Фёдор. О сложностях перевода

Одна знакомая мамочка назвала своего сына простым старинным и звучным именем Фёдор. И в этом нет ничего особенного. Сейчас как только не называют. Уже не удивляешься, встречая на детской площадке Авдеев, Изяславов, Людомиров и даже Ананиев. Что поделать, времена, когда сыновей называли почти исключительно Сашами и Серёжами, миновали. Теперь кто во что горазд, и такие имена, как Мирон, Захар или Фёдор, уже вполне рядовые.

Пикантность же данной конкретной ситуации в том, что описываемая мной мамочка терпеть не может имени Федя, которое, как известно, является логичной и единственно возможной в русском языке производной от Фёдора. Ну за исключением «малюпусенького пупусика», «бармалюшкина» и «бубуськи», конечно.

При одном слове «Федя» у неё начинаются конвульсии. Сама видела. Она покрывается пятнами и очень злится.

Спрашиваете, зачем тогда назвали таким именем? Я тоже интересовалась. Она, как всегда, покрылась пятнами и сквозь зубы по слогам отчеканила, что ребёнка зовут Фёдор и они называли сына так и только так. Никакой не Федя. У неё как матери хватит терпения объяснить это всем, кому непонятно, и настоять, чтоб ребёнка звали полным именем.

Я пожала плечами и больше ни о чём не спрашивала. Мало ли у людей странностей. Фёдор так Фёдор. У некоторых вон вообще Федулы, Добрыни и даже, не побоюсь этого слова, Океаны Сергеевичи. На вкус и цвет товарища нет.

Тем не менее проблемные ситуации у них начались практически сразу с рождения, стоило только вынести младенца Фёдора из квартиры в огромный, бурлящий страстями мир.

— Ой, а у вас тоже мальчик, надо же! — бросались друг к другу одуревшие от изоляции и дефицита общения молодые мамочки, вышедшие в парк с колясками. — Здорово! Ух ты, какой бутуз, кушает, наверно, хорошо, да?.. Сколько ему? Три месяца, надо же! Ровесники! Нам три и неделя! А как зовут?.. Фёдор? Хорошее имя! Федя, значит?

Мама морщилась, как от зубной боли, и терпеливо объясняла каждой, что да, Фёдор, дескать, но ни в коем случае не Федя. Ну вот так. А потому что. Фёдор, и никак иначе.

Женщины пожимали плечами.

— Ну ведь всё равно будут звать Федей, — наивно убеждали они маму. — Фёдор — это Федя, вы разве не знаете?

Мама Фёдора, чертыхаясь, уходила с коляской в безлюдные аллеи парка. Ну что за люди, а? Опять испортили настроение. Спорят там, где спорить не о чем. Не могут взять в толк простые вещи. Да и что ждать от этих клуш, молодых мамаш. Курицы, они курицы и есть, и ничего не поделаешь. С ними и разговаривать не о чем, раз за разом об одном и том же — кто сел, кто пополз, кто «агу» сказал. От такого общения только отупеешь больше. Нет уж, лучше одной…

И она наматывала круги вокруг пруда с плеером в ушах и Фёдором в коляске, а по вечерам выносила мужу мозг на тему «Я одна сутками! Ты понимаешь это или нет?! Скоро уже разговаривать разучусь!.. А тебе плевать!!!».

Потом Фёдору исполнился год, в коляске он больше сидеть не хотел. Гулять приходилось теперь не в безлюдном парке, а в песочнице и на детской площадке, и уйти от назойливых и «неумных» стало не так просто.

— Какой милый малыш! — восторгались бабушки и мамы. — Сколько ему? А зовут тебя, мальчик, как? Фёдор? Какое красивое имя! Вот, Катенька, смори, это — Фе-е-еденька...

— Нет!!! — истерически выкрикивала мама.— Только не Феденька! И не Федя!!! Фёдор! Фё-дор, и никак иначе!!!

Голубоглазая кудрявая Катенька испуганно вскидывалась и отодвигалась подальше от злой тёти, словоохотливая бабушка, по незнанию посмевшая нарушить табу, подхватывала внучку и волокла на качели, подальше от сумасшедших, а привлечённые громким голосом другие мамы и няни вступали с нашей героиней в вечный спор — ну как же не Федя, раз Фёдор?

— В садике всё равно будут так называть! — запальчиво доказывали женщины. — И в школе тоже.

Забрав сопротивляющегося Фёдора из песочницы, мама тащила его на другую площадку, туда, где народу не было.

— Странная она какая-то! — шептались за её спиной оставшиеся. — Больная, что ли? Чего она так орёт? Было бы из-за чего... Какая разница — Федя, Фёдор?.. В конце концов, сами же так назвали, а теперь она прямо зеленеет, когда про Федю слышит. Что, не знала, что ли, что Фёдор — это Федя?

Через пару лет мама, отсидев в декрете положенные три года, вышла на работу, а с Фёдором стала гулять бабушка, то есть свекровь. Она же водила его на занятия. На новых площадках возле бабушкиного дома ребёнок был представлен как Фёдор, впрочем, в этом вопросе бабушка была гораздо менее принципиальна, чем мама. И каждый раз поправлять окружающих, то и дело норовивших назвать мальчика Федей, не кидалась.

— Ну всё, буквально всё делает не так, — со вздохом сокрушалась мама. — Нет, я, конечно, ничего не хочу сказать, свекровь нам очень помогает, спасибо ей большое, но… Режим весь навыворот, всё ему разрешает, ребёнок приходит домой неуправляемый… И самое главное, это «Федя идёт!» у них во дворе… Значит, она его Федей называет, что ли??? Ведь сказала же чётко и ясно, что у нас Фёдор. Сколько раз говорила, что я этого Федю не перевариваю! На нашей площадке, например, все уже запомнили.

Да ладно, ещё немного, очередь подойдёт, и со следующего года пойдём в сад…

Время пролетело быстро, и очередь действительно подошла. Начали проходить медкомиссию перед детским садом.

— Ну здравствуй, мальчик! В садик собираешься? — ласково спросила невролог на осмотре. — Да ты совсем большой! Ну и как же тебя звать?

— Фёдор! — подсказала мама со своего места в углу, где ей было предложено сидеть во время осмотра.

— А вы, мамочка, помолчите! — с нажимом сказала врач. — Мы тут с молодым человеком сами разберёмся. Такой большой мальчик, он, конечно, знает своё имя. Так как тебя звать?

Маленький кудрявый мальчик опустил глаза и набычился.

— Может быть, Андрюша? Павлик? Костя? — решила помочь мальчику врач. — Нет? Тогда, может быть, Феденька?

— Фё-дор! — придушенно прошептала мама со своего места.

— Мама, успокойтесь наконец! Так всё-таки как тебя зовут, мальчик? Ты знаешь? Или нет?

— Лунтик! — наконец пробормотал Фёдор себе под нос. — И ещё иногда Чебулашка!

— Ясно. Мама, вы вообще в какой садик хотите? В логопедический? — спросила врач. — У невролога почему не наблюдались? К логопеду ходите? Задержки вам не ставили? А зря, наверно, не ставили… Мальчик крайне замкнут, в глаза не смотрит, на контакт не идёт, на имя своё не реагирует — неужели вас это не беспокоит?

— Понимаете, дома мы его называем Фёдор, — начала мама. — Поэтому на Федю он не среагировал…

…Тем не менее сделанная неврологом в карте запись произвела в семье фурор.

— Вот, значит, как они диагнозы лепят! — стенала родня. — Тогда у нас тут полстраны должны быть психами, а другая половина — аутистами. Слушай их больше, этих врачей! Им бы ребёнка в больные записать и лечить галоперидолом! Ну что он, имени своего не знает? Фёдор! Как тебя зовут?

— Бемби! — уверенно ответил малыш.

— Нет, ну понятно же, что ребёнок играет! Ну ребёнок он ещё! Ему только четыре года! Знаешь что, бери-ка деньги и поезжай в платную клинику, делай медосмотр для детского сада там. В этих районных поликлиниках ни одного дела сделать нельзя! Просто вопиющая некомпетентность! И бюрократизм!

Правдами-неправдами карту, конечно, сделали, пошли в сад, и там проблема встала во весь рост. Окружающие — педагоги, дети, другие родители — постоянно сбивались на «Федю». Приходилось бесконечно поправлять, исправлять и объяснять, и всё равно то и дело люди «ошибались».

— Не откликайся! — учила мальчика мама. — Поправляй всех! Говори, что тебя зовут Фёдор!

Маленький застенчивый мальчик вздыхал, хмурился, отводил глаза. В сад он, как бывает часто, ходил плохо, постоянно болел. К тому же в конце концов в их группу пришла новая воспитательница Галина Борисовна, женщина пожилая, строгая и авторитарная.

— О, Федя пришёл! — каждое утро говорила она.

— Галина Борисовна! — возмущалась мама. — Ну я же вам говорила! Он не Федя, а Фёдор. Мы называем его так!

— Ну и что? — искренне каждый раз удивлялась воспитательница. — Я же не Сашей его назвала. Пусть привыкает. Ему надо знать, что его могут назвать и Федей, и Фёдором! Это его имя! А дома называйте как хотите!

Заслуженный педагог по какой-то непонятной причине, как говорится, упёрлась рогом и принципиально на всю группу кричала, глядя маме в глаза:

— Федя! Феденька! За тобой мама пришла! Давай быстрее, Федя!

Мама краснела, как всегда, покрывалась пятнами, злилась и больно дёргала Фёдора за руку. Ситуация достигла абсурда. Мама не представляла, что делать. Идти к заведующей? Писать жалобы? За что? За то, что воспитательница называет Фёдора Федей?

— Толку нет от этого садика, хоть бросай, — жаловалась она. — Одни болезни! Для развития ничего не даёт! А эта ихняя воспиталка — вообще ужас! Знаете, как она говорит? «Ложи варежки в карман!» Нет, вы представляете? Педагог! «Ложи!» Ужас! Буду, наверно, со свекровью договариваться. До школы год остался, пусть лучше дома ребёнок сидит да на занятия ходит в клуб. Больше пользы будет…

…В этом году 1 сентября в одну из московских школ первый раз в первый класс пришёл маленький кудрявый мальчик. Как у всех первоклассников, на груди у него висела табличка «Кузнецов ФЁДОР, 1 «В» класс». Имя было написано крупными буквами красным маркером. С двумя большими жирными точками над «Ё». Фёдор, дескать, и только так.

— Давайте сфотографируем ребят на крыльце! — предложила учительница по окончании линейки. — В первый ряд поставим тех, кто поменьше ростом. Наташа, Оля и ты, Федя, — идите сюда. Федя, держи букет, становись в серединку, а ты, Наташа, рядом с Федей, вот так… Родители, вы тоже к нам идите, становитесь на заднем плане…

У моей знакомой теперь лежит эта фотография: немного испуганные первоклашки с букетами, взволнованные родители и среди них она сама — высокая худощавая женщина с сердитым выражением лица и красными пятнами на щеках.

Всё только начинается…