Тунис. Эра Бургибы

Тунис. Эра Бургибы

1 июня 2016 года статуя Хабиба Бургибы,первого президента Туниса, незаслуженно задвинутая на задворки, вернулась в центр столицы Туниса.

Предлагаю вашему вниманию отрывок из нашей книги «ТЫСЯЧА И ОДНА ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ В ХАММАМЕТу, изданной в 2003 году…

ИСТОРИЯ ДВЕСТИ ПЯТИДЕСЯТАЯ.

ПОД ГНЕТОМ ЧУЖЕСТРАНЦЕВ

Более или менее спокойная жизнь североафриканцев к ХV веку была нарушена столкновением двух новых держав - Испании и Османской империи. Между ними находился Магриб, на земле и в прибрежных водах которого разыгрались военные действия. Тунис нужен был обоим враждующим соперникам. Слабеющая власть династии Хафсидов оказалась не в состоянии оказать сопротивление.

Сначала в город вторглись испанцы, покончившие с Хафсидами, затем их вытеснили последние арабы, и наконец в середине ХУI века окончательно установили свое право командовать в этих краях турки. Город взял Хереддин, более известный под именем Барбароссы. По словам исследователей того периода истории французов Ж.Гюро и М.Голярд, оттоманская администрация была "недалека и тупа". Единственное, в чем она преуспела, так это в создании атмосферы пиратского разбоя в Средиземном море. "Бесславное правление. Посредственные люди. Несчастная страна" - так едко охарактеризовали период османского владычества те же авторы.

Возможно, подобное отношение к турецким правителям Туниса сложилось у французов за почти полуторавековую историю отношений Парижа с ними. Уже к концу XVIII века Франция установила контакты с местными беями. Со временем отношения двух стран настолько укрепились, что - поразительный факт! - генерал Луи де Бурмонт, командовавший французской экспедицией в соседний Алжир в 1830 году, после чего и началась 132-летняя колонизация этой страны, получил приветственное послание из Туниса.

Пользуясь все более тесными связями, прежде всего экономическими, Франция глубже и глубже проникала в Тунис. В 1862 и 1865 годах произошли события, обозначившие "начало конца" бейской независимости. Казна Туниса настолько оскудела, что правительство попросило у парижских банков два крупных займа для погашения государственной задолженности. И получило кругленькую сумму в 60 миллионов франков. В обмен французы выторговали для себя свободу экономической деятельности на территории Туниса. До превращения страны в протекторат оставалось совсем чуть-чуть.

И тут в истории Туниса сыграла свою, правда, опосредованную роль Россия. Ее война с Турцией 1877-1878 гг. завершилась победой и подписанием Сан-Стефанского мира. Но его условия - прежде всего усиление России на Балканах - явно не устраивали Великобританию и Австро-Венгрию. По настоянию этих стран через три месяца созывается Берлинский конгресс (июль 1878 года), где Петербург вынужден был пойти на уступки. Сферы влияния в Европе были пересмотрены, а при том, что Турция выступала в роли пораженца, Франция заявила о намерении "взять под защиту" ("протекцию") - отсюда и слово "протекторат" - бейское государство. Кто ее об этом в Тунисе просил?

Ослабшая после войны с Россией, Османская империя была уже не в состоянии предотвратить то, что неумолимо надвигалось. Не дожидаясь достижения соответствующих договоренностей, Франция фактически приступила к оккупации Туниса 24 апреля 1881 года. 30 тысяч солдат и офицеров экспедиционного корпуса пересекли алжиро-тунисскую границу, и в порту города Бизерта высадился с эскадры восьмитысячный десант.

Мохаммед Садук, тогдашний бей, попытался было заикнуться об "агрессии", но под дулами французских пушек остыл и согласился узаконить их присутствие, подписанием требующихся соглашений. Так появился на свет "договор Бардо", по которому Франция обзавелась новым протекторатом.

Система его управления, по мнению исследователя Пьера Герма, несколько отличалась от "классического протектората", которые подразумевает "непрямое администрирование" со стороны метрополии, когда иностранные чиновники лишь контролируют деятельность туземных, осуществляющих функции местной власти. С Тунисом французское правительство установило фактически режим "прямой администрации", хотя, формально, выказывало уважение праву тунисцев на самоопределение. Местные жители повсеместно заняли посты, находящиеся в подчинении у французских функционеров. Те стали даже министрами. Кроме того, сразу же бей отдал Франции право руководить военной и дипломатической деятельностью страны. Французы продолжали активно внедряться и в экономику. Прежде всего, ими были скуплены многие земли, на которых возникли латифундии. По оценкам на 1937 год, они владели 628 тысячами гектаров. Хотя само французское население Туниса было невелико - около 70 тысяч человек. (Итальянцев, например, было тогда уже почти 90 тысяч). Притом, что общая численность жителей равнялась к середине 40-х годов трем миллионам человек.

В период протектората ускорилось экономическое развитие - начали строиться железные дороги, морские торговые порты, аэропорты, крупные химические, металлургические, текстильные предприятия. На юге были разведаны фосфаты, и началась их разработка. Практически вся промышленность сосредоточилась в руках европейцев - французов и итальянцев. Тунисцы владели только частью маслодавилен и ковровых фабрик.

Легкая эйфория, которая появляется у некоторых авторов, описывающих форсированный экономический рост Туниса в период протектората, - назвав его «благом», логично оправдать существование и самой колониальной зависимости - рассеивается, если вдуматься: кому служило это развитие? Строили-то французы для себя! Вели себя, как хозяева. А подлинные наследники карфагенян жили в ту пору бедно.

Как говорят, "статистика знает все". Так вот статистика демонстрирует следующее. К 1956 году, когда страна, наконец, обрела независимость, относятся эти цифры. Смертность на 1000 человек среди европейцев - 13, среди тунисцев - 21; охвачено системой образования: европейцев - 100 процентов, тунисцев - 18 процентов, тунисок - 4 процента. Другими словами, девушки были почти все лишены возможности учиться, а из юношей лишь каждый пятый попадал в школу. Так что режим протектората для коренного населения "благом" отнюдь не был.

Зато он вполне устраивал тунисских беев. Они продолжали жить в роскошных дворцах, из казны получали хорошие деньги, и не роптали. Более того, несмотря на отсутствие полноты реальной власти, у них не пропадало даже желание запечатлевать свои персоны - при полном параде, в сиятельных нарядах - на фотографиях. Пятеро беев сменили один другого за время протектората, и каждый оставил после себя портреты - в полный рост рядом с троном, - символизирующие облик мудрых правителей. Они, судя по всему, адаптировались в условиях чужого влияния и старались казаться народу деятелями независимыми.

Однако о подлинной независимости страны проявляли беспокойство не они, а совсем иные люди. В начале ХХ века в Тунисе начало формироваться национальное движение, одним из лидеров которого стал Бешир Сфар. Год 1907 принес рождение Партии молодых тунисцев, заявившей о том, что стране необходима конституция. Это слово по-арабски звучит "дустур", и именно ему суждено будет сыграть в истории Туниса роль историческую.

Запомним - "дустур".

ИСТОРИЯ ДВЕСТИ ШЕСТИДЕСЯТАЯ.

ТУНИС БУДЕТ СВОБОДНЫМ!

В 20-е годы после разгрома младо-тунисцев была создана и укрепилась новая политическая сила - "либерально-конституционная партия", уже "дустуровская". Она начала завоевывать все больший вес и влияние в национально-патриотических кругах, пока еще не вызывая беспокойства французских властей.

В этот период начали активно действовать и социалисты, воодушевленные победой Октябрьской революции в России. Поначалу они входили организационно во французскую соцпартию. После ее раскола в 1920 году часть революционно настроенных тунисских членов ФСП образовали Тунисскую федерацию французской компартии. Это стало началом коммунистического движения в стране, хотя сама Тунисская коммунистическая партия возникла позже - в 1936 году.

Так в стране появились силы, способные бросить вызов метрополии. Они не всегда находили во взаимоотношениях общий язык, но на то имелись свои причины - социальные корни коммунистов и "Дустура" были разными. Если за первыми шли рабочие, то за вторыми средние слои - чиновники и служащие, учителя, техники, маклеры, т.е. те, кто жил на скромную зарплату, но по сравнению с подавляющим большинством населения, очень прилично. Из своей среды "дустуровцы" выдвинули политическую фигуру, которая сыграла в современной истории Туниса, без преувеличения, одну из решающих ролей, если не главную роль. Речь идет о молодом в те годы адвокате Хабибе Бургибе, ставшем уже с середины 30-х подлинным лидером "Дустура". На чрезвычайном съезде партия в мае 1933 года он впервые открыто призвал к независимости страны.

То, что за этим последовало, представить не трудно - французские власти распустили партию, закрыв все три издававшихся ею газеты. Ответом стало создание через год партии Новый Дустур, генеральным секретарем которой, естественно, избирается Х.Бургиба. Она возглавила с тех пор борьбу народа, венцом которой стало завоевание независимости страны.

На этом пути были и массовые манифестации на улицах городов, и активная пропаганда, которую вела патриотическая пресса, и попытки договориться с французским правительством, что называется «миром», и переход к вооруженной партизанской борьбе против колониальных властей; и тюрьмы, изгнания для лидеров национально-освободительного движения; и вмешательство Организации Объединенных Наций, и, наконец, переговоры с Парижем, завершившиеся в 1956 году аннулированием «договора Бардо».

20 марта 1956 года Тунис был провозглашен независимым государством. 25 июля 1957 года он стал республикой после низложения последнего из беев. И Хабиб Бургиба возглавил ее в качестве президента.

ИСТОРИЯ 261.

ТУНИС, ЭРА БУРГИБЫ

Иван: Итак, тунисцы добились независимости. И что дальше произошло?[1]

Сергей: В 1956 году началась "эра Бургибы".

Сидор: Эра Бургибы, эра Сталина, эра Ельцина… Почему вы, журналисты и историки, любите все привязывать к какой-то исторической личности?

Алексей: Роль личности в Истории огромна. Возьмем Ганнибала. Вот что о нет сказал историк Полибий: « В том, что выпало на долю и римлян, и карфагенян, была вина и воля одного человека – Ганнибала». Насчет вины – это спорно, но насчет воли – верно сказано! Так и Тунис – еще одно доказательство этому. Воля Бургибы – это была огромная сила, которая вырвала страну из прошлого и бросила ее в будущее.

Сергей: Из лидера национально-освободительного движения "комбатан сюпрэм" ("верховный боец"), как уважительно называли Бургибу в народе, он превратился в лидера свободной нации, главу правительства, а затем и государства. Под его руководством страна прожила три десятилетия. И со счетов их сбрасывать, будто статую в центре столицы, никак нельзя. Хотя кое-кто в Тунисе хотел именно этого.

Иван: Какую статую?

Сергей: Об этом потом. А пока вспомним, чтодень 20 марта 1956 года стал датой провозглашения независимости Туниса. Режим протектората был ликвидирован, "договор Бардо" 1881 года аннулирован.

А через пять дней состоялись первые выборы в парламент молодого государства. Будучи лидером борьбы за освобождение, партия Новый Дустур, естественно, заняла в нем ведущее место, а ее председатель – Хабиб Бургиба возглавил первое правительство. Правда, верховная власть еще формально принадлежала бею - престарелому Мохаммеду Ламину бен Хуссейну.

Монархия оказалась низложена несколько позже, когда 25 июля 1957 года Национальная ассамблея (парламент) единогласно проголосовала за установление в стране республиканской формы правления. Сразу же из зала заседаний в сторону бейского дворца в Карфагене направились несколько автомашин с делегацией законодателей. Возглавлял процессию X.Бургиба, который и сообщил лично монарху, причем вежливо и торжественно в то же время, что отныне он такой же обычный гражданин Тунисской республики, как и все остальные. Мохаммед воспринял это спокойно, как должное. Старика посадили в машину и отвезли в одну из его резиденций в пригороде столицы. Там он под присмотров врачей и закончил дни свои несколько лет спустя.

Эта маленькая историческая деталь, возможно, и забылась бы, но… она вдруг всплыла тридцать лет спустя, в ноябре 1987 года, когда самому Бургибе пришлось услышать, что теперь он… «обычный гражданин Тунисской республики. Как и все остальные…» Уж очень схожи показались журналистам два момента перехода власти в Тунисе. Некоторые даже объявили: рождена, мол, "тунисская традиция" передачи верховного поста в государстве.

Иван: Так все же, чем же запомнилась "эра Бургибы"?

Сергей: Тридцать лет страной правил именно Бургиба и ко всему, что происходило, президент имел самое прямое отношение. Потому с лидера всегда и спрос особый. И теперь, спустя столько лет, видны и его ошибки, и его великие достижения.

Да, Бургиба был избран в 1959 году президентом республики, а в соответствии с поправкой к Конституции от 1975 года он стал им «пожизненно». Он же являлся председателем Нового Дустура, получившего на VII съезде в 1964 году название Социалистической дустуровской партии (СДП).

Борис: И Тунис стал строить этот… социализм?

Сергей: Социализм социализму рознь. Францией долгие годы правили социалисты. Шведы взяли коммунистические принципы и построили процветающее общество, социалистическое. А Китай строит уже даже коммунизм. Продолжать перечисление достижений социализма?

Иван: Не заводись. Почему же тунисцы выбрали путь социализма?

Сергей: Бургиба и его сподвижники, не разделяя целиком положений марксистско-ленинской теории, предприняли попытку создать модель "тунисского социализма", отвечавшего, по их мнению, национальным особенностям. Поэтому в основу концепцию СДП легли такие понятия, как "свобода" и "человеческое достоинство", "либеральная демократия" и "национализация", "кооперация" и "профсоюзные права". Реализация искреннего желания поднять страну и народ из отсталости и нищеты, накормить людей и дать им работу виделась Бургибе только на пути преобразований социалистического характера. Покончив с колониализмом Тунис, как и многие освободившиеся государства - феномен той эпохи! - не желал связывать свою судьбу с Западом, с миром капитала, который принес столько зла народам.

Борис: Да все, что Тунис имеет, это только благодаря французам! Без французов они так бы и остались… в своем прошлом.

Николай: Ложь! Французы ничего не сделали для развития Туниса. Я прожил в Тунисе уже семнадцать лет, и изменения в лучшую сторону, огромные. И все это сделано своими руками.

Борис: А эти отели, что же, они построили, на свои бабки?

Николай: Сначала на свои!

Анна: Ну, мужики, вы слишком разгорячились в хаммаме. Сергей, так почему же понадобился социализм Тунису?

Сергей: Отчасти это объясняется и тем, что при засилии в былые годы в экономике иностранцев, французов, итальянцев, немцев, своих предпринимателей практически не было. Средств, капиталов для развития страны тоже почти не было, а то малое, что было, надо было сосредоточить в одних руках, руках государства. Поэтому и пришлось Бургибе разработать программу государственного руководства экономикой и приступить к ее выполнению в 60-е годы.

Замечу, что Тунис развивается по плану: с 1961 года используется перспективное планирование экономики. Были последовательно "сверстаны" и трехлетние и четырехлетние, и пятилетние планы. В середине 80-х осуществлялись VI и VII пятилетние планы (1982-1986 и 1987-1991 гг.).

Благие намерения далеко не всегда приносят желаемые результаты. Реформы в той форме, как были задуманы, не состоялись. В промышленности с середины 60-х началось свертывание программ индустриализации - денег не хватало на все. В сельском хозяйстве введенная система кооперации оказалась поначалу продуктивной, но стоило в 1969 году прекратить насильственное создание кооперативов, как они быстро стали распадаться. Крестьяне предпочли работать самостоятельно, получив землю в частную собственность. И эти процессы происходили на фоне роста тунисского частного капитала, который преследовал только свои узкие интересы и отнюдь не была заинтересован в социалистических реформах.

Уже в конце 60-х появились крупные землевладельцы, коммерсанты, первые фабриканты, тесно связанные с иностранным капиталом и выступавшие главным образом в роли «субподрядчиков» - исполнителей заказов крупных зарубежных фирм. У них дела шли в гору, принося хорошую прибыль. А у государства не хватало ни сил, ни средств, чтобы обеспечить сносный уровень жизни для трудящихся, крестьян и даже дипломированных специалистов. На рубеже 70-х годов начали увеличиваться бедность и безработица. Обострение социальных конфликтов вело к росту народного недовольства.

Борис: Что посеяли, то и получили…

Николай: Нет, Сергей, не будем забывать о том, что было сделано в тот период: в деревне - уничтожено колониальное землевладение, крестьяне получили землю, а само сельское хозяйство модернизировано. Было начато строительство плотин, каналов и водопроводов. Начали выполнять свою «программу ГОЭЛРО», электрификации все страны. В промышленности заработали новые государственные предприятия, давшие работу десяткам тысяч людей. Огромные изменения в образовании - треть госбюджета стала направляться в эту область, большинство молодых людей обучены и в школах, и профессионально; в здравоохранении - значительно улучшено медицинское обслуживание, покончено с эпидемиями. Страна стала одной из самых развитых в Африке.

Сергей: И в это же время резко усилилось имущественное расслоение: в 1972 году 13 процентов тунисцев (назовем их «новыми тунисцами», по аналогии с Россией) получили 54 процента национального дохода, а 55 процентов населения жили в бедности. Состояние внутренней стабильности, которым столь гордился Х.Бургиба, (кстати, в странах третьего мира весьма редкое по продолжительности - все-таки почти два десятилетия), закончилось. Январь 1978 года стал датой первого социального взрыва.

26 января 1972 года крупнейший профцентр Всеобщее тунисское объединение труда (ВТОТ) объявил всеобщую забастовку, которая переросла в массовые выступления трудящихся. Власти применили силу при их подавлении. Пролилась кровь. По официальным данным, погибло 47 человек. Сотни были арестованы.

Ровно через два года страна пережила второе потрясение. Отмечая годовщину "черного четверга 26 января", группа вооруженных лиц совершила попытку поднять восстание в шахтерском городе Гафса на юге страны. По официальной версии это была операция небольшого отряда террористов, связанных с иностранным государством. Намеки делались на Ливию, но отряд состоял из одних тунисцев, более того, молчаливо поддержанных населением. Естественно, армия подавила и это выступление. А рубцы в людской памяти остались.

Тогда же стало ясно, что система власти, установленная Х.Бургибой, требует пересмотра - ни бизнесмены, ни трудящиеся не желали мириться с авторитаризмом президента. В стране отсутствовала свобода политических дебатов, существовала жесткая цензура печати, любое инакомыслие подавлялось. Необходимость перемен понял и сам "верховный боец": события в Гафсе заставили его многое переосмыслить.

В середине весны 1980 года был сменен премьер-министр - этот пост занял Мохаммед Мзали, рассматривавшийся как сторонник "политического плюрализма", из заключения вышли руководители ВТОТ, арестованные в январе 1978 года, другие политзаключенные. Было разрешено оппозиционерам баллотироваться в парламент. И, наконец, после двадцати лет запрета, 19 июля 1981 года получила право на легальную деятельность Тунисская коммунистическая партия (ТКП).

Сидор: Вот это зря! Запретить их надо снова!

Борис: Все беды только от них!

Анна: Да не устраивайте в хаммаме Государственную думу! Запретить, разогнать…

Николай: Каждый имеет право на собственную точку зрения. Запретами, репрессиями ничего не добьешься. Тем более если ты мнишь себя человеком прогрессивных взглядов. И Тунис это снова доказал…

Сидор: Да откуда вы это все знаете? Все россказни журналистов…

Сергей: Позвольте тогда познакомиться. С середины 80-х годов, а именно с конца 1983 года, я был направлен корреспондентом «Правды» в Северную Африку. Хотя корпункт находится в Алжире, в Тунисе довелось бывать по несколько раз в год - это входило в служебные обязанности, так же как командировки в Ливию и Марокко. В общем, на месте сидеть практически не приходилось.

И застал я страну, пожалуй, на переломе. Верхи не могли, низы не хотели… Экономические и социальные проблемы, накладываясь на ожидание близкого ухода "верховного бойца", чье здоровье в 80-летнем возрасте явно не укреплялось, только ухудшалось, грозили нарушить зыбкое внутриполитическое равновесие.

Многие молчали, но чувствовали - дальше так продолжаться не может. И все боялись: вдруг на смену престарелому президенту, разрешившему плюрализм мнений, придет диктатор, который наведет порядок в стране, но кровавыми методами силового давления и репрессий.

Опасения были вполне обоснованы, ведь в январе (опять январь!) 1984 года на мостовые Туниса вновь пролилась народная кровь. Войска подавили массовые волнения, вспыхнувшие после повышения цен на хлеб, мучные изделия и крупы, т.е. продукты, которыми питаются большинство людей из неимущих слоев населения. "Хлебные волнения" охватили почти всю страну. В Тунисе было введено чрезвычайное положение. Лишь отмена объявленного повышения цен позволила восстановить спокойствие. Но проблемы остались нерешенными!

«Эра Бургибы» подходила к своему закату, что грядет за ней - никто предсказать не мог, а перемены назревали.

ИСТОРИЯ 263.

ТУНИС. СМУТНЫЕ ВРЕМЕНА

Иван: Чем жил Тунис в середине 80-х годов? В чем были главные проблемы?

Сергей: Пожалуй, главным было нелегкое положение в экономике. Нет, внешне все выглядело очень прилично. В первый же свой приезд в Тунис я обратил внимание на обилие реклам иностранных и местных фирм, действующих в стране, на полные товарами и продуктами питания витрины и прилавки магазинов, на большое количество новых импортных машин, на новостройки столицы, на коттеджи «новых тунисцев». Мне рассказали, что в последние годы наблюдался значительный рост потребления товаров и услуг. То есть тунисцы вроде бы подошли к тому уровню развития страны, к которому и стремились.

Николай: Я впервые приехал в Тунис в 1985 году корреспондентом Агентства печати Новости. Тогда мне говорили: «Счастливчик, ты едешь в рай!» Таково было представление о Тунисе извне. Однако блага "общества потребления" оказались доступны не для всех: уровень доходов большинства тунисцев не превышал 100 динаров (100 долларов) в месяц. И это при прожиточном минимуме 70 динаров!

Сергей: Благополучие оставалось видимое. Люди говорили: "Вместо того чтобы заставить платить богачей, все бремя взвалили на бедняков". Ускоренная поляризация общества усиливала классовые противоречия и социальную напряженность. В середине 80-х забастовки стали явлением обычным. Трудящиеся выступали против того, чтобы экономические трудности разрешались за их счет путем замораживания зарплаты и снижения уровня жизни.

Стремясь погасить волну протеста, власти нанесли удар по ВТОТ, который почувствовал себя силой, причем независимой от президента. Тогда профцентр возглавлял "старый лев", как называли его, сподвижник Бургибы, ветеран национально-освободительного и рабочего движения Хабиб Ашур. Бургиба решил, что с этой стороны ему грозит опасность, и задумал поменять руководство ВТОТ на другое, послушное. Ашура незаконно арестовали и изолировали, посадив под домашний арест; съезд ВТОТ под давлением избрал угодных правительству людей.

То, как все было сделано, потрясло демократически настроенных тунисцев, и обострило отношения СДП с оппозицией, которая в те годы стала уже более многочисленной. К ее легальным партиям относились Тунисская компартия, Движение демократов-социалистов и Партия народного единства. Сюда же примыкало находившееся на нелегальном положении, но действовавшее практические открыто, Движение исламской тенденции. Конфликт с "дустуровцами" привел, в частности, к тому, что оппозиция бойкотировала парламентские выборы 1986 года.

Нарастание социальной напряженности шло бок о бок с усилением экономических неурядиц, вызванных во многом нестабильностью мировой экономики, оказавшей прямое влияние на Тунис. Премьер-министр Мзали говорил тогда, что международная экономическая конъюнктура представляется "исключительно тяжелой". Причем в течение 1985 года она "особенно ухудшилась". Тунис испытал на себе мощный удар - резкое падение мировых цен на нефть, продажи которой обеспечивали до 40 процентов экспортных поступлений

Борис: Так и Тунис тоже сидел на нефтяной игле?

Сергей: Да. Потери от снижения цены составили около 120 миллионов динаров. Для Туниса – огромная сумма! Помимо нефти упали цены и на другие экспортные товары из Туниса: фосфаты, оливковое масло, текстиль. Растущая безработица в Западной Европе затронула и тунисцев, уезжавших туда на заработки и переводивших обычно часть получаемых денег на родину. Казна ощутила серьезное уменьшение доходов, а расходы приходилось увеличивать: в это же время на 14 процентов поднялись цены на продовольствие и товары, закупаемые Тунисом на Западе.

Тунис в это время испытывал сильное давление со стороны таких финансовых «слонов», как Международный валютный фонд (МВФ) и Международный банк реконструкции и развития (МБРР). Вот что советовали Тунису его кредиторы в 1985 году: еще более тесную привязку к западному рынку, девальвацию динара, сокращение государственных расходов, замораживание заработной платы.

И руководство страны вынуждено было ввести "драконовские меры" согласно рекомендации МВФ. Впрочем, пошло оно на это уже при новом премьер-министре, Рашиде Сфаре. А с премьером Мзали произошла очень необычная история. Николай, расскажи, как он бежал за границу?

Николай: Проведя несколько лег на посту премьер-министра и войдя во вкус власти, Мзали оказался жертвой собственных иллюзий. Он почувствовал себя наследником Бургибы и не мог, кажется, сдержать удовольствия от ощущения этого. Нам с Сергеем довелось присутствовать на ХП съезде СДП в июне 1986 года, когда бывший еще премьером и генеральным секретарем партии Мзали открыто демонстрировал, что он хозяин положения. Мне он тогда напоминал самодовольного Муссолини, дорвавшегося до власти.

Но Бургиба был умным, хитрым политиком. Он всегда тонко вел политическую игру со своим ближайшим окружением, никому не давая понять, каковы его истинные намерения. Это притупляло бдительность и раз за разом тех, кто хотел претендовать на реальную власть и "высовывался", президент быстренько отодвигал в тень. Особенно ревниво он наблюдал за кандидатами в его «преемники»: ведь по Конституции именно Бургиба мог назначить человека, который автоматически с поста премьера получит пост президента, если Бургиба уйдет. Таким образом, к концу "эры Бургибы" в верхних эшелонах власти началась такая чехарда, организованная самим "верховным бойцом", что министры и другие высокие лица, как марионетки, не успевали начать работу на одном месте, как их переводили на другое – хорошо еще, если не "выводили за скобки".

Последнее и произошло с Мзали. Спустя всего месяц после завершения съезда СДП, на котором Бургиба торжественно провозгласил премьера своим "наследником", тот не только был лишен "наследства", но и оказался на грани ареста за "злоупотребления". Государственный пост он потерял, партийный - тоже. Мзали понял, что вот-вот лишится свободы, и с помощью верных людей бежал из страны через алжирскую границу. Он так и остался в эмиграции на годы, поселившись в Швейцарии.

История эта, естественно, взбудоражила страну и стала еще одним печальным свидетельством тех «смутных времен», которые переживал Тунис.

ИСТОРИЯ 265.

ПОЧЕМУ ТУНИСЦЫ ПРАЗДНУЮТ 7 НОЯБРЯ?[2]

Сергей: Между тем возглавивший кабинет министров Рашид Сфар, экономист по образованию, человек практического склада ума, начал серьезные реформы. Он выдвинул программу вывода страны из экономического кризиса, главным элементом которой явилось решение о девальвации динара на 10 процентов. Это повлекло за собой повышение цен, в том числе и на продовольствие. Жизненный уровень большинства населения продолжал снижаться.

Вскоре после девальвации динара МБРР предоставил Тунису заем на 150 миллионов долларов, сопроводив его заявлением о том, что руководство банка поддерживает новые экономические меры правительства. Но эта «инъекция» не помогла. Доллары были растранжирены окружением президента.

Надо сказать, что главные экономические проблемы страны, волновавшие и народ, и правительство, не отражались на уровне жизни «новых тунисцев». В руках государства оставались "стратегические" отрасли хозяйства: фосфаты, нефтяная, горнорудная, металлургическая промышленность, транспорт, связь и т.д. И государство несло бремя расходов, связанных с обеспечением их деятельности. А в то же время частный сектор получал все более широкие возможности для своей деятельности, заполняя «ниши» в экономике, приносившие быстрый доход.

Местные предприниматели не стремились к достижению целей, поставленных в государственных планах развития, а вкладывали средства главным образом в торговлю и строительство, а также в совместные предприятия с западным капиталом, где рост доходов обеспечен. Здешний частник, по словам тунисского журнала "Реалите", стремился лишь к "чрезвычайно быстрому обогащению".

Борис: А чего в этом плохого? Мои деньги, куда хочу, туда и вкладываю. И бросьте вы мне лапшу на уши навешивать: интересы народа, интересы государства…

Сергей: Такой взгляд близорук и не делает чести…

Сидор: Зато делает деньги!

Анна: Ребята, расслабьтесь, вы на отдыхе и слушаете рассказ про Тунис. Так что было дальше?

Сергей: Вплоть до ноября 1987 года в период, когда мне пришлось наблюдать страну вблизи, общество жило ожиданием перемен. Все ждали ухода Бургибы. Не знаю, думал ли кто-нибудь о его смещении с президентского поста, а вот здоровье "верховного бойца" вызывало серьезные опасения у всех.

Включаю вечером телевизор и всегда главная новость дня: как Бургиба провел свой день - либо принимал кого-нибудь во дворце, либо плавал в море, либо гулял в парке. Официальная пропаганда старалась доказать, что Бургиба постоянно находится в хорошей форме. Но напряжение в обществе было такое, что когда один раз в теленовостях о президенте не было сказано ни слова, на следующее утро весь дипкорпус гудел: «где он? что случилось?» И только после того, как в полдень объявили: «Бургиба здоров, встречается с министрами», страсти улеглись.

Неурядицы в экономике, постоянные, почти ежемесячные перетасовки в правительстве, проводимые лично Бургибой, и, как результат, падение доверия к государственной власти, настроения неуверенности, рост социальной напряженности – вот что происходило в стране к исходу 1987 года. Если к этому добавить еще активизацию исламских фундаменталистов, которые совершили несколько террористических актов против полиции, то будущее Туниса стало вызывать все большую озабоченность. Причем, не только у самих тунисцев, но и за границей. Вот лишь один пример.

Журнал "Африк-Ази" сообщал, что американское правительство очень обеспокоено ухудшением положения в Тунисе, Несколько высокопоставленных лиц из США посетили эту страну, чтобы ознакомиться с событиями, происходящими там. Один из них, отвечая на вопросы журналистов, возможен ли в Тунисе военный переворот, заметил, что США не проявят особого энтузиазма в случае появления у власти военного правительства.

По словам журнала «Реалите», режим Бургибы "мог спровоцировать кровавую гражданскую войну", и этого откровенно боялись. Потому-то с таким напряжением ждали в народе момент ухода прежнего президента - не знали, что за ним последует.

Как из собирающихся туч рано или поздно начинает идти дождь, так и сгустившееся ожидание разразилось политической грозой. Вечером 6 ноября 1987 года, посмотрев очередную передачу новостей о жизни президента и его прекрасном самочувствии, тунисцы отошли ко сну. На утро те, кто не слушал радио, развернули свежие газеты с традиционными портретами Бургибы на первых полосах, и подумали: ничто не изменилось. А радио слушать нужно было.

В тот день у нас был большой праздник - советская страна отмечала 70-летие Октябрьской Революции. Как и дома, у сотрудников наших заграничных учреждений - выходной. Но, по укоренившейся привычке, я прослушивал выпуски последних известий по радио, чтобы быть в курсе текущих событий. И днем услышал: в Тунисе новый президент! "Эра Бургибы" закончилась!

Николай: 6 ноября в советском Посольстве в Тунисе был прием. По случаю праздника. Я взял с собой видеокамеру и снимал тунисских гостей, среди которых были и те, кого ночью арестовали, и те, кто утром получил министерские портфели. На приеме все оживленно обсуждали последние международные новости, обменивались – строго конфиденциально - тунисскими новостями, прикладываясь к рюмкам со «Столичной» и закусывая икоркой. И главной новостью была всегда одна: как здоровье президента. И никто, даже самые информированный, не мог предположить, что именно в это время в президентском дворце и вокруг него разыгрывался последний акт «Эры Бургибы».

Рано утром меня разбудил звонок. Знакомый журналист с национального радио сказал одну фразу: «Включи радио. Это очень важно!», и бросил трубку. Я приготовил магнитофон. И в 6.30 утра я услышал, вместо диктора, спокойный голос премьер-министра Зин аль-Абидина Бен Али, который зачитал свое обращение к нации. В нем говорилось, о том, что в связи со старостью и ухудшением здоровья Хабиб Бургиба не в состоянии исполнять возложенные на него обязанности президента республики. Зин аль-Абидин бен Али объявил, что, руководствуясь Конституцией, он принимает на себя обязанности президента и главнокомандующего вооруженными силами. (Статья 57 Конституции Тунисской республики предусматривала: если пост президента становится вакантным "в случае его смерти, отставки или непреодолимых помех", премьер-министр сразу же вступает в должность президента и остается в этом качестве вплоть до ближайших выборов).

Я бросился к телетайпу, настучал сообщение на ленту и сразу передал новость в Москву. Как оказалось, почти одновременно с корреспондентом Франс Пресс из Туниса. Затем позвонил в Посольство знакомому дипломату. Произошел такой разговор:

- Алло. Доброе утро, привет!

- Ну…

- В Тунисе переворот…

- Ты что, крыша поехала?

- Только что по радио передали, что власть взял в свои руки Бен Али, премьер-министр…

- Пить надо меньше…

И телефон отключился.

Я продолжал слушать радио. Диктор зачитывал медицинское заключение, подписанное семью лечащими врачами, где констатировалось, что состояние здоровья X.Бургибы не позволяет ему осуществлять президентские функции. Я начал готовить срочный материал о событиях в Тунисе.

Как выяснилось потом, ночью президентский дворец в Карфагене окружили боевая техника и части, верные Бен Али, с моря дворец был блокирован военным кораблем. Ночью же премьер министр пригласил к себе лучших медиков страны. Консилиум заседал два часа. Под утро Зин аль-Абидин Бен Али вошел в апартаменты президента и лично известил Бургибу о том, что он, по состоянию здоровья, отстранен от власти. Реакция его была диаметрально противоположной реакции тунисского бея тридцать лет назад. Но Бен Али был сдержан и сосредоточен: теперь судьба страны зависела от его действий. А на рабочем столе Бургибы так и осталась лежать бумага об… отстранении от власти премьер-министра и назначении нового… Фамилия его еще не была написана… Бургибе было предложено покинуть дворец и вернуться в свой родной город Монастир, где он и прожил в своем доме до 1999 года. Похоронили его в Мавзолее Бургибы, рядом с древней крепостью Рибат.

Все прошло мирно, без какого-либо сопротивления и, главное, в рамках Конституции. Два мирных перехода власти в Тунисе: 1957 год, когда Бургиба сместил бея Мохаммеда, и 1987 год, когда он сам оказался смещен… "Тунисская традиция"!

Написав материал и передав его в Москву, я вышел на авеню Либерте, проспект Свободы, где находился корпункт АПН. Было солнечное теплое утро. Тунисцы оживленно обсуждали новость. На их лицах я читал радость: неопределенность закончилась, власть в руках сильной личности.

Сергей: Так 51-летний генерал армии Зин аль-Абидин Бен Али, бывший с мая 1986 года министром внутренних дел и назначенный 2 октября 1987 года и премьер-министром, стал вторым президентом в истории независимого Туниса.

Иван: И кто он?

Сергей: Он родился 3 сентября 1936 года в городе Хаммам Сус, пригороде Сусса, получил образование инженера-электронщика, а затем, перейдя на военную службу, прошел подготовку в ряде учебных заведений Франции и США. После этого находился на руководящих должностях в службе безопасности, а также несколько лет провел за границей, на дипломатической работе. Был послом в Польше.

Его хорошо знали в стране, и некоторые аналитики еще задолго до описываемых событий прочили Зин аль-Абидину Бен Али место "преемника". Весной 1986 года хорошо информированный журнал «Африк-Ази» писал: "Новый министр внутренних дел считается человеком с крепкой хваткой. Профсоюзы осуждают его за методы, использованные для подавления всеобщей забастовки 1978 года (в те времена он был государственным секретарем национальной безопасности). Однако, на самом деле генерал Бен Али гораздо более сложная фигура. Его представляют как главного деятеля процесса либерализации, как человека, не исключающего диалога с оппозицией, если, конечно, она будет действовать в рамках закона".

Итак, смена власти состоялась без эксцессов. Спокойствие на улицах столицы и других городов, оживление, возбуждение и даже ликование в умах тунисцев - так, пожалуй, можно охарактеризовать атмосферу, которую я почувствовал, когда по заданию редакции приехал в Тунис сразу же после событий 7 ноября. То, что они произошли мирно, без вспышек насилия, в рамках законности, вызвало у населения чувство удовлетворения.

Вот что мне сказал директор Социалистической дустуровской партии (СДП) господин Каруи: "В лечение нескольких лет Бургиба был серьезно болен, и в последнее время его здоровье настолько ухудшилось, что в подобном состоянии он не мог принимать ответственных решений, не был способен выполнять обязанности главы государства. В то же время ряд деятелей претендовали на роль "наследников" 84-летнего Бургибы. Возникало беспокойство по поводу того, как пойдет процесс перехода власти. Не исключалось и иностранное вмешательство. Страна могла оказаться в обстановке нестабильности, что несло бы угрозу тунисскому народу. В этих условиях премьер-министр строго в конституционном порядке заменил Бургибу на посту президента".

Показательно, что прежний режим никто не стал защищать - не было таких сил. Сразу же после 7 ноября в Тунисе появились иностранные тележурналисты. Они хотели заснять какие-нибудь волнения, беспорядки, но ничего такого не нашли. Наоборот, тунисцы поддержали нового президента, ведь его приход к власти возродил надежду на стабильность и перемены к лучшему.

«В нашей истории перевернута еще одна страница, и теперь мы сами, все вместе должны думать и действовать по-новому». Вот что говорили тунисцы. Тем более что первые же политические меры нового главы государства опровергли опасения пессимистов, ожидавших после ухода Бургибы установления жесткой диктатуры. Ни о каких силовых методах руководства не было и речи. Лишь несколько наиболее близких к бывшему президенту лиц оказались изолированы, но и они вскоре были выпущены на свободу. Более того, новые власти сделали жест примирения в адрес тех, кто подвергался гонениям при Бургибе - из-под ареста был освобожден бывший генеральный секретарь ВТОТ Хабиб Ашур.

"Что происходит?" - спросил Хабиб Ашур у жены утром 7 ноября, заметив оживление на улице. "Бургиба пал", - ответила супруга. "Есть Бог на свете", - пробормотал "старый лев".

В Тунисе наступили новые времена. Но об этом - новая история.

Авторы - Н.Сологубовский, С.Филатов.
Книга «ТЫСЯЧА И ОДНА ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ В ХАММАМЕТу», 2003 год, Москва…