Девять десятых. Проповедь

Позавчера страна вспоминала погибших детей Беслана. Шесть лет назад несколько сот детей и взрослых, пришедших на школьную линейку, прошли свой самый последний и главный урок  в жизни. Страна еще раз доказала им и всем нам, наблюдавшим за трехдневной трагедией, что она нас защитить не может. Мало того – она готова жертвовать жизнями наших детей в угоду своим амбициям и пресловутой «вертикали». Тогда, шесть лет назад, я помню то свое шоковое состояние телезрителя, которому вместо реалити-шоу вдруг показывают неприкрытую изнанку жизни, где она, эта жизнь, жизнь граждан и детей этих граждан, не стоит ничего.

И вот, после этих прошедших шести лет, кто вспомнил о них по настоящему? Кто отменил увеселительные передачи и объявил общероссийский траур? Кто из власть имущих сделал хоть что-то, чтобы подобное не повторилось? Только не смешите меня, говоря про «тревожные кнопки» в школах!

Но это были вопросы к «большим людям». А теперь – к «маленьким», к нам с вами. Что сделали мы, чтобы ПОМНИТЬ Беслан? Что сделали мы, чтобы его не повторить здесь, в наших городах и школах? Что готовы сделать мы с вами, чтобы защитить наших детей – от бандитов, от политиков, от убийц в военной форме, от убийц в милицейской форме, ото всех тех, кто питается нашими жизнями? И – готовы ли?

Гребенщиков пел как-то, что «долгая память хуже, чем сифилис». Готов с ним поспорить. Короткая память хуже, чем СПИД. У тех, кто не помнит, забывает или не хочет думать об этом, не возникает никакого социального иммунитета, и мы снова и снова наступаем на одни грабли. Мы готовы побыстрее забывать трагические страницы нашей истории, думая, что так будет лучше, что за фальшивым весельем телеканалов никто не заметит, скольких еще граждан скушали на обед людоеды.

Важная мысль датского философа Кьеркегора об атеизме: самая большая победа дьявола в том, что он всем внушил идею о том, что его вовсе нет. Но те, кто питаются нашими детьми и нами, знают своего хозяина и верно ему служат. И остается еще в чистом поле огромная отара овец, которых усиленно приучают не думать о волках. Ведь их, волков, не бывает…

Беслан стал возможен там, где девять десятых не научены помнить и думать. Где материализм и выгода затмевают все. Где детей выращивают, чтобы они учились, а потом шли работать, а не для того, чтобы они выполняли свое предназначение, определенное Богом. Беслан возможен там, где забыли Бога, Его любовь и Его страх.

Я слышал шесть лет назад, как люди говорили: «Ну где же Бог, что Он допустил такое? Как Он мог дать такому произойти?»

И я тогда еще подумал – а при чем здесь Бог?

Девять десятых в нашей стране встают утром, наскоро здороваются друг с другом, быстро завтракают и убегают на работу делать деньги. Им не приходит в голову сказать хоть несколько слов Тому, кто дал им жизнь, работу, еду на стол.

Девять десятых женщин в нашей стране были возмущены террористами в Беслане, но спокойно были готовы убить собственных нерожденных еще детей, сделав аборты – ведь нужно зарабатывать деньги, ведь еще не время рожать детей…

Девять десятых мужчин готовы дать взятку или ее получить – ведь надо выплачивать кредиты… И они же готовы возмутиться продажностью ментов, пропускающих террористов в полном вооружении в центр Москвы.

Девять десятых подростков готовы пойти на криминал, чтобы заработать денег. Но готовы ли они оказаться в том страшном школьном спортзале в Беслане, придя в свою школу?

Девять десятых людей в нашей стране вспоминают о Боге только чтобы посетовать на Него, глядя в экраны телеящиков на последствия очередного теракта или ЧП, как будто это Он устроил все это.

У большинства людей в их жизнях обычно нет места для Бога. И только иногда, когда становиться страшно, когда жизнь твоя, со всеми ее планами – учебой, работой, семьей, карьерой – оказывается под угрозой, под зрачком автомата или под приговором врачей, тогда ты бежишь хоть куда – хоть к гадалке, хоть к экстрасенсу, хоть в церковь… Лишь бы помогли, лишь бы избавили… И тот, кто вчера еще богохульствовал и смеялся над «фанатиками», что тратят время на богослужения дурацкие, вместо заслуженного отдыха и подработки, он сегодня готов шептать молитву и искать Того, Кто ему поможет.

12 И когда входил Он в одно селение, встретили Его десять человек прокаженных, которые остановились вдали

13 и громким голосом говорили: Иисус Наставник! помилуй нас.

Как там у «Любэ»?

«Когда минуты грозовые настают, и волны черные до неба достают,

В недобрый час

Мы повторяем, как все люди на Руси: Помилуй Господи, нас грешных, и спаси,

В который раз…»

Вот наше реальное положение, братья и сестры – мы и есть те прокаженные.

Нам вынесен приговор, более страшный, чем приговор террористов, политиков или врачей. Наш приговор – это вечное «сегодня» без Бога, без смысла и цели, в наших вечных неудовлетворимых  страстях и грехах. Вы хотели видеть ад? – загляните в сердце заложника и умножьте его на вечность.

Но этот вакуум настолько нестерпим, что мы сразу начинаем искать Бога и вопиять к нему – в зале Норд-Оста, в спортзале Беслана, в больничной палате хосписа, в окопе на окраине Грозного, глядя на свои оторванные ноги…

- Иисус Наставник! помилуй нас!

Что слышим мы в ответ? Жестокий приговор, мол, отойди от меня, не знаю тебя?

14 Увидев [их], Он сказал им: пойдите, покажитесь священникам…

Это значит – вы знаете, что вам делать. Когда смерть смотрит вам в глаза, не поможет ни молитва президенту, ни плач по спецназу, ни упование на чудо-лекарство. Вы знаете то место, куда сами ноги несут вас.

Шесть лет назад я все смотрел в экран телевизора и ждал, когда же хоть один православный священник пойдет туда, в школу, к своей пастве. Я видел политиков, видел врача Рошаля, но не видел ни одного священника. Может быть они усиленно молились за  заложников? Или прятались от шальных пуль?

14 Увидев [их], Он сказал им: пойдите, покажитесь священникам. И когда они шли, очистились.

Когда Сам Бог направляет нас к Своему Таинству и мы идем, это преображает нас. Когда Сам Бог с нами в спортзале Бесланской школы или больничной палате – кто против нас? Что нам могут сделать террористы или болезнь? Что нам козни политиков? Единственное, что они могут забрать – это наше тело, и то временно. Когда Бог с нами, мы перестаем быть покорным шашлыком и застреваем в глотке у дьявола. И все его происки – болезни, пытки, взрывы, издевательства – теряют смысл. Невозможно сломить Бога в нас, если Он в нас. Так Таинства Церкви, рождают в нас веру и дают нам победу, которую не отнять никому.

Но – никому ли? Может мы сами иногда готовы ее отдать?

15 Один же из них, видя, что исцелен, возвратился, громким голосом прославляя Бога,

16 и пал ниц к ногам Его, благодаря Его; и это был Самарянин.

17 Тогда Иисус сказал: не десять ли очистились? где же девять?

Получить от Бога помощь в «минуты грозовые» можно. Но чтобы жить с этой помощью, а не просто ей воспользоваться на время, нужно вернуться к Нему. Это возможно лишь в двух случаях – когда мы умерли или когда мы в Церкви, у алтаря.

Те мальчики и девочки в Беслане, кого родители не учили молиться, я думаю, научились этому сами. К ним не пришли священники в те страшные дни, но, я верю, Христос был среди них. И те, кто смогли разглядеть Его там, в том аду, сейчас навеки с Ним.

Но миллионы тех, что молились тогда у экранов телевизоров, где они, у какого алтаря? Ждут ли они своего очередного «грозового часа», что коснется уже именно их?

Где же девять десятых? Где?

19 И сказал ему: встань, иди; вера твоя спасла тебя.

Эти слова звучат только тем, кто приходит, чтобы их услышать. Кто остается вовне, за этими стенами, слышит другое, что ему долдонит ящик и официальная газета «Добрый людоед»

Мы же, собранные тут вокруг Его алтаря, едим и пьем это спасение.

Мы,  водимые Духом Божиим, обретаем статус Его, Божиих,детей. А таких детей нельзя превратить в рабов, потому что они никуда не ушли из отчего дома, где нет страха, а есть Его слава

15 Потому что вы не приняли духа рабства, [чтобы] опять [жить] в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: "Авва, Отче!"

16 Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы - дети Божии.

17 А если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться. Рим.8

Дети в бесланской школе – это уже не просто страница нашей трагической истории. Это уже притча, это – образ нашей жизни. По этой истории я все время задаю себе вопрос – а готов ли я оказаться однажды у стен этой школы? Готов ли я отдать своих детей людоедам? Готов ли я упасть на колени, когда нет иного выхода и поверить Ему?

И – готов ли я вернуться, когда снова все всё забудут и перевернут страницу истории?

Одна десятая – или девять десятых?

Вот такой вопрос задают нам сегодня даты и наше Евангелие.