Россия и Белоруссия: любовь в обмен на газ

Ещё недавно СМИ пестрели сообщениями об итогах российско-белорусской газовой войны. Но контекст этого события гораздо шире самого информационного повода. Газовые противоречия, так или иначе, касались многих стран буферного пространства – Украины, Туркменистана, Болгарии, Прибалтики. Поэтому реконструировать истинные геополитические намерения России в отношении Белоруссии особенно интересно.

В.Э. Багдасарян

Начну с того, что процитирую В.В.Путина. Ещё будучи Президентом Владимир Владимирович произнёс замечательную по своей стратегичности фразу: «Настало время менять газ на любовь к России». Проблемы с Белоруссией, сообразно этой логике, носят не только экономический, но и политический характер. Однако попытка претворить эту идею в жизнь, странным образом в виде  газового шантажа, привела к иному результату – к ненависти и отторжению. Политика по принципу – любовь в обмен на газ привела к созданию малопривлекательного образа России.

Обратимся к истории. Российская империя в своё время проводила совершенно иную геополитическую линию. Характерно, что большинство народов и племён вошло в ее состав добровольно. Нахождение в российском подданстве оказывалось выгодно для них по экономическим, социальным, политическим и иным соображениям.

Советский Союз часто подвергается критике либералов за то, что государство филантропически расходовало значительные денежные суммы на распространение коммунистического движения, мировую экстраполяцию доктрины социализма. Но это были далеко не напрасные траты. Посредством этих вложений СССР расширял своё геополитическое влияние в мире. Материальным накоплениям сознательно предпочиталась перспектива планетарного проекта.

В последнее время широкую популярность приобрело изречение, приписываемое Г. Пальмерстону и повторённое некоторыми другими английскими политическими деятелями – «У Британии нет постоянных союзников, есть лишь постоянные интересы». Эта фраза цитируется как образец мудрой внешней политики. В действительности, это высказывание совершенно не отражало сущности имперского внешнеполитического курса Великобритании. Помимо экономических интересов, у Англии всегда существовало четкое представление о своей особой цивилизационной миссии. Эта миссия ставилась даже выше материальных притязаний государства.

Цивилизационная миссия, адресуемая в качестве особого послания миру, должна быть у каждой великой державы. Очевидно, что должна она быть и у России. Ее значение не измеряется в экономических дивидендах и денежном эквиваленте. Интересы государства в сфере экономики могут даже приноситься в жертву более высоким ценностно-целевым ориентирам. Современная российская политика руководствуется, увы, исключительно соображениями меркантильной экономической пользы.

Другое дело – Белоруссия. Это не цивилизационно образующая страна. Поэтому для неё вполне логично руководствоваться принципами национального интереса и связанного с ним экономического благополучия. О цивилизационной миссии здесь речи не идёт. Но Россия не может уподобляться Белоруссии. По большому счёту, если вести речь о геополитических задачах, для России целесообразно предоставлять газ Белоруссии бесплатно.

Да и с экономической точки зрения – что такое белорусский газовый долг? В сравнении с размером российско-белорусского годового товарооборота это не та величина, из-за которой стоит рушить всю налаженную систему взаимоотношений. На кону стоит гораздо больше. На сегодня товарооборот у России с Белоруссией почти в два раза интенсивнее, нежели с США. Фактически небольшая страна, Республика Беларусь – стратегически важный партнёр для российской экономики. Конфликты, подобные газовым войнам, скорее могут привести к экономическим потерям, а не к приобретениям. Списание долгов – очевидная рецептура разрешения такого рода противоречий между союзниками. Списали же, в конце концов, долг Ираку, не состоящему с Россией в близких союзнических отношениях.

Газовая война – своеобразный индикатор, который показывает, что у власти в стране находятся люди, не мыслящие стратегически, которые  руководствуются лишь принципами одномоментной выгоды. Причем о выгоде стоит уточнить. ГАЗПРОМ в мировой табели о рангах по доходности занимает 50 место, а вот по прибыльности (а вот это чисто корпоративный интерес, т.к. налоги, оплата труда работников, затраты на НИОКР, инновации, инвестиции уже вычтены) занимает 1 место!

Политичность вопроса заключается ещё и в своеобразном вызове модели белорусской государственности. В отличие от неолиберальной России, Белоруссия – умеренно этатистское государство. Сравнение экономических показателей позволяет оценивать белорусскую модель как гораздо более успешную. Успешность Белоруссии воспринимается как неявный упрёк Российской Федерации 2000-х гг. Очевидно, что это вызывает раздражение российских властей. Дискредитация белорусской модели позволила бы нашим управленцам утверждать, что неолиберальный путь развития для «переходных экономик» – единственно возможный. Кто-то внушил представителям власти РФ, что успешность белорусского государства основана исключительно на использовании российского сырья. Поэтому именно сырьевыми методами пытаются сейчас белорусское хозяйство низвести, по меньшей мере, до уровня российских показателей.

При рассмотрении российско-белорусских отношений, как правило, за основу сценарных прогнозов берётся бинарная модель – либо Белоруссия с Россией, либо она без России. Но российским направлением геополитические траектории Белоруссии далеко не исчерпываются. Есть еще и Запад. Существует проект восстановления Великой Польши. Вполне может быть разыграна карта великодушного прощения А.Г. Лукашенко западным истэблишментом и интеграции Белоруссии в западно-европейском направлении. Судя по поведению белорусского президента, такой козырь в его рукаве имеется. Россия подталкивает его к этому шагу. И когда новый президент Евросоюза говорит о перспективах расширения ЕС, вполне возможно, что под этим расширением подразумевается именно Белоруссия. Таким образом, российская политика в белорусском направлении не стратегична, не профессиональна и наносит ущерб самой России.

С.Г.Кара-Мурза

Что касается газовой войны, нельзя буквально понимать все высказывания и формулы. У меня несколько другая гипотеза относительно российско-белорусских отношений. Я поспорил бы с тем, что Белоруссия не является цивилизационно образующей страной. Сейчас это как раз анклав России, сохраняющий её цивилизационные свойства, а РФ – это временно отщепившаяся территория, утрачивающая идентичность. Почему мы должны считать именно Кремль носителем цивилизационных проектов?

Ещё один немаловажный момент заключается в том, что Белоруссия по своим параметрам моментально могла бы быть принята в ЕС. Но её население, в отличие от российского народа, совершенно не горит желанием присоединяться к евросообществу.

Что касается отношений руководителей обеих стран, на мой взгляд, это как раз пример азиатского поведения. Вся эта постоянная ритуальная свара с Белоруссией по газу просто смешна. Все это понимают. Белоруссия осталась единственной зоной, где сохранились главные структуры, которые придётся, возможно, переносить и в Россию. Конечно, если считать, что «война» ведётся всерьёз, то люди, её ведущие, просто неадекватны. Этот спектакль, вероятнее всего, должен демонстрировать миру, что никаких имперских поползновений и попыток создания союзного государства нет.  Именно абсурдность этого перфоманса и должна показать населению, что никакой катастрофы очередная «газовая война» за собой не повлечёт. Это, конечно, только гипотеза, но она, тем не менее, имеет право на существование.

Если же всё-таки предположить, что Правительство действительно задумало унизить Белоруссию и ухудшить с ней отношения, это было бы свидетельством полной неадекватности власти. В это я поверить не могу.

В.Н.Лексин

Я думаю, то, что в течение многих лет происходит в отношениях России и Белоруссии можно назвать не газовой, а холодной войной. Холодной войной, со всеми атрибутами этого крайне неприятного международного конфликта, который губителен не столько для Белоруссии, сколько для нашей страны. Дело в том, что эти холодновоинственные отношения двух стран, инициатором которых неизменно выступает Россия, на самом деле, выгодны многим. Я всё более склоняюсь к мысли о том, что отношение к Беларуси со стороны российских и иностранных политиков – это отношение и к России. Неприязнь к Белоруссии - это индикатор антироссийских настроений внутри самой Российской Федерации. Если бы наше руководство относилось к этой стране хотя бы в десять раз менее лояльно, чем к Чечне, то союзное государство давно уже стало бы явью. Если бы белорусскому лидеру расточалось улыбок, похвал и комплиментов хотя бы в десять раз меньше, чем западным президентам, Россия и Белоруссия давно объединились бы.

Дело ещё и в том, что Республика Беларусь всегда было лучшей частью СССР. Она была лучшей частью без дополнительного притока финансовых вложений со стороны центра, без которых немыслимо было существование Средней Азии и Прибалтики. Белоруссия мужественно сражалась с фашистской Европой, причём сражалась всенародно. И забвение этого факта – тоже во многом индикатор отношения к Белоруссии, как отношения к России. Более того, Белоруссия до сих пор остаётся последней частью СССР, где сохраняются пророссийские настроения, которых нет ни на Украине, ни в республиках Закавказья, которых всё меньше становится в Средней и в Центральной Азии, в том числе в Казахстане. Белоруссия – последняя международная опора России. И не хотелось бы думать, что эти   холодные газовые войны есть лишь повод для ускорения решений по Северному потоку и другим сверхвыгодным проектам обходных газопроводов, хотя и этот фактор нельзя игнорировать.

Вывод таков, что во всей этой газовой неразберихе и хитросплетениях русско-белорусских отношений проявляется самый негативный момент – нежелание России становиться страной, которая была бы достойна находиться в союзном государстве.

С.С.Сулакшин

Мы размышляем о событиях, пытаемся проникнуть, как в явные, так и в скрытые обстоятельства некоего событийного момента, проводим аналогии, стремимся реконструировать причины и дать оценки, прогнозы и практические рекомендации.

Итак, что же в этом контексте отражает итог очередного ценового спора двух государств? На мой взгляд, здесь существуют три аналитических среза: роль личности в современной истории (отношения лидеров государств), отношения России и Белоруссии, как схожих цивилизационных образований; и, конечно, мировой контекст, в рамках которого страны бывшего СССР являются объектом пристального внимания и манипуляций со стороны Запада.

Что в первую очередь бросается в глаза? Газовая война - не единственное проявление ближней российской геополитики. Можно вспомнить мандариновую войну, когда Россия, не удовлетворившись выборами в Абхазии, на которых победил Багапш, а не ставленник Кремля Хаджимба, использовала всю свою «экономическую мощь», перекрыв границу для абхазских мандаринов. И ведь добилась-таки нового тура выборов, хотя и в этом туре Сергей Багапш одержал победу. Ради чего воевали? Утраченный комплекс мирового влияния компенсировали? С кем соревновались то? Супертяжеловес с легковесом? Зачем?

В пример можно привести и «боржомную» войну с Грузией, когда от закрытия для грузинского экспорта традиционного российского рынка дошли до  депортации грузин. Зачем?

Помним и «молочную войну» с той же Белоруссией. В условиях, когда Россия по навязанной западом либерально-монетаристской модели свернула экономическую мощь, она утратила и свою геополитическую экономическую привлекательность для соседних государств, тяготеющих к сильному. Выторговывая несколько миллионов долларов у Белоруссии в этом эпизоде, страна должна была бы отдавать себе отчёт, что по монетаристским формулам из собственного суверенного финансового оборота выведено $3трлн. Даже по самой скромной ставке доходности Россия получала бы с этих денег не менее $150 млрд. ежегодно. И это могло бы претвориться в жизнь только благодаря одной единственной росписи на высокопоставленном эдикте, предписывающем вернуть эти средства в финансово-экономический оборот страны! Но российские либералы и монетаристы на это никак не идут.

Конечно, на облике страны, на её политическом интеллекте, на её политической и экономической мощи отражается облик руководства. Здесь политическая мифология тоже позволяет многое понять. Так отношения с Саакашвили и с Грузией резко изменились после того, как определённым кругам стал известен неологизм, приписанный творческой мысли грузинского лидера, а именно - «лилипутин». Переносить образ личности (когда-то культ) в результате монополизированного права воплощения себя в политике страны на реальную политику всегда было очень опасно, особенно в России. Вспомним хотя бы историю Сталин - И. Броз Тито.

Русский народ издревле приучен к пирамидальной патерналистской конструкции ориентации на лидера. Сегодня это обстоятельство даже несколько гипертрофированно. Это крайне опасно при полном отсутствии компенсаторных социальных, общественно-политических, да и персональных механизмов. Можно ли исключить из вероятных предположений о природе газовой войны с Белоруссией какие-то личные компоненты по линии Лукашенко – российские лидеры? Представляется, что предположение имеет право на существование.

В чём же заключается ближняя геополитика России? Понять это совершенно невозможно. При беспрецедентной в мире  максимизации прибылей Газпрома геополитическая успешность страны не максимизируется никоим образом. Очень странно, что компания, пусть даже и частично государственная, позиционируется на одном уровне с Президентом и Премьером. Почему Президент России, находясь с официальным визитом в Вашингтоне, комментирует эти несчастные $30млн., грозя Лукашенко, и требуя от Газпрома воспитывать белорусов? И тогда почему им ничего не говорится о российском долге за транзит газа в Европу? Почему долги не были урегулированы в режиме взаимозачёта? Почему, в конце концов, Россия, выставив требования Лукашенко, соглашается в итоге выплатить транзитную задолженность?

Становится понятно, что эта странная политика в отношении Белоруссии запрограммирована, и запрограммирована не Россией. Белоруссия, как между молотом и наковальней оказалась между двумя либерализмами – западным и российским. К чему бы такое давление на маленькое государство?

Здесь я соглашусь с коллегами, и ещё раз повторю, что Лукашенко и Белоруссия демонстрируют совершенно иной и очень жизнеспособный образец современного постсоветского государства. Это социальное государство, где практически нет безработицы, где население совершенно искренне готово переизбирать своего руководителя, видя результаты его работы. Белоруссия в условиях кризиса 2008г. дала +2% ВВП, в России этот показатель упал на 8%. Либеральные комментаторы все время продвигают мысль, что Белоруссия живёт за счёт нефти и газа России. Но тогда возникает логичный вопрос, а почему Россия не «живёт» за счёт собственных ресурсов? Почему в Туркменистане газ для населения бесплатен, а в России цена на газ для населения растет? Почему Миллер объясняет это издержками добычи, уходящей всё дальше на северо-восток, но не говорит о том, что рентабельность Газпрома во много раз выше, чем в сопоставимых компаниях мира – от 25 до 40%? И прибыль, по которой ГАЗПРОМ занимает первое место в мире,  идёт в карманы собственников, а не на благо страны. Тут и возникают вопросы: а кто собственник? Кому это выгодно? Почему эта валюта в режиме стерилизации уходит на запад, а не идёт на инвестирование в режиме общегосударственных нужд развития?

Иными словами, речь идёт, конечно, о противостоянии двух моделей государственности. И в этом противостоянии Белоруссия абсолютно побеждает, а Россия пытается компенсировать свой комплекс аутсайдера газовыми придирками. Западу страшно даже подумать о том, что Россия могла бы перенять социально-экономическую модель, существующую сейчас в Белоруссии. Страшно для запада и доморощенных российских либералов и то, что возникновение союзного государства могло бы позволить Лукашенко участвовать в президентских выборах в России. Отсюда и давление.

Существуют ли в этом контексте у России шансы на перспективный исторический успех на международной арене? Нет, конечно. Показательно в этом смысле отношение населения стран мира к нашей стране. Если взглянуть на этот тренд, станет ясно, с 2003-2004гг. отрицательное отношение стало превышать положительное, и этот разрыв нарастает.

И на интуитивном уровне понятно, что именно таким образом будут относиться к стране, ведущей себя столь мелочно, абсурдно, к стране, которая столь невразумительна в своих целях и ценностях.

Есть такое интуитивное опасение, о котором говорят и многие аналитики, что наша огромная страна, с колоссальными природными богатствами неявным образом приватизирована. И это уже не просто засилье коррупции, но то, что политологи обозначают как криминальное государство. Глядя на всё происходящее, начинаешь верить, что такая теневая, неконституционная модель современного государства действительно  может существовать. И если подобная модель и имела место в истории, то это только Тортуга во времена пиратства.

Вывод из анализа очень тревожен: политический баланс для России отрицателен. Очевидно, что Лукашенко в этой возне выигрывает у российских лидеров. Произойдёт ли оздоровление России? Сегодня этот вопрос и решается – Россия на распутье. Пока наблюдения не радуют.

Размышления были записаны в Центре проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования.