Почему в сорок втором пал Севастополь?

Летом 1942 года под Севастополем решалась судьба всего южного фронта СССР. Битва, развернулась вокруг Севастополя – ключевого порта на Черном море. Атаку на город возглавил один из самых талантливых и жестоких немецких генералов – Манштейн.

Два страшных штурма обрушил он на сопротивляющийся город. Но все они не принесли результатов. Севастополь выстоял. С моря его охраняла мощь 35 батареи. А на суши, на пути немецких войск к городу была Шампань – подземный город-крепость, недоступная для проникновения немецких войск. Осада грозила затянуться и это несмотря на полное боевое и численное превосходство немцев! Но утром 28 июня подземная крепость Шампани поднялась в воздух и опустилась на землю, погребя под собой часть танковой дивизии СС. Вскоре перестала оказывать сопротивление и 35-я батарея, к которой до этого немцам не удалось даже приблизиться. Пусть на Севастополь был открыт. И вскоре город был захвачен немцами и безжалостно разрушен в ходе третьего и последнего штурма.

Но как и кем была взорвана Шампань? Почему замолкли орудия 35-й батареи? Это было исполнение военного приказа или предательство? Диверсия или измена? Что сейчас таится за грудами искореженного камня в недрах Шампанских лабиринтов? О чем молчат 600 метровые глубины 35-й батареи? Что видели и наблюдали очевидцы тех страшных событий? И почему все же пал Севастополь? Мы ответим на эти и многие другие вопросы, проникнув в самые недра крепостей-защитников города. В передаче будут представлены уникальные подземные и подводные съемки, редчайшие архивные документы и свидетельства очевидцев тех страшных героических дней.


Почему немцы в ноябре 1941 г. за пару недель заняли Крым, а в июне 1942 г. пал Севастополь? Причем, вопреки утверждениям Совинформбюро, никакой эвакуации не было, улетело только начальство, да несколько десятков человек добрались до берегов Кавказа на плавсредствах, находившихся в Севастополе. Около ста тысяч бойцов были брошены на произвол судьбы.

Ответ на этот вопрос был дан во многих десятках книг советских и российских авторов. Немцы обладали колоссальным преимуществом в танках, артиллерии и авиации. Монографии маститых военных историков буквально пестрят названиями пехотных дивизий и бригад, а танки супостата, оказывается, ходили по Крыму без всякой организации, как бизоны, сбиваясь в стада по 200-400 штук.

После “перестройки” военные историки предпочитают помалкивать о тысячах германских танков, зато достаточно убедительно, с цифрами и названиями судов доказывают, что к маю 1942 г. германской авиации удалось фактически заблокировать Севастополь, потери тоннажа советских транспортных судов были крайне велики, и Севастополь остался без продовольствия, жидкого топлива, а главное – без боеприпасов.

И вот в 2005 г. в издательстве “АСТ” вышла книга Александра Широкорада “Битва за Черное море”, где с цифрами и ссылками как на германские, так и на ранее секретные советские документы доказано, что танков у немцев в Крыму не было вообще! Если, конечно, не считать двух дивизионов штурмовых 75-мм САУ на шасси танка Т-III. Кроме того, в апреле 1942 г. в Крым была доставлена 22-я танковая дивизия в составе 176 танков, но она действовала только на Керченском полуострове, где у Красной Армии было свыше 500 танков. И сразу после взятия Керчи 22-я танковая дивизия была с 21 по 24 мая отправлена в 17-ю армию, наступавшую на Кавказ.

Под Севастополь же в мае 1942 г. было направлено 1520 трофейных танков КВ-1 и французских S-35. Таким образом, превосходство в танках было на советской стороне. То же самое было с артиллерией. Красноармейцы и моряки действительно проявляли чудеса стойкости и героизма. Так почему же пал Севастополь?

Дело в том, что еще с 20-х годов стержнем советской военно-морской доктрины была оборона главных военно-морских баз от превосходящих сил англо-французского флота. Поэтому почти 20 лет наш флот отрабатывал бой на минно-артиллерийской позиции. Вокруг баз предусматривалось поставить тысячи мин, и после подрыва части кораблей противника наши корабли и самолеты должны были контратаковать супостата.

Увы, к июню 1941 г. такового противника на Черном море не было и быть не могло. Опереточный румынский флот (4 эсминца и одна подводная лодка) серьезной угрозы не представлял и до падения Севастополя не покидал своих территориальных вод.

Англичане основательно накостыляли итальянцам в порту Таранто, у мыса Матапан и в других местах. Британские линкоры безнаказанно обстреливали итальянские города. Итальянский флот, несмотря на помощь немцев, не справлялся с перевозками войск и боеприпасов в Северную Африку, что стало главной причиной поражения армии Роммеля.

Я уж не говорю о том, что Турция с самого начала войны объявила о своем твердом нейтралитете и до мая 1944 г. не пропустила через свои проливы ни одного боевого корабля враждующих сторон. Кроме того, ни один германский надводный корабль не сумел пройти через Гибралтарский пролив под пушками британской крепости. А более чем два десятка германских и итальянских подводных лодок пошли на дно при попытке форсирования Гибралтара.

Тем не менее нарком ВМФ упрямо считал, что итальянский флот обязательно должен вторгнуться в Черное море. И вот 22 июня 1941 г. Черноморский флот вступил в бой с итальянским. В первые два месяца войны было потоплено не менее двух десятков итальянских и германских подводных лодок, наши лодки несколько раз атаковывали итальянские корабли, а береговые батареи открывали огонь по итальянцам. Увы, флот Дуче оказался виртуальным.


 

Хуже всего было то, что по приказу из Москвы командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский поставил тысячи мин у южного берега Крыма, оставив три узких фарватера для прохода своих кораблей. Проходить по двум фарватерам (третьим не пользовались) приходилось только в светлое время суток и в сопровождении севастопольских тральщиков.

Без мин крейсер или эсминец мог прийти в Севастополь, разгрузиться и уйти в темное время суток, благо в 1941-1942 гг. германская авиация не имела бортовых радаров и не действовала по кораблям ночью. А из-за мин время перехода кораблей и транспортных судов из Новороссийска в Севастополь увеличивалось в 2-4 раза. В ряде случаев в непогоду корабли вообще не могли пройти узким фарватером и уходили обратно.

Я уж не говорю о том, что вблизи Севастополя на своих минах подорвались свыше двадцати боевых кораблей и транспортов Черноморского флота.

Мало того, адмирал Октябрьский, опять же по приказу наркома Кузнецова, в ноябре-начале декабря 1941 г. вывез из Севастополя около половины боезапаса (более 8 тыс. тонн), половину зенитной артиллерии, почти весь медперсонал и т.д. Согласно данным Артуправления ВМФ никакой нужды в вывозе артбоеприпасов не было. Так, за всю войну наш флот расстрелял и потерял лишь 20,6% 305-мм снарядов, 18,6% 180-мм снарядов, 25,9% 152-мм снарядов к пушкам Канэ от всего числа имевшихся боеприпасов. Тыловые базы были буквально забиты флотским боезапасом. К примеру, привезенные в Батум боеприпасы лежали штабелями на причалах аж до мая 1942 г.

К началу 1942 г. на Черном море действительно не хватало транспортных судов. Но почему тогда командование Черноморского флота вывело из игры пять самых крупных транспортных судов? Так, в начале ноября 1941 г. началось разоружение вспомогательного крейсера (бывшего ледокола) “Микоян”, а в конце того же месяца “Микоян” вместе с танкерами “Сахалин”, “Туапсе” и “Варлаам Аванесов” прошли Босфор и ушли на Средиземное море. Лучший же пассажирский лайнер “Сванетия” 22 июня 1941 г. проходил Босфор, возвращаясь из пассажирского рейса на Ближний Восток. И “кто-то” решил превратить его в плавучий филиал “Лубянки”. В итоге лайнер простоял в Стамбуле до 21 февраля 1942 г. Любопытно, что отправился он к родным берегам за 22 часа до неудачного покушения в Анкаре на германского посла фон Папена агентов НКВД. Надо полагать, это простое совпадение?

Естественно, книга Широкорада вызвала гнев и возмущение официальных историков. И вот в октябрьском номере (2007 г.) “Военно-исторический журнал” разродился двумя пламенными рецензиями: “Псевдонаучными исследованиями военных действий в Северном Причерноморье” подполковника А.В. Лобанова и “Разбавленной анекдотами хроникой с многочисленными ошибками и неточностями” начальника научно-исследовательской исторической группы ВМФ капитана 1-го ранга Е.Г. Мачикина.

Суть последней рецензии очевидна: взял, мол, Широкорад секретную хронику боевых действий, вставил несколько анекдотов про виртуальный итальянский флот, вывоз боеприпасов и т.д., и все. Рецензия же Лобанова куда интереснее.

Светлой июльской ночью 1941 года из французского порта Брест, крадучись, вышли линкоры “Шарнхост”, “Гнейзенау” и крейсер “Принц Евгений” и двинулись в далекий африканский порт Дакар, где взяли на буксир поврежденный англичанами французский линкор “Ришелье”, а затем пошли обратно на север. Без потерь прошли под дулами гигантских пушек британской крепости Гибралтар в теплое Средиземное море. Весь личный состав британского флота по такому поводу взял месячный отпуск. На соединение с эскадрой из Тулона вышел линейный крейсер “Страсбург”. При встрече с германскими кораблями французские моряки выстроились на палубе и дружно запели: “Дойчланд, Дойчланд юбер аллес”. Затем вся дружная компания, приветствуемая турецкими властями, прошла Дарданеллы и Босфор и двинулась к Севастополю.

Однако адмирал Октябрьский предвидел оное действо и выставил у Севастополя мины. Узнав об этом, адмиралы Редер и Дарлан заплакали от горя и отменили свой злодейский план нападения на наш город-герой.

“Что за чушь!” – воскликнет читатель. Пардон, я лишь популярно изложил часть статьи Лобанова: “Да, вблизи Севастопольской бухты вражеских кораблей не наблюдалось, но в Бресте (Франция) находились немецкие линкоры “Шарнхост”, “Гнейзенау” и крейсер “Принц Ойген”, прорыв которых через Гибралтар в Средиземное море и далее через Дарданеллы и Босфор в Черное был отнюдь не фантастическим вариантом. Поддержку этим кораблям могли оказать линейный крейсер “Страсбург”, линкор “Ришелье” и тяжелые крейсеры, имевшиеся в распоряжении французского вишистского правительства”.

Хорошо, что сей журнал не читают во Франции. Там члены команды “Страсбурга” считаются национальными героями. Они затопили свой корабль в ноябре 1942 г. в Тулоне, когда немцы захватили южную часть Франции. А то нашим дипломатам пришлось бы извиняться за сей пассаж.

Оспаривать факты о вывозе боеприпасов было бы слишком глупо, поскольку приведены ссылки на официальные источники. И вот Лобанов начал доказывать, что боеприпасы, вывезенные из Севастополя, не подходили к орудиям, защищавшим город. На самом деле вывозились снаряды штатные к имевшимся орудиям, и перечень типов снарядов и орудий приведен в моей книге во многих местах. Лобанов придрался к моему утверждению, что подавляющее большинство типов отечественных снарядов было взаимозаменяемо. Он с сарказмом пишет: “122-мм пушки ни при каких условиях не могут применять гаубичные снаряды аналогичного калибра, а 122-мм гаубицы – пушечные”. Но Лобанов не на того нарвался. Я многие годы занимался взаимозаменяемостью отечественных артиллерийских припасов. Беру с полки первую попавшуюся книжку “152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г. и 122-мм пушка обр. 1931/37 г. Руководство службы” (М.: Военное издательство Министерства обороны Союза ССР, 1957). И вот на странице 266 в таблице штатных выстрелов к 122-мм пушке обр. 1931/37 г. наряду с пушечными снарядами типа ОФ-471 вижу гаубичные снаряды типа ОФ-462, а в таблице штатных выстрелов 152-мм гаубицы-пушки обр. 1937 г. вижу пушечные гранаты ОФ-540 и рядом – гаубичные гранаты ОФ-530 и гаубичные бетонобойные снаряды Г-530. И так было у всех отечественных гаубиц и пушек. Кстати, в годы войны 152-мм гаубицы М-10 и Д-1 стреляли по бронецелям 152-мм морскими полубронебойными снарядами обр. 1928 г., теми же, из которых стреляли из 152-мм пушек Канэ.

Чтобы стрелять снарядами от другой артсистемы того же калибра, нужно было лишь перевернуть страницу в соответствующей Таблице стрельбы, утвержденной ГАУ, и в соответствии с указанием таблиц следовало или ничего не менять, или, в крайнем случае, вынуть один пучок пороха из гильзы и изменить угол возвышения на несколько минут по сравнению с установкой прицела для штатного снаряда.

С 1922 по 1941 г. отечественные артиллеристы, люди высокой квалификации, провели тысячи стрельб и составили сотни таблиц стрельбы, инструкций и других документов, чтобы обеспечить почти полную взаимозаменяемость снарядов, находившихся на складах РККА и ВМС. Но, к сожалению, у нас и в 1941 г. было слишком много некомпетентных подполковников. Сейчас же проблема взаимозаменяемости снарядов в Российской армии стоит не менее остро, чем в 1941-1942 гг.

Публикация в “ВИЖ” – не первая ругательная рецензия по адресу книг Широкорада. Все они льстят мне в одном: они не тыкают пальцем в другие издания. Они не выполняют основной задачи критика – “лоцмана в книжном море” – не только отметить недостатки книги, но и показать читателю куда более удачные издания по этой же теме. Суть таких рецензий выразил один маститый военный историк: “Страшно подумать, если книги Широкорада попадут в руки читателю, читатель должен набраться терпения и ждать, пока компетентные авторы напишут идеологически грамотные издания”.

Итак, полки книжных магазинов ломятся от военно-исторической литературы, а поставить мне в пример нечего. После этого остается лишь сказать: “Большое спасибо, господа критики!”.