Возвращение Родины:окровавленная Сербия:чудовищные преступления НАТО

Той весной в Белграде семнадцать лет назад* даже некурящие просили сигарет.

В ход шёл дешёвый контрабандный табак, от которого саднило горло и разрывало лёгкие от утреннего кашля, но несчастному городу было наплевать. Курили десятилетние пацаны, переставшие играть в войну, дымили гимназистки в коротких юбочках, смолили почтенные матери семейств и старухи с пустыми мёртвыми глазами. Курили даже спасатели, когда вытаскивали из разбомблённого горящего телецентра тела шестнадцати журналистов.

Я помню их лица, выхваченные из тьмы багровым заревом пожара.

Утро начиналось с чувства тошноты, рюмки ракии, обжигавшей голодный желудок, и «домачей кафы» (крепчайшего турецкого кофе, наследия времён Османской империи). Я даже не помню, что мы ели. И не помню, чтобы мы спали.

Воздушная сирена начинала работать в два часа ночи, и в сизых от дыма комнатах люди вскакивали со стульев и бежали к окну. Уснула я лишь однажды, в доме моих друзей в Батайнице, пригороде Белграда, где находился военный аэродром. Мне дали бутылку и сказали пей, пока потолок не закрутится, как волчок. Нельзя же всё время не спать. А в два часа ночи в моей комнате взрывной волной вышибло окна, и я скатилась на пол.

И стояла на четвереньках в трусах, обезумевшая от страха, пока меня не вытащила на лестницу хозяйка дома по имени Мелани. «Сиди здесь, — сказала она. — Если дом рухнет, то лестница останется. Она железобетонная. Хочешь сигарету?» В ту ночь в Батайнице погибла трёхлетняя девочка Милица Ракич.

78 бессонных белградских ночей закончились капитуляцией Югославии в июне 1999. Чудовищная военная машина НАТО с железной англосаксонской энергией вбомбила в средневековье цветущую балканскую страну. Потрясённые сербы оплакали мёртвых и сказали себе: ужасы войны позади. Они ещё не знали, что самое страшное только начинается.

«Они все обречены!»

Это было в Багдаде в 2003 за несколько дней до начала войны. Иракский переводчик привёл меня в госпиталь, где лежали дети из Басры. Женщины в хиджабах с окаменевшими лицами сидели у кроваток своих умирающих от лейкемии и рака лимфы младенцев и двух- и трёх-летних детей. Многие из них с трудом ворочали шеей, им мешали раздутые лимфатические узлы. Это были очень серьёзные, тихие дети. Они совсем не плакали. 

«Почему вы привели меня сюда?» — лепетала я, ошеломлённая увиденным. «Это жертвы той войны в Персидском Заливе», — объяснили мне. «Жертвы?! Но американцы бомбили Басру в 1991 году! Тогда этих детей на свете не было!» «Это была мини-ядерная война, — рассказывал доктор. — При операции „Буря в пустыне“ американцы использовали боеприпасы с обеднённым ураном. Всего было сброшено 320 тонн урана.

Матери этих детей получили серьёзную дозу радиации, а их дети были обречены ещё в материнской утробе. Это не самое страшное, что вы видите. В Басре рождаются дети без глаз и носа, без рук и ног, без мозга, с двумя головами. Врождённые уродства обнаруживаются у более, чем половины новорождённых. Только никому до этого нет дела».

Спустя несколько суток я наблюдала с балкона отеля «Палестина», как снова бомбят город Багдад. Тогда самой страшной мне казалась мгновенная смерть под бомбами. Ведь я была ещё молодой и наивной.

Белград, весна 2014 года. Медсестра помогает мне надеть медицинский халат и шапочку. Все должно быть стерильно. Вслед за доктором Раданом Джодичем, директором Института онкологии и лучшим хирургом Сербии, я иду в операционную. «Мальчику всего 15 лет, — объясняет доктор Джодич. — Рак щитовидки в тяжёлой форме». 15 лет. Значит, он родился в год натовских бомбардировок, мысленно подсчитываю я.

Спустя два часа доктор Джодич держит в руках кусок человеческого мяса и объясняет: вот половина щитовидки, внутри которой опухоль. «Сейчас мы узнаем, есть ли метастазы». Несколько мучительных минут, и становится ясно: хрупкое мальчишеское тело насквозь прошито метастазами».

Что сможем, удалим. Потом зашьём, — с дежурным оптимизмом говорит доктор Джодич. — Мальчику предстоит ещё одна операция и, возможно, химиотерапия. Вы, наверное, устали, идите. А нам нужно закончить работу».

Я иду по коридору больницы, мокрая от холодного пота и придавленная человеческим горем. Перед моими глазами стоит комната, где доктор Джодич осматривает молодых женщин. Некоторые из них рыдают навзрыд. У большинства — рак щитовидки в безнадёжной форме.

«Щитовидная железа первой реагирует на радиоактивное излучение, — объяснял мне доктор Джодич. — За последние десять лет рак щитовидки в Сербии вырос на 300%. Стремительно растёт саркома и лейкемия. Правда состоит в том, что НАТО использовало наш регион как свалку для ядерных отходов. Мы до сих пор не знаем, сколько бомб с обеднённым ураном обрушилось на нашу землю. За прошедшие десять лет мы не видели ни одного серьёзного правительственного исследования последствий бомбардировок. Мы лишь врачи. Наше дело — лечить. Я работаю в онкологии хирургом 40 лет. И говорю как врач: рак становится всё более молодым, агрессивным и неоперабельным».

Что же такое обеднённый уран? Это просто ядерный мусор, чьё захоронение всегда стоило немыслимо дорого. Непросто было найти страну, где можно тихо, без шумихи в прессе, похоронить ядерные отходы. Обеднённый уран-238 — побочный продукт производства обогащённого урана-235. Урановая руда проходит через сотни центрифуг, и на выходе получается 11% обогащённого урана и 89% обеднённого, с которым надо что-то делать.

В 1970 году американцам пришла в голову гениально-циничная мысль, как использовать ядерный мусор. Уран-238 — тяжёлый радиоактивный металл с очень высокой плотностью (в два раза выше, чем у свинца, и чуть ниже, чем у вольфрама, очень дорогого металла). А значит, его успешно и дёшево можно использовать для производства бронебойных снарядов с урановыми сердечниками и пуль, а также для укрепления танковой брони (так называемая «уранокерамика» — слой урана, зажатый между стальными листами).

О последствиях применения малых ядерных боеприпасов в Пентагоне не думали.

Кого волнуют иракские дети? Или албанские? Или сербские? Да, учёные предупреждали со всей ответственностью, что уран не просто радиоактивен, но, главным образом, химически токсичен. Есть три пути отравления ураном. Прямой контакт с кожей (урановая шрапнель при взрыве снаряда или танка). Вдыхание урановой пыли, которая образуется при горении снарядов. И третий путь: заражённая вода и земля, дающая отравленные плоды. Чтобы осознать весь ужас этих фактов, достаточно сказать: период полураспада урана составляет 4,5 миллиарда лет.

«После бомбардировок бывшей Югославии мы потребовали от НАТО карты с указанием мест, где упали урановые снаряды, — говорит знаменитый сербский токсиколог Радован Ковачевич. — НАТО представило карты, но постаралось преуменьшить ущерб. К примеру, они указали 112 локаций. Я сам лично нашёл 113 локацию, когда вместе с добровольцами поднялся на гору рядом с городом Вранье, где стояла телевышка. Детекторы радиации чуть не заклинило.

Ребята спросили меня: „Босс, что будем делать? На нас даже нет защитных костюмов“. Я ответил: „Берём пробу земли и бежим“. Теперь это место обнесли колючей проволокой. Если только я нашёл ещё одно заражённое место, не указанное в картах, сколько же их на самом деле?! Сколько вообще было снарядов? НАТО утверждает, что 31 тысяча, сербы — 50 тысяч, а русские специалисты уверяют, что не менее 90 тысяч».

В 1997 году Радован Ковачевич был главой Центра защиты от радиации. Уже тогда, основываясь на опыте войны в Заливе и бомбардировках НАТО в Боснии в 1995 году, Югославия предупреждала мировое сообщество, что НАТО использует снаряды с урановыми сердечниками.

Мировое сообщество промолчало, хотя приложение II к Конвенции о физической защите ядерного материала 1980 года классифицирует обеднённый уран как ядерные материалы второй категории.

После агрессии Запада против Югославии токсиколог Ковачевич работал доктором в команде, которая занималась обеззараживанием территорий в Черногории в Луштице (в то время часть Югославии). На практике это выглядит так: срезается слой земли в несколько метров. О том, что часть снарядов проникает глубже, и уран может попасть в грунтовые воды, власти предпочитали молчать.

«Я работал с офицерами, которые занимались очисткой территорий в Черногории, — говорит доктор Ковачевич. — При зачистке все они имели дозиметры и были одеты в специальные защитные костюмы. При этом, когда мы провели диагностику их генетического материала, 75% из них имели типичные аномалии людей, подвергшихся радиоактивному облучению. В тот момент между офицерами вспыхнула эпидемия гриппа, и мы обнаружили, что даже вирус гриппа мутировал.

Также мы частично проверяли гражданских. Человек, который приносил еду офицерам, скоропостижно скончался от рака лимфы. Первыми забили тревогу итальянские миротворцы, служившие в Косово (а на Косово сбросили в 3 раза больше урановых снарядов, чем на юг Сербии). Несколько тысяч из них заболели раком, молодые, крепкие ребята, и около 300 из них за время миссии умерло».

В Америке военные врачи забеспокоились только тогда, когда сотни широкоплечих, весёлых американских молодцов с белозубыми улыбками после войны в Ираке стали постоянными пациентами онкологических клиник.

«Моё личное мнение как врача: использование обеднённого урана при бомбардировках влечёт за собой тяжкие последствия для здоровья», — говорит бывший министр обороны и здравоохранения Югославии, известный патологоанатом доктор Зоран Станкович. — При взрыве снаряда 80% превращается в пыль, и ветер разносит оксид урана на 40 километров. При вдыхании уран попадает в лёгкие и почки. Этот тяжёлый металл оседает в теле, в костях. Американцы делали исследования солдат после войны в Персидском заливе. У 70% солдат родились дети с генетическими отклонениями, с аномалиями.

У нас был офицер, который занимался очисткой земель после бомбардировок. Его жена после забеременела, и ребёнок родился без одной ноги, без глаза, с деформированной рукой, с проблемами сердца. И представьте: офицер был полностью экипирован против заражения. Но это не спасло его ребёнка. Что же происходит с людьми, которые там просто живут, не думая об опасности?!»

Невидимая смерть

Под шёлковой зелёной травой сербской и боснийской земель находятся отравленная почва и несущие медленную смерть воды. Пасторальная невинность сельских пейзажей кажется горькой иронией на фоне невидимой опасности, которой подвергаются местные жители.

«Самое страшное, что уран через землю и грунтовые воды попадает в пищевые цепочки, — говорит токсиколог Радован Ковачевич. — Наши коллеги из Хорватии нашли диких животных, заражённых ураном. Ведь животные и птицы не знают границ и свободно передвигаются по региону. А здесь в Сербии мы нашли следы урана у оленей и фазанов. Наши ветеринары из города Вранье отмечают высокий рост лейкемии у коз, овец и коров. Иногда урановые снаряды попадали в реки, один угодил даже в колодец на юге Сербии.

Мы обследовали крестьянина, который пытался очистить колодец. 3759 нанограмм урана-238 в литре мочи! (У миротворцев, служивших в Косово и заболевших раком, в одном литре мочи находили до 231 нанограмм, а в моче американских солдат после Ирака — 150 нанограмм). Разумеется, крестьянин скоропостижно скончался.

В Сербии сейчас ежедневно диагностируют рак как минимум у одного ребёнка. НАТО убивало нас не только во время бомбардировок. НАТО продолжает нас убивать как нацию в течении пятнадцати лет, и число жертв всё растёт. Один натовский американский генерал как-то заявил: «Ещё десять таких войн, как в Ираке, и мы полностью избавимся от ядерных отходов».

«Вопрос об обеднённом уране давно превратился в политический вопрос, — утверждает экс-министр здравоохранения Зоран Станкович. — Сербия пыталась подать в Гаагский трибунал иск против стран, бомбивших бывшую Югославию. Но прокурор Карла дель Понте отказала нам на основании того, что изменения хромосом людей, подвергшихся радиации, можно увидеть под электронным микроскопом в течении года. Мол, вы опоздали. И теперь надо проводить эксгумацию трупов. Но на это нет ни денег, ни политической воли.

Когда итальянские солдаты вернулись из Косово и стали умирать от рака лимфы, итальянское правительство не захотело платить компенсации семьям и больным и прекратило исследования. Если последствия урановых бомбардировок для здоровья людей будут доказаны, трудно вообразить, сколько компенсаций НАТО, и прежде всего американцам, придётся выплатить жертвам, их родственникам и заражённым странам.

Поэтому никто не заинтересован в истине».

Они предпочитают забыть

Маленький городок Вранье на юге Сербии — сердце региона, более всего пострадавшего от урановых бомбардировок. Местная традиция — расклеивать на деревьях объявления о похоронах. Я стою под холодным дождём, оплакивающем покойников, и смотрю на их совсем молодые лица. Основная причина — рак. Как и у только что умершей пятилетней девочки. Но городок хотел бы выскоблить из памяти 1999 год. Никто не хочет вспоминать бомбардировки. Всех мучит страх снова быть изгнанным из европейского стада. Сербы испили до дна яд унижения, и установившееся молчание насыщено горечью поражения.

«Зачем вы мучаете людей воспоминаниями? — говорит мне пожилая докторша В. — Им уже ничем не поможешь. Они будут думать, что в каждом глотке воды и в каждом куске хлеба их поджидает смерть. Да, заболевания раком, действительно, выросли в два раза за последние десять лет. Но если мы, врачи, самостоятельно начнём собирать факты для уголовного преследования этих бандитов из НАТО, нас всех поубивают по одному. Вы и представить себе не можете, о каких деньгах может идти речь! Я, как свидетель, не хочу закончить свою жизнь в какой-нибудь „случайной“ автокатастрофе».

«Институт общественного здоровья во Вранье подготовил план, как детально исследовать последствия применения урана в нашем регионе, — говорит местный журналист Никола Лазич. — На исследования нужно 250 тысяч евро, но никто не хочет платить. Существует закон молчания, как часть государственной политики. Сербия хочет вступить в ЕС и в НАТО, а цена за это — сокрытие фактов о бомбардировках. Доктора во Вранье не любят говорить о росте рака. Даже мы, журналисты, не можем получить информацию о больных людях».

Операция НАТО против Союзной Республики Югославия — вторая в череде так называемых «гуманитарных интервенций». Первой стала операция «Обдуманная сила» против боснийских сербов в 1995 году. Обе операции были проведены без мандата ООН и подпадают под определение «незаконная военная агрессия».

Хотя главной причиной интервенции считались этнические чистки албанцев в регионе Косово и Метохия (с точки зрения Белграда — сепаратистов и террористов), тайной причиной «срочной войны» называют сексуальный скандал, в который был вовлечён президент США Билл Клинтон, уличённый в легкомысленной связи с практиканткой Моникой Левински. Ситуация была трагикомически предсказана в знаменитом фильме «Wag the dog» («Хвост виляет собакой»), вышедшем в 1997 году, за два года до войны против Югославии. Сюжет фильма прямо-таки пророческий: президент США, замешанный в сексуальном скандале, начинает виртуальную войну против Албании с целью отвлечь внимание публики. Только в отличие от фильма, война против Югославии оказалась не телевизионной картинкой, а кровавой реальностью.

Общественная амнезия

Нет милости для бессильного. Сербы это поняли давно. Горькие складки у рта и потухшие глаза с выражением «мне всё равно» — все это признаки поражения. Вместе того, чтобы швырнуть в лицо миру свой здоровый славянский гнев, сербы глотают его и давятся им. По Белграду совершенно свободно разгуливают американские, английские, итальянские и французские туристы, с интересом рассматривая здания, разрушенные войной, и фотографируясь на их фоне. Так, как будто это всего лишь забавная экскурсия по местам забытой войны, к которой их страны имели прямое отношение.

«Говорить о бомбардировках теперь „политически некорректно“, ­­— с иронией замечает политолог Джорджио Вукадинович. — Наша элита стесняется говорить с людьми с Запада и напоминать им о войне, чтобы не дай Бог не поставить их в неловкое положение. Перед нами парадокс: в Сербии мы имеем про-натовскую, про-европейскую и русско-скептичную элиту и про-русский и евро-скептичный народ. Эмоционально, исторически люди здесь близки к русским. Сербия — наверное, единственная страна в мире, где русский президент не только самый популярный иностранный лидер, но популярнее даже сербского президента.

Путин легко бы выиграл выборы в Сербии. В любой стране, чтобы иметь влияние, вам надо платить. А здесь Россию любят бесплатно. Но вот вам ещё один парадокс: все местные медиа стопроцентно прозападные и мало-помалу пытаются изменить прорусскость людей. Что сделал Запад? Он купил элиту, интеллектуалов и СМИ. Есть два способа контроля над медиа: либо их покупка, либо шантаж рекламой. Будете писать в защиту России, не получите рекламу.

Москва ведёт честную игру, помогая экономически. Русские открыли для сербских товаров зону свободной торговли, и благодаря этому многие европейские компании строят на территории Сербии заводы, чтобы беспошлинно продавать свой товар в Россию под маркой „сделано в Сербии“. Но разве простые люди об этом знают? Нет! Ни одна газета это не опубликует. Зато нас постоянно бомбят натовской и европейской пропагандой: мол, без Европы Сербия умрёт. Медиа создают медиареальность, которая никакого отношения к действительности не имеет.

К примеру, наш институт „Новая сербская политическая мысль“ провёл опрос населения и выяснилось, что против НАТО выступают 70%, а за союз с Россией 67,5%. Ни одно медиа не рискнуло опубликовать результаты опроса.

Время честных игр прошло. Да, Москва создала телевидение „Russia today“, это прекрасно, но не на сербском языке. А вот „Аль-Джазира“, к примеру, открыла специальное балканское телевидение, поскольку это огромная территория: Сербия, Хорватия, Черногория, Македония, Босния, Словения. Вы проиграли холодную войну, недооценив „мягкую силу“, а теперь можете проиграть холодный мир. Вы преувеличиваете экономический фактор, как недооценивали его во времена СССР. Все русские крупные компании, такие как „Лукойл“ и „Газпром“, занимают на Балканах оборонительные позиции.

Это выглядит как их защита от рэкета. Они готовы платить медиа только за то, чтоб их не оплёвывали. Их заботят узкие корпоративные интересы. А ведь поддерживать пророссийских блогеров и интернет-сайты стоит копейки. Но русским компаниям это даже не приходит в голову! И это притом, что все их проекты в значительной мере зависят от поддержки общественного мнения.

В Москве смотрят с удивлением на то, что сербский корабль разворачивается в сторону Запада. Как так? Вас побили, а вы идёте в НАТО? Со стороны кажется, что сербы — мазохисты. Но нас побили частично из-за вас, поскольку Сербия — единственный российский союзник в Европе. Часто русские политики говорят: мы не можем быть больше сербами, чем сами сербы. Но и сербы думают: мы не можем быть русскими больше, чем сами русские».

Как Ельцин продал Югославию

12 апреля 1999 года парламент Союзной Республики Югославии, которую уже вовсю «утюжили» самолёты НАТО, в полном отчаянии проголосовал за присоединение Республики к Союзу России и Белоруссии. Российский парламент немедленно поддержал просьбу погибающих сербов и настоятельно рекомендовал президенту России Борису Ельцину начать процесс объединения. Ельцин промолчал. Также он проигнорировал призыв Думы незамедлительно направить на помощь сербам военных советников и вооружение.

«В то время я вёл консультации с российскими партнёрами из ельцинского окружения и говорил им: „Защитите нас! Защищая нас, вы защищаете себя!“ — вспоминает экс-министр иностранных дел Югославии Живадин Йованович. — Всё это воспринималось с большой долей скептицизма. Для России ельцинского периода единственным партнёром был Вашингтон. Мы хотели купить оружие. Нам в ответ: у вас нет денег. Почему же? Есть долг СССР перед Югославией на сумму почти два миллиарда долларов. Возьмите эти деньги и дайте нам ракеты и самолёты.

Русские заявили, что Югославия была большой, а стала маленькой. Значит, возврат долга надо обсудить и с другими республиками. Но у вас есть структура торговли, возразили мы, согласно которой 70% товаров было куплено у Сербии. Возьмите эти деньги. Если не хватит, мы добавим.

Я был свидетелем разговора президента Югославии Милошевича, позже умершего в гаагской тюрьме, и вашего министра иностранных дел Козырева за несколько лет до начала войны. Мы не просим милостыни, говорил Милошевич. У нас есть миллион тонн пшеницы, консервы, кукуруза. Мы готовы залезть в долги, но так или иначе мы расплатимся. Мы просили продать нам последнее поколение истребителей и нефть, которую можно было транспортировать по Дунаю. Но ваш Козырев был так влюблён в Вашингтон и на всё смотрел американскими глазами. Он не то, что ничего бы не сделал для Югославии, он ничего бы не сделал для России. Таков был общий политический и психологический образ мыслей тогдашнего российского руководства.

Мы даже послали наших пилотов на обучение в Россию. После чего Россия заявила, что даже если мы продадим вам самолёты, как же ваши пилоты полетят через Украину, Венгрию, Болгарию, Румынию. Их же собьют! Не ваша забота, ответили мы. Полетят на свой собственный риск. Ответ России был: нет. Это не наша война. И нам в одиночку пришлось противостоять 78 дней величайшей военной машине человечества».

«Неужели никто тогда в Москве не понимал, что это, прежде всего, репетиция войны против России?» — спрашиваю я. «Никто. Русские не понимали, что уничтожение Югославии — это первый шаг к России. Я их спрашивал: лучше защищать Россию, начиная от Балкан или от Урала? Помогите нам, и вы поможете себе. Давайте вместе остановим натовскую экспансию на Восток. Русские отмахивались: вы пытаетесь переложить свои проблемы на наши плечи. В то же время я твердил и европейским партнёрам: если вы планируете войну против Югославии, это будет война и против Европы. Вы попадёте в такие мёртвые тиски США, что уже не избегнете их владычества.

И что получилось в итоге? Европа взяла на себя обязательство воевать в Афганистане, в Ираке, потом в Ливии, в Мали, Сирии, а сейчас фактически и в Украине. США шпионят без стеснения и контролируют миллионы европейцев. Те плачут и жалуются. Но всё логично. Ведь они согласились танцевать с дьяволом».

Новый drang nach osten

Гитлеровская стратегия «Дранг нах остен» — «Натиск на Восток» — обрела новое значение в конце ХХ века.

Несмотря на то, что Гитлер потерпел фиаско, план в общих чертах был взят на вооружение НАТО.

«Новый натиск на Восток начался именно в 1999 году с бомбардировок Югославии, — развивает свою теорию экс-министр иностранных дел Живадин Йованович. — Реальная геополитическая цель — экспансия к русским границам. С 1999 года Америка начала создавать крупнейшую американскую базу не на американской земле — Кэмп-Бондстил в Косово. Почему в таком маленьком Косово такая большая база? Нужна ли она в Сербии? Нет. Даже для Балкан база слишком велика. В чём же причина?

Каспийский бассейн, Кавказский бассейн, Центральная Азия и Сибирь, — вот что оправдывает существование такой базы. Именно с Бондстила началось резкое увеличение американских баз в Европе — в Болгарии, Румынии, Польше, Прибалтике, Чехии. Сейчас в Европе больше американских военных баз, чем в пик холодной войны! Сегодня европейский континент абсолютно милитаризирован. Всё это подготовка к прыжку к российским границам.

Это объясняет войну в Грузии в 2008 и украинский Майдан в 2014. Агрессия против Югославии была поворотным пунктом для глобализации интервенции. Главная цель — взять Сибирь, этот величайший на земле резервуар сокровищ.

В 1999 России казалось, что можно с лёгкой душой сдать сербов. „Лишь бы не было войны, — твердили русские. — С американцами мы сумеем договориться“. Ну, что, сумели? Новые украинские власти твёрдо намерены войти в НАТО. Сейчас в Белграде по горькой иронии истории в бывшем здании министерства обороны Югославии открыт офис НАТО, а сербскую армию реформирует американский генерал.

Операция против Югославии в 1999 называлась „Милосердный ангел“. Так вот что я вам скажу: этот „милосердный ангел“ уже летит в Россию».

P. S.

В 1938 году после подписания Великобританией Мюнхенского соглашения о передаче Судетской области Германии, Черчилль сказал великие слова:

«У вас был выбор между войной и бесчестьем. Вы выбрали бесчестье, теперь вы получите войну».

А уже через год началась Вторая Мировая. Тогда в 1999 Россия предпочла бесчестье, сдав Сербию, и уже в 2003 получила Революцию роз в Грузии, в 2004  — Оранжевую революцию на Украине, в 2008  — войну с Грузией, а в 2014, прямо у собственных границ,  — гражданскую войну на когда-то братской Украине. Логика истории остаётся неизменной: предательство и позор смываются только кровью. К несчастью, прежде всего своей.

Дарья Асламова 

 * Статья написана в 2014 году.