Олена Степова: Есть ли жизнь в России (4-5 часть)

4. Подмосковье идет за газом к Обаме, или как живут села

Город Егорьевск Московской области. Последний раз я была там в 1980 году. А письмо от родных, живущих там, пришло буквально пару дней назад. Они боятся спрашивать по телефону о нашей жизни в Украине на новом месте, пишут. Верят, что почту не перечитывают. Ну, не может же быть, чтобы вот так тотально? А в телефон не верят. Американские спецслужбы, технологии, Обама. Ну, то таке, российский синдром.

О Егорьевске у меня нет плохих воспоминаний. Только детство и нежность. Я еще могу на память проложить маршрут от улицы Островского до центра. В центре парк. В парке пруд. Там кувшинки и ротаны. Ротаны - это такие рыбки. Мы их ловили с дедушкой для ухи.

А еще Егорьевск для меня - это огромные кусты флоксов в саду, где прошло мое детство, россыпи земляники в лесу, головастики на отмели лесного озера, золотистые поля ржи, обрамленные березовыми рощами, и синие кусочки неба между ними. Васильки.

В субботу жители деревянных домов барачного типа собирались под старой липой. Там, в саду, где росли раскидистые кусты калины, посаженные моей теткой, липы, а еще райские яблони и бузина, стоял длинный стол. Туда сносили сладости. Кто чем богат: конфеты, варенье, печенье. Мы пекли блинчики. А соседка-узбечка приносила янтарное, прозрачное печенье, которое таяло во рту. На столе стоял огромный самовар, который пыхал дымом и огоньками. Его кочегарил мой дядя, накачивая воздух через кирзовый сапог. Топили самовар шишками, которые мы собирали возле елей, растущими между домами улицы Островского. Гоняли чай, - так говорят в Егорьевске, до самой ночи. Тихие беседы взрослых, которые я не помню. Помню, как пела тетка. Русские и украинские песни. Их знали все завсегдатаи этих чайных посиделок. А дядька играл на баяне. Он уроженец Ленинграда. Она родилась в Полтавской области, в Украине.

Город легкой промышленности. Так можно охарактеризовать Егорьевск. Бывший купеческий. Ох, какие на старых купеческих особняках были резные наличники на окнах. Заборы. Навесы над порогом. Часто рассказывали легенды, как в разрушенных купеческих домах находили клады. Серебро. Золото. Дома разрушали под новострой. Мне жалко было их. Дома. Такие степенные. Пахли деревом и древностью. Двор охраняли огромные дубовые ворота. Я такие видела только в сказках. Город разделялся рекой Гуслянкой на «старый» и «новый». «Новый» мне не нравился. Однообразные пяти-девятиэтажки. Именно тот, старый купеческий Егорьевск я часто вспоминала в Таллинне. В Эстонии история – это культ. Каждый старинный дом под охраной государства. Реконструкция только с сохранением всех узоров, строения, самобытности. О каждой улочке и доме эстонцы могут рассказать целые баллады. Почему в России так стремятся зачистить историю? Я представляю, сколько бы туристов было в этом тихом провинциальном городишке, если бы сохранить все то, что так пахло деревом, теплом и сказкой.

От моих вопросов, где сами купцы, что они производили, и попыток размотать что-то сказочно-историческое, взрослые отмахивались. Один раз, когда я достала соседа дядю Мишу расспросами о старых хозяевах их дома (они жили не в барачном доме, а в отдельном, именно купеческом), он отмахнулся «расстреляли, наверное».

А вот с наследием купцов получилась иная история. Их производственный задел использовали вплоть до 1990-х годов. Старые красильная, кожевенная и ткацкая фабрики были той, дореволюционной постройки. Но я почему-то боялась этих зданий. Серые, угрюмые, тяжелые.

Еще это город летных училищ и летной славы. Все дети были помешаны на авиа-моделировании. А в городе было полно кубинцев. Они учились в летном училище и училище легкой промышленности. Много егорьевчанок уехали на Кубу, а в городе было много смешных (на мой детский взгляд) смуглых и удивительно кучерявых детишек.

В выходные мы садились на электричку и, отъехав пару станций от Егорьевска, уходили в лес, чтобы собрать чернику, бруснику, ежевику, землянику и белые. У каждого из нас был тесок (прямоугольная корзинка из бересты) и круглая корзина для грибов из лозы. Выходили из леса мы всегда возле Холмов. Так называлась деревня. Холмы. Возможно, потому, что каждый дом стоял на холме. Вернее, в холме. Так как дома (срубы) – фактически вросли в землю. Первый раз, когда я увидела эту деревню, у меня был культурно-сказочный шок. Я, проходя мимо домов, ждала, что вот-вот из почернелого и покрытого мхом сруба выскочит Баба-яга Костяная Нога, и фсё. Я цеплялась изо всех сил за руку дядьки и смотрела себе под ноги, чтобы мой взгляд не привлекал нечистую силу. Деревни, которые были расположены возле Егорьевска, были похожи одна на одну. Срубы, проселочная дорога. Часто к деревням не было подведено электричество. А дорога (проселочная) размокала под дождем. Доехать к деревне можно было только на лошадях. Поэтому тот, у кого была лошадь, был самый уважаемый человек в деревне. Он мог отвезти к станции, до остановки, привезти лекарства или отвезти в больницу. «Скорая» в такие села не приезжала. Да, и это 1980-й год. Олимпиада. Красочная, шумная Москва. Кока-кола. Бананы. Да, я первый раз увидела и попробовала бананы в бурлящей олимпийской Москве. И плакала, когда улетал олимпийский Мишка.

Вместе с Мишкой из Егорьевска в конце восьмидесятых почему-то начали улетать и заводы. Их закрывали. Ткачей и наладчиков начали автобусом возить в соседний Вознесенск. Люди стали покидать город. Кто-то ехал в Москву на заработки и оседал там. Кто-то уезжал по старым связям на Кубу, в Испанию, Италию. В город перестали привозить военных. Затих и учебный военный аэродром.

90-е Егорьевск переживал почти так же, как и Донбасс. Безработица. Нищета. Спасали грибы, ягоды, которые егорьевчане везли на электричке продавать в Москву.

Когда началась война, мама плакала, доказывая своей сестре, что наш Свердловск бомбят не американцы, а русские. Тетка жаловалась на Обаму, который закрыл очередной завод в Егорьевске. В 2000-х там начали открывать совместные предприятия. В Егорьевске по улице Промышленная, 9, например, изготавливается продукция фирмы «bella».

Когда наши родные в Егорьевске узнали, что мы уехали в Украину (из Украины в Украину, такая печальная судьба беженцев Донбасса), то у них был шок.

Как в село? - рыдала она в телефон, - там же нет больницы, школы, газа, света. Как вы будете жить?

Она долго не верила, что в селе у нас фельдшерский пункт и больница, можно сделать кардиограмму и поставить капельницу, пройти лечение. Есть газ. Свет. И нет веерных почасовых отключений. А еще в село ведет асфальтированная дорога. И есть интернет. В школу детей возят на комфортабельном новеньком автобусе. В школе питание, отопление, интернет.

А автолавка? - опять рыдает тетка - Как часто к вам приезжает автолавка и привозят продукты?

Пришлось вспоминать, шевеля извилинами, что такое «автолавка». Это магазин на колесах, который в Егорьевске в еще молодость мой тетушки развозил один раз в неделю продукты по селам.

-Шо,- шокала мама в трубку,- яка автолавка? Тю! У нас пять магазинов в селе и город же рядом. Там и магазины, и рынок, и супермаркет, и банк. Ну, ты, як с прошлого века. Это ж не ваша деревня, а наше село,- язвила мама, не выдержав «на сколько вам задерживают пенсии», и «заставляют ли нас сдавать выращенную живность в АТО», «есть ли продразверстка».

В общем, отослали родным фотоотчет с красотами села, просторами, акациями, нашего красавца Техаса (это петух) и его гарема (это курочки), стада американских наемников (гуси) и партизан-подпольщиков (это пока одно скромное семейство кроликов). Ну и магазин, школу, дорогу, и ванную, которую мы сами построили в доме, переоборудовав одну из кладовых. А, и подвал с купоркой. Еще (для изгнания и излечения российского синдрома) виды с Тарасовой горы, Каневского моря, детей, идущих в школу в вышиванках, фонтана, что журчит на площади Канева возле «АТБ».

Почему я решила вам рассказать о городе Егорьевске Московской области? Не для рекламы царствия Московского. Это предыстория к истории. Долгая. Но просто очень хотелось показать ТОТ мир. Мир, между которым целая вечность из боли, войны и пропаганды.

И эта история нужна именно тем, кто там, на Востоке Украины, ждал Путина и «русский мир». И часто его ждали те, кто никогда не был в России. Или был, как и я, в 1980-м году. И эти люди, ждущие и верящие пропаганде, никогда, я подчеркиваю, никогда не возьмут на себя труд погуглить российские сайты, чтобы узнать, как живет Россия.

А Россия, в частности, город Егорьевск, устав ото лжи, обещаний и нищеты, пишет письма Обаме. Пишет и просит их защитить. Их старость. Их Победу. Их жизнь.

Наши свердловские ватники не верили и до сих пор не верят в то, что в деревнях соседнего с нами российского Гуково нет газа. А пенсионерам, бывшим работникам закрытых гуковских шахт, не привозят бытовой бесплатный уголь. В России нет Горного Закона, согласно которому в Украине пенсионеры-шахтеры и работники угольной отрасли пожизненно получают бесплатный бытовой уголь.

Россия-страна газоколонка, бензоколонка. Богатая и безмерная. Таки да. Вот только ее безмерность и богатство помещается в несколько чиновничьих карманов.

Жители Егорьевского района обратились к Обаме за помощью с газом. Егорьевчанин Валерий Слесарев штурмует американское посольство в Москве с последней надеждой помочь старикам-пенсионерам, умирающим от холода в деревнях Егорьевского района. В деревнях, в которых нет газа.

Больше десяти лет он добивается от местных властей, чтобы они обеспечили газом несколько крупных деревень в районе. Большая часть жителей этих деревень немощные пенсионеры, ветераны и участники войны, которые вынуждены подбирать упавшие деревья и колоть их на дрова. Вдумайтесь! Бессмертный полк. «Мы можем повторить». «На Берлин». «Россия будет восстанавливать Сирию», «Наша Победа», «деды воевали» ….И нищие ветераны войны, живущие в осевших, покрывшихся мхом домах, без света и газа, без дорог, ждущие автолавку в селах, которые расположены всего в 10-50 км от города Егорьевска Московской области.

Неужели вы, те, кто так хотел жить в русском мире, хотите жить так? Хотите закончить свою жизнь так?

Я как-то спорила со своим земляком, уехавшим из Свердловска в 90-е и сделавшим карьеру в Москве. Он удачливый, талантливый мастер. Бизнесмен. Он так хотел, поддерживая боевиков и оккупацию Донбасса, чтобы Свердловск жил, как Россия.

Какая? - спрашивала я его. - Какая Россия? Ты видел Россию вне Москвы? Твои заказчики – богатые москвичи, россияне, но не среднестатистический люд. Любой шахтер-пенсионер Донбасса в разы богаче пенсионера Егорьевска. А наше Донбасское село красивее, благоустроеннее, современнее любого села России.

Россия-страна газа не смогла обеспечить газом россиян. В Свердловске газ, свет, вода и интернет были во всех селах нашего района. А рядом в угольной части российского Донбасса (кто не знает, то Донбасс-это технологически-промышленная часть Донецкой, Луганской и Ростовской областей) старики собирают хворост, чтобы протопить печь и приготовить покушать. Абсурд Мордора! Русский абсурд!

После долгих лет борьбы терпение активиста лопнуло, и он решил обратиться за помощью к президенту, но не России, а США — Бараку Обаме.

Валерий Слесарев, житель города Егорьевск Московской области (видимо шпион, представитель хунты всего мира и пятая колонна, как и защищаемые им старики) верит, что сердце Обамы дрогнет, когда он узнает, в каких условиях живут старики в России, и он поспособствует газификации местности. Старики, ветераны войны и труда собрали более 500 подписей и подготовили обращение к американским властям. Теперь ждут, когда им назначат дату приема.

- В городе Егорьевске творится страшный беспредел, - сокрушается Валерий Слесарев. - Достучаться до власти невозможно! - говорит он в интервью журналистам.

Уже более десяти лет власти Егорьевска обещают провести газ в деревни Парыкино, Владычино, Подрядниково, Демидово, Сидоровка и др. Но, как говорят в России, воз и ныне там. Бабушки подбирают дрова, выпавшие из проезжающих фур, и вручную их колют, чтобы можно было обогреть дома, собирают хворост и валежник.

В лесном районе нет дров в продаже. Их вывозят на…заводы по изготовлению древесного угля для барбекю. В районе идет агитация за то, чтобы покупали уголь в брикетах с завода в Шатуре. Но пенсионеры не могут себе это позволить. Ни купить дрова, ни купить брикетированный уголь.

Старики (видимо из-за отсутствия в их домах телевизора) не верят российской власти и уверены, что порядок в их селах может навести только Обама.

Валерий Слесарев их поддержал и, позвонив в посольство США, озвучил проблему. К его удивлению, его выслушали и пригласили на прием.

Я не буду описывать все перипетии российских борцов за российский газ в селах Российской Федерации. Не верящим – «Гугл в помощь». Всё равно упоротые адепты «новороссии» будут орать «ну, и что, зато экология хорошая и бандеровцев с геями нет». Об известных геях России и гей клубах России вам может рассказать тот же Гугл. А я вот чем хочу закончить.

Заместитель Главы городского округа Егорьевск Денис Лубяной, комментируя происшествие, заявил, что «Газификация Егорьевска идет высокими темпами. В прошлом году у нас было газифицировано 5 населенных пунктов. Это один из самых высоких показателей в регионе, если учесть, что из 24 муниципалитетов мы занимаем 6 место по числу газифицированных в прошлом году объектов».

Если с 1980-го, с СССР, с независимости Российской Федерации, полученной от хунты в 1991 году, газификация Московской области еще не дошла до города Егорьевска, то это, видимо хорошо. Это показатель. «Русский мир», который так ждали адепты Путина на Донбассе, дойдет к Донбассу не скоро. Он, конечно, уже выдвинулся, но судя по ситуации с Егорьевском, еще не дошел даже до границ Московской области. Так что до Донбасса, ему, как до Киева, рачки. А адептов…

Я бы не перевоспитывала. Я б лишила гражданства и – в Егорьевск. В негазифицированные российские деревни. Чтоб «русского мира» им, аж по самые помидоры хватило.

P.S. Бабулечек жалко. Егорьевских. Этих я б к себе забрала. В Украину. Где пенсии, газ, дрова, тепло, солнышко и вечно старающаяся тебя накормить хунта.

5. Русское убивает

На вопрос «что такое война» нет однозначного ответа. Каждый видит ее по-своему, воспринимает по-своему и относится к ней по-своему. Для кого-то война – это обстрелы, бой, окопы, снаряды, атаки. Для кого-то доносы, подвалы, пытки, новое лицо соседей и родных. Для кого-то война-это способ наживы, контрабанда, взятки на блокпостах. Для кого-то война, это что-то потустороннее, далекое, ведь она не имеет к нему личного отношения. Для жителей тыла, война будет совершенно другой, нежели для жителей оккупированной зоны. О войне написано и сказано много. И это правильно. Война многогранна.

Для меня война это и взрывы, и голод, и разрушенные предприятия, и допросы, и доносы, и моральное разложение общества, которое вдруг осознав свободу, воспользовалось ею не для построения заявленного государства-мечты, а для собственной наживы, путем истребления более слабых.

На войне у каждого своя вера. Нет, не та, что «церковь», «Бог», «молитва». Другая. Вера в то, что наши помогут, наши смогут, нашим нужно доверять, наши освободят, наши победят. Просто у каждого свои «наши». И каждый верит, что его «наши» самые честные, заботливые, справедливые.

Жители Донбасса, те, кто поддержал аннексию Крыма и ждал аннексию Донбасса, сделали из России, Путина и русских кумиров.

Их «наши» были наделены самыми высокими моральными качествами, а страна самым высоким экономическим потенциалом. Путин стал великим полководцем, стратегом, высокоморальной личностью, способной на всё. И накормить, и дать бесплатный газ, свет, воду, лекарства, работу, высокий уровень жизни, победить всех врагов за один день. С этой верой в «Путина-царя всея планеты», в «Россию страну возможностей» и «русские для своих разобьются в лепешку» и шли на псевдореферендум.

Это потом, через два года войны, не получив желаемого, заговорили «мы не этого хотели». Но хотели же?! И верили, верят в Россию-матушку, русскую мощь, «царя и отечество».

«Не сотвори себе кумира» – говорится в законе Божьем. «Новороссы» и россияне (я до сих пор не знаю, как разграничить нормальных людей и адептов Путина в одном слове «россияне» или «русские») так часто скрепят скрепами и выпячивают свое исключительное коммунистическо-монархическое православие, что от скрипа закладывает уши. Но при близком рассмотрении, оказывается, что на самом деле для законов Божьих и человеческих в их душонках уже давно нет места.

«Не сотвори себе кумира» – часто напоминала я тем, кто заходился в адептном визге «Россия нас спасет». Не могут спасать те, кто живет за счет унижения и порабощения. Историю нужно было учить. Да. И не по советским, кпссно-кгбистским учебникам. Я учила историю по жизни своего рода. Хотя. Постсоветские пространство это 2 рода. Род палачей и род их выживших жертв.

Когда-то я написала, «протрезвление на Донбассе наступит, но похмелье будет страшным» и оказалась права. Кумир оказался вдруг… Зависимым от Америки. Зависимым от санкций. Зависимым от Европы. Нищим. Жадным. Морально падшим. Лгуном. Вором. Алкоголиком.

В соцсетях Лугандона скрепят: «Медведев сказал крымчанам, что нет денег, мол, терпите и радуйтесь. Он же так может и нам сказать? И что тогда? С Украиной мы кровники, родню облаяли, друзей выгнали из их же домов. Сидим. Ждем. Подачки от русских. Дадут денег – будет пенсия и зарплата. А если не дадут?»

Когда-то богатый и промышленным потенциалом, и зарплатами, и уровнем жизни Донбасс, тот, который «кормил всю Украину», сегодня стоит на коленях пред россиянами с протянутой рукой в надежде на очередную подачку. И дают. Но, знаете, как-то спеша, отводя глаза, да и в основном то, что давно пора выбросить.

Все, даже самые скрепно-упоротые ватники знают, 80% поставляемой на Донбасс российской (продуктово-медицинской) гуманитарки – это товары и лекарства с истекшим сроком хранения.

Просто элита «новороссии» (люди имеющие отношение к комендатурам, чиновниками и ополчению) себе забирает более-менее годное и это «годное» уходит на продажу в магазины, а негодное, то есть товар, срок годности которого истек аж два-три года назад, уходит в больницы, как бесплатные лекарства и продукты.

Уже отгремел в сети скандал с лугандонским «министерством здравоохранения», которое обязало медиков переписывать от руки срок годности медпрепаратов. Да. Вот так просто. Издал указ, что, например «цитрамон», срок годности которого закончился в 2010 году, годен снова, и все. Можно смело жевать таблетку. И срок годности «приказом по министерству» можно устанавливать любой. Даже на сто лет. Ну, чтобы два раза не переписывать.

Почему? Почему же так? Почему русские братья так наплевательски отнеслись преданно любящим их лугандонам (не путать с жителями Луганской и Донецкой областей Украины)? А ведь люди, получившие для лечения просроченные лекарства, верили. Понимаете. Верили в русских. Могущество. Правду. Мораль. Совесть.

За время войны Россия сделала Донбасс (его оккупированную часть) полигоном для утилизации. На Донбассе успешно утилизируется всё, на что в России, согласно экологическим нормам и правилам, нужно было бы потратить миллиарды.

Боеприпасы. Сепары-террористы стенают, что частенько мины и снаряды падают не разорвавшись. Поэтому Донбасс фактически нашпигован взрывоопасными предметами. Это не только хаотическое минирование территорий, но и хаотически падающие не разорвавшиеся снаряды.

На Донбасс привозили шинели и кирзовые сапоги 1958- 1969 года выпуска. Тушенку 2000 года выпуска. Больницы оккупированной части Донбасса напичканы лекарствами, срок годности которых давно истек.

В России, в прочем, как и везде, проблема утилизации лекарственных отходов, в которые входят и препараты с истекшим сроком хранения, стоит очень остро. Процедура утилизации фармацевтических препаратов должна проводиться в соответствии со строгими нормами и правилами согласно Базельской конвенции (1998 г.), которою подписала и Российская Федерация. Медицинские отходы относятся к Желтому перечню, и все без исключения определяются, как опасные. Даже «цитрамон» с истекшим сроком хранения, является уже опасным. Это приводит к большой стоимости процедуры утилизации.
И вот у фармацевтов (производителей или реализаторов медпрепаратов) имеется большая партия нереализованных просроченных лекарств. Продавать нельзя. «В соответствии с п. 1 ст. 31 Федерального закона РФ № 86-ФЗ «О лекарственных средствах» продажа лекарственных средств, пришедших в негодность, и лекарственных средств с истекшим сроком годности запрещается». Штраф платить никто не хочет. Утилизировать дорого. Немыслимо дорого. Просто выбросить на свалку – запрещено законом, тоже можно заплатить штраф и не малый. Утилизировать в другой стране?- еще дороже. Это уже и экологический сбор в евро, и таможенный.

А если страна есть, но ее как бы и нет? Да. Вы поняли, - Лугандон. Страна, существование которой до сих пор не признала сама Россия. И там ждут хоть что-то, хоть как-то. И нуждаются. Это правда. В больницах нет лекарств. Это факт. И аптеки закрываются. И люди умирают без медицинской помощи. Но «страны» как бы де- юре нет. Нет законов, она не подписывала Базельскую конвенцию. Да и люди в глазах россиян, так, нелюди, хохлы. Им и не жалко и их не жалко.

На Донбасс потянулись гуманитарные конвои. Великий, промышленный, богатый ресурсом Донбасс стал примитивной свалкой, на которую русские братья вывозят то, что в их стране, их людям есть нельзя. Все заботы по доставке отходов (даже коммерческих предприятий) взяло на себя государство, думаю, что за немалую мзду с бизнесменов. И вот машинами, которые не досматриваются на таможне, ведь «таможня», как и «страна» понятия в Лугандонии безфактные и не юридические, везут ядовитый груз на утилизацию. Прикрыв еще одно преступление против Украины и ее народа вывеской «гуманитарный груз».

Война выгодна России, как и наличие оккупированной и лояльной к ней территории. Им там верят, а значит, ни о чем не спросят. Да, если и спросят. Ну, что будет, если Плотницкий и Захарченко увидят просроченные лекарства? Ничего! Дареному коню в зубы не смотрят, это раз. А два и три…А могут ли противоречить России те, кого она сделала хозяевами жизни?

Война на Донбассе, это «подарок судьбы» для фармацевтических предприятий РФ и еще одно горе для украинских граждан, которые волею обстоятельств оказались на территории «республик».

Знаете, это страшно, что там происходит. И если народ Лугандона, который так верит русским, что готов из их рук есть любой яд, и даже, благодарен за любую халяву, то тем, кто стал заложником ситуации, живет на российскую подачку в 2 000 рублей, приходится нелегко.

И неизвестно, что еще утилизирует на Донбассе Россия. В 1990-е, на закрытые шахты Донбасса из России нелегально везли для «захоронения» ядерные и химические отходы. Такие отходы захоронены на шахте «Майская» и «41» г. Свердловска. Шахты затапливали и за откат местным чинушам и угольным генералам, скидывали в них целые составы странных капсул с весьма красноречивым знаком «радиация».

Это очень удобно было тогда и удобно сейчас. Молчаливый и верящий русским народ Донбасса, лояльное «правительство», близкое расположение, дороги и железнодорожное сообщение. Теперь еще и нет таможни.

Можно завозить и утилизировать все: сырье, людей, вакцины, штаммы, вирусы, ядерные и химические отходы, продукты, лекарства.

Свалка. Огромная свалка. В нее превратили Донбасс до войны. Местные власти, которые не замечали проблем экологии и утилизации отходов угольной промышленности. Ведь никто не задумывался над тем, что знаменитые терриконы Донбасса, это всего лишь горы отходов, которые обязаны были рекультивировать, утилизировать и хранить согласно экологическим нормам и предписаниям. Для этого были нужны деньги. А их уверенно воровали. Терриконы горели. Людей все устраивало. Понимаете. Всё! И рост онкологических больных. И загрязнение природных заповедников.

Жители Донбасса в большей своей части всегда наплевательски относились к экологии своих городов и редких водных объектов. Возможно, это заметили и россияне. И если люди так относятся к себе, к земле, к своему краю, то почему этим не воспользоваться тем, кто с древних времен живет, как орда?

На Донбассе утилизируются не только снаряды, просроченные лекарства, боеприпасы, продукты, но и люди. Так называемые добровольцы из России, это не люди с высшим образованием и статусом в обществе. Это российский люмпен. Пьяный, обкуренный, отсидевший несколько сроков по тюрьмам, набравшийся кредитов, привыкший грабить и убивать, зачастую с психическими отклонениями после войны в Афгане, Чечне, Осетии. Возможно, поэтому от них быстро открещиваются, с ними, попавшими в плен, разводятся жены, их увольняют задним числом из армии и хоронят, насыпью, под номерками в степях Донбасса. В утиль!

Почему же жители Донбасса, получающие из рук врачей просроченные препараты, не бьют тревогу? Ведь раньше, при Украине каждый потребитель знал свои права и мог обратиться за их защитой в компетентные органы. Почему озлоблено кричат «хунта, дай пенсии» и молчат, потребляя то, что давно должно быть утилизировано? Почему сами врачи, дававшие клятву Гиппократа, так легко идут на преступления, переписывая от руки срок годности российских лекарств? Почему вдруг Донбасс стал зависимым от подачки, настолько, что целует руку дающему даже за репу, покрытую гнилью? Странные и жестокие вопросы. И эти вопросы страшно задавать, зная, что там, на Донбассе, есть те кто «за» и те, кто «против».

Наверное, ответы на них – там, в прошлой жизни, которая до войны. В той жизни, когда на Донбассе не стреляли, правила Партия регионов, горели терриконы, степи покрывали рваные раны копанок, а в реки Донбасса спускали фекалии и отходы. И все молчали. Молчат и сейчас.

Когда я вижу свалки на берегу реки или на обочине дороги, я вздрагиваю. Это война. Ведь если тебе не нужна твоя земля, она будет не нужна никому, впрочем, как и ты. Орда, враг, оккупант, как бы ты к нему не относился, всегда будет относиться к тебе, как оккупант, враг и орда.

Последнее время наше правительство все чаще говорит о восстановлении Донбасса. Я ужасаюсь. За наши деньги? За деньги Европы? Все это минированное? Всю эту свезенную на утилизацию гниль? Эти наспех проведенные захоронения «ихтамнетов»? Неужели Россия не понесет ответственности? Неужели не понесут ответственности те, кто сейчас стал «власть» на Донбассе? А Донбасс? Заговорит ли Донбасс? Скажет ли он обо всех преступлениях, совершенных против него? И что?- «хунта, ты обязана, дай денег» или «нас убивала Россия»? Окончание войны, это еще не победа!

П.С. Для ватнодумных донбасян. Погуглите сайт «Генеральной прокуратуры лнр». Это круче укропской пропаганды. В разы! Там вы найдете информацию о расчленении ополченцами молодых женщин, количестве самострелов и мордобоев среди пьяных «защитников» Донбасса, кражах, наркотоговле, похищении людей, торговле российскими лекарствами с истекшим сроком годности. Погуглите и подумайте. Знаете, почему россияне вас, тех, кто боготворит Россию на Донбассе, ненавидят, не уважают и презирают? Не только из-за беготни за халявой и склонности к предательству, нет. Больше из-за неуважения самих себя. Донбасс, требующий всемирного поклонения и уважения к шахтерскому труду попросту не умеет себя уважать. И это, факт.

Да, «генеральная прокуратура «лнр» возбудила уголовное дело по факту сбыта недоброкачественных лекарственных препаратов в отношении чиновников «министерства здравоохранения лнр». «Чиновники» продлевали сроки годности лекарственных средств с истекшим сроком годности, после чего направляли их в различные медицинские учреждения для лечения пациентов. Возбудила и…оставила «дельцов» на работе. Никто из утилизаторов не пострадал.