Настоящий Шихман

Старый жид Шихман не всегда был старым, и евреем не сразу стал. Ну, насчет первого утверждения спорить не будем – есть достоверные сведения, что он-таки был когда-то молодым. Все мы там были… Когда-то… С кем-то… И Шихман там тоже был. Наверное, тоже с кем-то… Но дело вовсе не в этом, и даже не в безвозвратно ушедшем прошлом – все мы, в конце концов, сыграем в ящик, дадим дуба, гикнемся, и вообще – не надо о грустном, а то у меня сразу делается нехорошее настроение. В мои-то годы…

А вот со вторым утверждением не всё так просто. Шихман евреем не был. Во всяком случае, не был им от рождения. Да и фамилия у него совсем не такая… Почти татарская, надо заметить, фамилия – а после трехсотлетнего ига удивить этим на Руси нелегко. Достаточно вспомнить князей Юсуповых, Малюту Скуратова, Бориса Годунова, и славного воеводу Минина – гордость татарского народа… Ну, да не о татарах речь… На Руси издревле повелось, что бьют не по паспорту, а по морде. А морда у Шихмана вполне рязанская – в меру скуластая, в меру круглая. Обычная такая морда – нос вот только подкачал, был когда-то картошкой, а с годами подозрительно так стал вниз загибаться… Что наводит на определенные мысли – вполне закономерные, надо заметить…

И какие, к чертям собачьим, татары и евреи – тут бы просто так по морде не получить, за здорово живёшь. Что, кстати говоря, даже не удивительно. Чтобы получить в наше время по морде – быть евреем (или, на худой конец, татарином) уж вовсе не обязательно, достаточно просто быть. И как показывает практика (критерий истины по определению бессмертного вождя мирового пролетариата) – морда в этом процессе обретает значение отнюдь не символическое, а вполне конкретное – не как признак национальной идентификации, а как объект приложения грубой физической силы. Формирующей, надо сказать, вполне определенный настрой…

Когда человека периодически бьют по морде (особенно не по делу), он начинает задумываться – а что не так? И может додуматься черт знает, до чего… Вот и Шихману со школьной скамьи окружающие долбили (не только словами, но иногда и кулаками), что он еврей в натуре – откуда иначе такие в нем повадки? Хотя и родители вроде русские, и деды с бабками, и даже прадеды. Долбивших сей факт нимало не смущал – в отличие от Шихмана, который серьезно озадачился… И, посопротивлявшись немного, опровергать это утверждение перестал. Не сразу, конечно, – но перестал. Со стороны, говорят, виднее…

В конце концов, он смирился с прозвищем, данным одноклассниками, и стал задумываться. «Откуда в парнишке испанская грусть» – как поется в одной хорошей русской песне (на слова еврейского поэта Светлова, кстати говоря)… Песни вообще наводят на размышления, а хорошие песни – в особенности… А русскому человеку и еврейская песня нипочём – лишь бы в настроение пришлась! И «Тум-балалайку» споёт, дайте только водки… А кошерная она, или нет – это пускай ученые раввины разбираются: обязательно ли гою наливать кошерную водку, или с него и простой хватит? Ох, и разведут они говорильню…

Но про водку пока не будем, не время сейчас. И наливать мне тоже не надо, а то я с мысли собьюсь. Мы же вовсе не о водке начали говорить, правильно? А говорили мы о жизни – и не дай никому такой жизни, от неё-то Шихман и стал евреем. Не по крови, но по духу…

Кстати, о жизни… Вообще-то в этой жизни ему повезло, но не сразу и как-то странно. С детства его окружали интернационалисты, антисемиты и евреи. Практически в равных долях… Евреев в сибирском городе было немало ещё с царских времен (и ссыльных, и цивильных), да ещё в войну добавились эвакуированные – да многие и остались. А интернационалисты – все, как один – были воинствующие, воспитанные ещё в довоенном коммунистическом духе. Иначе и быть не могло – в этом славном городе братская семья советских народов была представлена чуть ли не в полном составе, поэтому всё было как-то дружно, тихо и спокойно – попробуй, рыпнись... Даже антисемиты были беззлобные, бытовые. И поругивали они абстрактных «евреев», не переходя на личности (даже извинялись – «я Вас не имею в виду»), поэтому никому особо обидно и не было. А что вы, собственно, хотели, если в городе том была даже улица Рабиновича? Это местный студент-революционер был, его при Колчаке на всякий случай расстреляли – и богатый папа не помог… Но про Рабиновича нам сейчас тоже некогда разговаривать, у нас про Шихмана речь.

Восприняв из школьного курса биологии пополам с учением Мичурина то, что метисы в целом лучше своих родителей (взять хотя бы Александра Сергеича), Шихман заразился евгеникой в худшем её воплощении (с точки зрения родителей, конечно). Годам к пятнадцати он был уже твёрдо убеждён, что для производства выдающихся потомков (обязательно выдающихся, иначе за это дело и браться не стоит) – жена нужна другой нации. И чем дальше и страньше, тем лучше… А кто от русских дальше всего? Чукчи с якутами, буряты с корейцами – в Сибири это вовсе не проблема.

Ещё лучше жена-негритянка, вдруг новый Пушкин родится – но где в Сибири негритянку взять, да и ответственность-то какая: быть отцом Пушкина… Нет, негритянка – это всё-таки чересчур экзотично, надо бы чего поближе и породнее… А кто русскому человеку роднее еврея? Веками вместе живем, даже Александр Исаич в конце концов на эту тему отписался…

Короче, вбил Шихман в свою голову, что лучше еврейки на роль жены и матери не сыскать: неугомонная, непредсказуемая, оригинальная даже в скандалах (хотя этого как раз не хотелось). Была, правда, в этой идее одна загвоздка – почему еврейские папы не торопятся отдавать своих дочерей за русских. Наверное, выбирают: ведь на всех русских женихов еврейских невест не хватит…

Как тут быть? У кого спросить? С информацией тогда было туго, даже с творчеством Александра Исаича можно было ознакомиться только при помощи радиоприёмника. Приёмник тогда вообще было интересно слушать, не то, что сейчас – но родители не одобряли. Хотя сами тоже тайком слушали. Так вот и прятались друг от друга, но приёмник был один на всю семью, и, в конце концов, слушать стали вместе.

Окрылённый этим единением с предками, решил наш Шихман поделиться с ними своими взглядами. Откуда ему было знать, что в этом вопросе родителей воспитывала программа «Время» и карикатуры на мировой сионизм из газеты «Правда». Вы и вправду не видели газету «Правда», орган ЦК КПСС? Ой, вы многое потеряли. Была такая шутка среди прогрессивно настроенной интеллигенции, брали передовицу и начинали читать её не по столбцам, как напечатано, а слева направо, через всю страницу. Строчку из первого столбика, строчку из второго, строчку из третьего… И  смысл статьи от этого практически не изменялся – но получалось очень забавно. И с забавами или без, но в напечатанном бреде сомневаться вслух не полагалось. И некоторые даже искренне верили. А статьям про сионизм верили почти все – и уже с опаской посматривали вокруг, отыскивая пособников, которые того и гляди – навредят и уедут...

Как вы догадываетесь, когда Шихман завёл разговор о своих брачных планах с родителями – понимания он не встретил. Скорее наоборот. И даже получил от отца инъекцию национальной гордости в мозг. В ответ Шихман объявил себя космополитом («безродным» – добавил папа), и только укрепился в своих мыслях. Но папа упорствовал. «В наш дом – только славянку» – «А в мой?» – поинтересовался на всякий случай Шихман. Вопрос остался без ответа, и его посчитали закрытым. Тем более, что на тот момент вопрос был чисто теоретическим.

Однако прошла ещё пара лет, и Шихман уехал в Москву. Вообще-то – учиться, но втайне надеялся найти свой идеал жены. Знакомых девушек было много и разно, даже армянка и цыганка. Нет, не подумайте плохого, не из табора – из Театрального училища. Но покорила его всё-таки еврейка. Кто бы сомневался!

Как они разглядели друг друга, как познакомились и что из этого вышло – это совсем другая история, как-нибудь в другой раз расскажу. Но свадьбу сыграли быстро. Родителей своих жених поставил перед фактом: не нравится – не приходите. Что им оставалось делать… понравилась невестка. Быстро понравилась. А потом и внучка появилась – папин ум, мамин характер, а лицом – сразу в обеих бабушек. Ну что тут сказать? Да здравствует дружба народов!

И с тех пор уже никто не сомневался в том, что Шихман – самый настоящий. Кроме евреев, конечно. Но кто их спрашивает?