственной и ложной иерарархии проблем. Это относится и к личным проблемам, и к социальным.

Ну, например, что происходит на личном уровне. Представьте себе человека, даму (я буду рассказывать о вымышленном персонаже – совпадения случайны), у которой серьезные проблемы с самоотношением, с самопринятием. Сначала мама твердила ей, какая она дура. Потом телевизор рассказывал, как она достойна самого лучшего. Жизнь не сложилась, любимого человека нет, и хуже того – самой способности любить тоже как-то не хватает. И с самореализацией не хорошо: есть ощущение, что родилась для чего-то другого, а заниматься по жизни приходится всякой ерундой. Плюс постоянная униженность и оскорбленность начальником – дураком и хамом. В результате подавленность, депрессия. Пытается лечиться, но от антидепресантов депрессия только углубляется. А к этому еще и характер, в котором чего только нет: и тебе тут демонстративность до истероидности, и конституциональная тревожность, и ипохондрия, и помянутый Александром Григорьевичем нарциссизм – в общем, букет.

Что в итоге? Этот плотный клубок самых разных проблем нужно распутывать годами. Если посчастливится найти хорошего психотерапевта – многими месяцами. Но ведь не посчастливится – и терапевтов таких – по пальцам пересчитать, и, в конце концов, это просто безумно дорого, а откуда у моей героини такие деньги.

А тут, на тебе – радость. Знающие люди сообщают тебе, что все твои беды от того, что в 14 лет тебя ущипнул за попу одноклассник. И всё. И уже не нужно никакой работы, никакого самоосмысления, ничего... Избавляйся от комплекса жертвы и радуйся жизни.

Что это такое?

А это то же самое, что раскрутить слепого на оживленной улице, а затем смотреть, как он пойдет под колеса ближайшего автомобиля.

То же самое и с проблемами социальными. Не культурная деградация, не экономическое бесправие, не чудовищные диспропорции в распределении общественного продукта, не тотальная ложь, не обволакивающая всю жизнь агрессивность – ничто из этого не важно. Об этом мы говорить не будем. У нас на это просто времени не останется. Потому что мы будем обсуждать другое: действительно ли мужики сволочи, или же, вовсе наоборот, бабы – дуры. И при этом будем ругаться и таскать друг друга: кто – за косы, кто – за бороды... Красота!

Случайно ли это получилось? Сначала мне показалось, что да – случайно, естественно... А потом у этой естественности оказалась очень недурная организация, включая и мощнейшую информационную поддержку. И мысли про естественность стали как-то сами собой рассеиваться. А еще потом я узнал, что инициатива двухязычного флэшмоба пришла из Киева. И флэшмоб двухязычный – на русском и на украинском. И тогда смысл действа стал окрашиваться в иные тона. В самом деле, как хорошо: больше мы не граждане государства-агрессора и не граждане государства-жертвы агрессии. Это всё вторично. Мы теперь другое. Мы теперь жертвы другой агрессии: агрессии мужиков против баб. Бабы всех стран, объединяйтесь. (Ну, и мужики – тоже можете, если захотите.)

Так получилось. Случайно или по чьему-то умыслу? Хотелось бы думать, что случайно. Но не выходит. Потому что почти такое же действо повторилось через несколько дней в совсем иной форме. Только с другим лейтмотивом: мы теперь не граждане государства-агрессора и государства-жертвы, а мы теперь все православные. Крестный ход Московской патриархии с молитвами за мир отправился в Киев.

Здесь уже про естественность не подумаешь. Ясно, что это отлично продумано и прекрасно организовано. И попробуй воспрепятствовать! Это ведь как гуманитарный конвой (хорошее, кстати, словосочетание). Только попробуй! Будешь и враг бога, и враг мира. И это неважно, что мы помним, что погромщики без крестов и хоругвей громить не ходили. Неважно, что знаем, как миролюбиво "христово воинство" Московской патриархии. Знаем, что среди захватчиков Донбасса неверующих нет. Это всё неважно. Попробуй, тронь! Вежливые люди только и ждут, чтоб ты тронул.

А в то же время и в умах украинцев, хотя бы – части украинцев, смятение. Вот же они, братья по вере, идут, молятся... А может, и вправду, нет никакой агрессии? И войны нет? А надо просто "мирись и больше не дерись"? Мы же, в конце-то концов, одной веры...

И вот здесь я подхожу к самому главному вопросу, из-за которого, собственно говоря, и начал писать. То, что нас "разводят", в одном случае совершенно откровенно, в другом менее явно – это ведь вполне очевидно. Должно было бы быть очевидно. Во всяком случае, мысль об этом должна появляться сразу. И гипотеза, что это – "разводка", должна быть в числе первых. Но ничего этого не происходит. Мы с удовольствием "разводимся". С удовольствием клюем на первый крючок, который нам бросают. И начинаем делать ровно то, что хочет "рыболов".

Что это такое? А это – та черта, которая в психологии называется инфантилизмом: сплав доверчивости, некритичности, невозможности разотождествиться с ситуацией и посмотреть на себя со стороны, невозможность рефлексии и самокритичности, недифференцированность мышления и просто его неразвитость, плюс высокая эмоциональность и импульсивность...

Этот список можно продолжить, но, наверное, не нужно. Потому что и без продолжения ясно главное: будучи в таком состоянии, мы способны на протест, но не способны на какую бы то ни было созидательную деятельность. Как ребенок, который может плакать, кричать, даже кататься по полу, выражая свой протест, но ничего созидательного делать не может.

А теперь скажите – можем мы в таком состоянии быть опасными власти? Но это еще не самый неприятный вопрос. А самый – можем ли мы в таком состоянии принять на себя ответственность за страну?

Вот в том-то и дело...