Международные проблемы Новое мышление и глобальная безопасность

Постановка проблемы

Футурологи рисуют картину будущего человечества в основном в мрачных тонах. Не стоит делать из этого вывод, что грядущее безвариантно. На самом деле у предсказаний есть конкретная функция – формулирование предостережений, которые должны стать руководством к действиям, предотвращающим возможные негативные сценарии развития. Футурологическая деятельность есть элемент «инстинктивной» корректировки видового выживания. Сценарий такого корректирующего прогноза (пророчества) известен от древних времен и предельно прост: есть некое действие (грех), которое несет угрозу отношениям с Высшими Силами (как теологическая персонификация Бытия, среды обитания) и оно вызывает воздаяние в виде библейского потопа, огненного дождя и пр. кар небесных.

В современных футурологических прогнозах произошла качественная смена описания механизма действия подобного наказующего воздаяния. Сегодня для этого уже не требуется привлекать Всевышнего. Человек все больше понимает, что в его руках сосредоточены силы, которые сами по себе могут стать исполнительным механизмом апокалипсических сценариев. Само обладание этой силой становится «грехом», источником угрозы выживания человека как вида.

По мере увеличения управляемого энергетического потенциала, увеличения единичных мощностей возрастают риски неконтролируемых техногенных процессов и усиливаются последствия, вызываемых ими катастроф. На пути от копьеметалки до изощренного оружия массового поражения мы перешагнули рубеж, за которым глобальные технологические изменения уже не только не повышают видовую устойчивость человека, но несут непосредственную угрозу его существованию.

При этом господствующие ныне морально-этические и религиозные системы, которые претендуют на всеспасительность, лишь еще более усугубляют разъединение человечества на враждующие лагеря. Такая перемена вызывает неизбежное ощущение глобального кризиса, тревоги за свое будущее, страха, перед самим собой. Мы все более живем в ощущениях надвигающейся катастрофы. И все же не стоит придавать этому переживанию характер эсхатологического предчувствия. История нашей цивилизации дает все же больше оснований для оптимизма, чем для истерического мироощущения, драматизирующего кризисные моменты нашей истории. Есть надежда, что и сейчас инстинкт самосохранения преодолеет консерватизм и предубеждения и даст возможность выработать оптимальный образ поведения.

 На пороге нового мышления

Сегодня мы явственно ощущаем необходимость появления начал нового мышления, предполагающего изменение поведенческих установок. Причем дилемма, пред которой мы стоим, проста: либо эти поведенческие установки станут основой глобального взаимодействия, либо начнется глобальное столкновение цивилизаций, которое приведет к снижению технологического потенциала человечества до безопасного уровня. Второй вариант означает разрушение и реструктуризацию существующих экономических и технических ресурсов, сопровождаемые массовой гибелью людей и технологической деградацией. Каковы же вообще ключевые составляющие политического мышления, операнты политической риторики и логики, которыми руководствуются политики в объяснении своих действий и в самих действиях? Их не так уж много: национальный интерес, общественное благо, суверенитет, безопасность, ресурсы и сегодня мы становимся свидетелями существенных трансформаций этих понятий.

 Национальный интерес

Мы до сих пор склонны считать справедливым все целесообразное собственным национальным интересам. При этом интересы других, естественно, считаются вторичными и если есть возможность, - ими «справедливо» пренебречь. Порочность такого подхода становится все более ощутимой по мере усиления мирового разделения труда и партнерской зависимости.

Пока в организации национальных экономик преобладает стремление к самодостаточности, эгоцентризм национального интереса имеет хозяйственный и политический смысл. Однако по мере того, как усиливается интеграция национального хозяйства в мировое, понятие «национальный интерес» все более замещается понятием «добросовестное партнерство». Попытки же получать одностороннюю выгоду неизбежно создают порочный круг адекватных ответов или ведут к разрушению связей. Наглядной иллюстрацией этому является использование в «национальных интересах» России газовой зависимости от нас других стран. Находясь в некоторой эйфории от возможностей использования этого нового политического инструмента, мы не хотим замечать, что наши усилия запустили сразу несколько мощных процессов, которые ударят по нам же. Это – увеличение вложений в разработку альтернативных источников энергии, подготовка «симметричных» ответов с использованием технологических преимуществ в других сферах партнерства и переориентация на других партнеров. И это далеко не единичный пример.

 Общественное благо

Сегодня для многих стран становится все более характерной тенденция не к сопряжению интересов общественных групп, а к совершенствованию технологий массового внушения элитных интересов как интересов общенациональных. Особенно это характерно для России и может быть наглядно иллюстрировано нашим автопромом. Его неконкурентоспособность несет угрозу элитам, связанным с деятельностью этой отрасли, поэтому принимаются протекционистские решения, консервирующие эту неконкурентоспособность, а издержки этих решений покрываются фактически как из общественных фондов, так из доходов граждан.

Однако на самом деле речь идет далеко не только об отставании отдельных отраслей, а, прежде всего, об общей не конкурентоспособности поддерживаемой нашими элитами системной политической и экономической организации.

В силу этого мы изолируемся от эффективных сообществ и ориентируемся на сотрудничество с системно близкими нам, но этнокультурно несовместимыми с нами обществами. Это позволяет элитам реализовать свои интересы, но создает реальную угрозу нашей национальной безопасности в целом, так как не только консервирует нашу неконкурентоспособность, но и ведет к неизбежному замещению нашей системы ценностей, родственной европейской, другими более консолидированными и агрессивными системами ценностей.

 Суверенитет

Классическая трактовка этого понятия - полная независимость государства от других в его внутренних делах и внешних отношениях. Однако сегодня мы все более начинаем осознавать, что именно стремление к полной независимости является источником угроз. Особенно это очевидно сейчас, в условиях активной реструктуризации мировых связей и внутренней консолидации разного рода системных образований, начиная от экономических и политических союзов (например, ЕС) до глобальных общностей, таких как «христианская цивилизация», «исламский мир» и т.д.

Мощный процесс системной интеграции ведет к размыванию политического смысла самого понятия суверенность и оно все более наполняется культурологическим содержанием, трансформируясь в этнокультурную автономию. Отсюда доминантой политического развития становится не укрепление национальной государственности, а системная интеграция и обеспечение культурной автономии. Сегодня суверенитет все более замещается системно солидарными решениями, и именно они обеспечивают национальную безопасность.

 Безопасность

Мы все более начинаем понимать, что политика, прежде всего, это искусство общежития. А потому глобальная безопасность должна обеспечиваться не только военно-техническими возможностями защитить себя, но, прежде всего способностью выстраивать бесконфликтные отношения. Особый смысл это положение приобретает сегодня, когда мы все чаще сталкиваемся с асимметричным противодействием, что существенно ограничивает военно-технические методы обеспечения безопасности. В этом смысле показательна атака на США 11 сентября 2001 года, когда несколько смертников стали высокоэффективным «оружием» массового поражения, «уравновесив» потенциал сверхдержавы с возможностями «Аль-каеда».

И как показывает коллизия, развернувшаяся вокруг иранской ядерной программы, угроза «асимметричного» ответа стала реальным сдерживающим фактором для США, несмотря на их подавляющее военно-технологическое превосходство.

 Ресурсы

Сегодня энергетические ресурсы из объекта экономических отношений все более превращаются в инструмент достижения политических целей и шантажа, что создает угрозу мировой стабильности. И если совсем недавно такая политика была свойственна только авторитарным нефтяным государствам «третьего» мира, то теперь эти методы активно использует и Россия. В противовес этому, как следствие глобализации экономики все более обозначается тенденция к установлению особого порядка пользования энергетическими ресурсами, исходящий из признания как права их распорядителя на получение естественной ренты, так и право мирового сообщества ограничивать недобросовестное использование монополизма на основные невозобновляемые энергетические ресурсы: нефть, газ, уголь.

Отмеченные нами трансформации вызывают усиление противоречий между «реликтовым» сознанием национальной ограниченности и новыми тенденциями в политическом мышлении, которые имеют ярко выраженные интеграционные черты. Главный источник этих противоречий - позиция национальных элит, которые утрачивают в новых условиях возможности опоры на национальную суверенность для защиты своих интересов. И именно они внедряют свои опасения в общественное сознание, представляя их как угрозу национальным ценностям и интересам. В этих условиях возникает потребность определить универсальный критерий для оценки подобных трансформаций, на основе которого общество могло бы определить свое отношение к процессам. Таким критерием является сопряженность отмеченных трансформаций с базовыми видовыми (человек как особый вид жизни) потребностями, ценностями и не критическая (не угрожающая существованию человека как вида) конфликтность этих трансформаций.

Базовыми потребностями принято считать:

- безопасность;

- возможность социально-биологического воспроизводства;

- сохранение этно-культурной среды;

- интеллектуальную, духовную и творческую самореализацию;

- общественные органы управления (государственная власть, союзные органы и т.д.) используемые в интересах всего общества;

- психологическую комфортность, что по А.Маслоу формулируется как удовлетворение потребностей в зависимости и любви, в оценке, самоактуализации, желания знать и понимать и в удовлетворении эстетические потребностей.

Отмеченные нами трансформации не только не противоречат базовым потребностям, но и открывают новые возможности для их удовлетворения, снимая критическую конфликтность, возникающую в условиях доминирования старых оперант политического мышления. При этом стоит заметить, что наше будущее и глобальная безопасность будет во многом зависеть от того, насколько быстро произойдет перестройка нашего политического мышления в соответствии с новыми подходами к глобальному взаимодействию.

Вполне реальные прогнозы говорят, что осталось у нас не так уж много времени и глобальная катастрофа может произойти уже на глазах живущих поколений.