Поездки Сталина на фронт

В исторической литературе долгое время продвигалась версия, что Сталин боялся выезжать на фронт и никогда там не был, а с подачи «стратега» Хрущева - вождь якобы вообще руководил войсками «по глобусу» и опасался покидать Москву. Фактически это не так: Сталин во время обороны Москвы в 1941 году трижды посетил фронт и в августе 1943 года на четыре дня выезжал в прифронтовую зону в районе Гжатска и Ржева.

К тому же, Сталин действительно не любил летать самолетами. Достоверно известен факт его поездки на Тегеранскую конференцию в ноябре 1943 года. Из Москвы до Баку через Сталинград он доехал на специальном поезде в бронированном вагоне, а из Баку самолетом долетел до Тегерана и так скрытно, что все гадали, каким образом Сталин попал на конференцию. Перед этой поездкой Сталин тайно побывал на Западном и Калининском фронтах.
 

Поездки на фронт в 1941 году

Первый раз Сталин выехал на Западный фронт в июле 1941 года, где на малоярославском направлении создавалась мощная Можайская линия обороны. Он осмотрел первый пояс линии обороны, проходившей по линии Серпухов, Солнечногорск, Звенигород, на которую должны были выдвигаться резервы Ставки для обороны Москвы. Встретившись с командованием фронта и армиями, он детально обсуждал с ними дислокацию войск и план обороны Москвы. По воспоминаниям прикрепленного к Сталину Тукова, поездка продолжалась один день, они передвигались на «форде» в сопровождении охраны по проселочным дорогам, в деревнях узнавали Сталина и приветствовали его.

В первых числах октября 1941 года Сталин и Булганин в сопровождении охраны ночью выезжали на Малоярославскую и Волоколамскую линию обороны, осматривали в отдельных местах ее укрепления. По воспоминаниям начальника охраны генерала Власика, в одном месте над их головами завязался бой между советскими и немецкими истребителями. Сталин вышел из машины и смотрел за боем, когда вокруг в мокрую траву падали и шипели как змеи раскалённые осколки. Сталин хладнокровно и с интересом их рассматривал, а потом со смешком заметил: "Шипят, вот фашистское отродье".

Также за пару недель до контрнаступления Сталин ездил в село Лупиха на Волоколамском шоссе, где находился фронтовой госпиталь. Там он встретился с раненными, только что вышедшими из боя. Присев на табуретку он их расспрашивал, чем силён немец и в чем его слабость.
В середине ноября 1941 года Сталин выезжал в 16-ю армию Рокоссовского, чтобы посмотреть в действии установки «Катюша». Эта поездка Сталина действительно была опасной, поскольку немцы охотились за этими установками залпового огня и предпринимали меры для их захвата.

Дивизион «Катюш» 13 ноября 1941 года под командованием капитана Кирсанова, за действиями которых наблюдал Сталин, нанес огневой удар по вражеским войскам у деревни Скирманово, в результате чего было уничтожено большое количество техники и живой силы противника. После огневого удара «Катюши», как это было и предписано, быстро ушли с поля боя, а про Сталина в суматохе все забыли. Начался ответный артобстрел, а потом налетела авиация. Сталин перемещался на бронированном «паккарде» в сопровождении «эмки», автобус с охраной из соображений маскировки с собой не взяли.

Было много снега и тяжелый «паккард» быстро сел на днище, Сталин перебрался в "эмку", но и она вскоре застряла. Все, в том числе и Сталин, стали толкать машину, но передвигались очень медленно, а до шоссе оставалось около четырех километров. По просёлку случайно проходили три танка Т-34 легендарного лейтенанта Дмитрия Лавриненко. Один танк подцепил «эмку» на буксир, а другой бросился за застрявшим «паккардом».
В этот момент к этому месту подошёл дивизион немецкой кавалерии войск СС, танки и мотоциклы из-за глубокого снега они использовать не могли. Увидев советские танки, эсэсовцы связываться с ними не решились и издали наблюдали за эвакуацией машин. Сталин благополучно вернулся в штаб 16-й армии, где выразил благодарность капитану Кирсанову, не упомянув ни словом о происшествии. После разгрома немцев под Москвой к нам попали документы, подтверждавшие, что после огневого удара капитана Кирсанова немцы выбросили с воздуха в этот район десантную группу и реальная опасность для Сталина имелась.

Поездка на фронт в августе 1943 года

Не совсем понятной была поездка Сталина 2-5 августа 1943 года в прифронтовую зону в районы Гжатска, Юхнова, Ржева, которые были освобождены от немцев еще в марте 1943 года. До линии фронта от них было от 130 до 160 км. В это время советские войска успешно наступали после разгрома немцев на Курской дуге, а Сталин едет в другую сторону на Западный фронт ознакомиться с обстановкой на фронте, где готовилась операция «Суворов» по освобождению Смоленска и разгрома левого крыла группы армий «Центр».

Поездку Сталин поручил готовить заместителю наркома НКВД генералу Серову, который подробно описал ее в своем дневнике. Это описание интересно и тем, что там показано как Сталин ведет себя в быту, с окружающими его сотрудниками и генералитетом, а также со случайно встретившимися людьми.

В ночь на 2 августа Сталин вызвал к себе в кабинет Серова и приказал к утру подготовить свою поездку на Западный и Калининский фронты. Он сказал, что руководство охраной и организацией поездки возлагается на Серова, хотя тот раньше никогда этим не занимался, и уровень секретности должен быть такой, что об этой поездке никто не должен знать, в том числе и начальник охраны Сталина генерал Власик. Серов потом в дневнике отмечал, насколько Сталин мнительный человек, мало кому доверяет и так жить ему наверно очень тяжело и, уезжая из Москвы, он не сказал об этом даже членам Политбюро. Полный маршрут вождь Серову не сообщил, хотя доверял ему и поручал самые ответственные операции. Делал он это «по частям»: сначала поездка до Гжатска (130 км на север от Юхнова), потом в Юхнов (210 км на юго-запад от Москвы), оттуда через Вязьму в Ржев (230 км на северо-запад от Москвы) и вечером 5 августа возвращение в Москву.

В Гжатск Серов выехал готовить размещение в гражданской одежде на автомобиле, а Сталин - спецпоездом. На вокзал его до вагона провожал Берия, Сталин был в сером штатском пальто и в фуражке с красной звездой, и все сопровождающие также были в гражданской одежде. Спецпоезд состоял из древнего паровоза, старых вагонов, платформ с дровами, сеном и песком. Мягкий бронированный вагон еще царских времен был тщательно закамуфлирован, в одном из вагонов был бронированный «паккард». Состав в целом имел безобидный и неприглядный вид.
К поезду вопреки воле Сталина (по всей видимости, по команде Берии) прицепили вагон, где в форме железнодорожников находились 75 человек охраны. За поездом на автобусе по шоссе ехали руководители охраны. Были приняты серьезные меры безопасности, по всему маршруту передвижения охрану обеспечивал полк НКВД.

Когда Серов приехал в Гжатск, город выглядел пустым и в развалинах, изредка встречались женщины, дети, старики: все мужчины после освобождения города были призваны в армию. Серов присмотрел на окраине небольшой домик, в нем навели порядок и подвели ВЧ-связь. Затем он поехал встречать Сталина на небольшую станцию, от которой остались только несколько остовов домов. С поезда сгрузили «паккард» и Сталин на нем доехал до Гжатска, где его разместили в домике.

Вокруг были расставлены посты охраны из прибывших на поезде. Сталин вышел из дома и увидел плохо замаскированного охранника, потом еще одного, и спросил у Серова: «Кто это?». Тот ответил, что это – охрана, прибывшая с ним. Сталин возмутился и приказал их убрать, поскольку в городе практически нет мужчин, а такая охрана только привлекает внимание. Серову пришлось отправить охрану в Москву, но рядом со Сталиным осталось несколько человек из его окружения.

По плану они должны были ночевать в Гжатске, но Сталин связался по ВЧ с командующим Западным фронтом Соколовским, представился «Ивановым», переговорил с ним и неожиданно сказал Серову выехать в район Юхнова, найти там в лесу несколько домиков, из которых штаб фронта выдвинулся вперед, и там они будут ночевать.

Серов по полевым разбитым дорогам выдвинулся в этот район, вызвал отряд пограничников для охраны, нашел домики, которые штаб фронта уже покинул и забрал с собой оттуда всю мебель. Девушки связистки убрали в доме и соорудили кровать с соломенным матрасом и такой же подушкой. Сталин подъехал на «паккарде» и на слова Серова, что в доме только одна кровать с соломенным матрасом, заявил: «А что я - князь, что ли? Мне не дворец нужен». Он остался доволен благоустройством.

Сталин сразу же связался с Соколовским и потребовал, чтобы тот приехал и доложил обстановку на фронте. Сказал Серову поставить в соседней комнате бутылку вина и фрукты. Вино в машине было, а вот машина с продуктами не пришла. Позже стало известно, что на нее напали бандиты и разграбили все сталинские деликатесы.

Сталин, услышал звук пролетающих немецких бомбардировщиков, обратил внимание на стоящий на открытом месте «паккард» и, рассердившись, приказал немедленно его убрать. У машины от движения по разбитым дорогам перегрелся и заглох мотор, ее пришлось срочно забросать ветками.
Вскоре подъехали Соколовский и Булганин. Серов спросил, есть ли у них продукты, так как кормить Сталина было нечем. У них все было, и Серов дал команду готовить обед Сталину. Совещание было недолгим, Сталин торопил всех с подготовкой к наступлению. Все, выпив бутылку «Цинандали», вышли навеселе. Соколовский в докладе отметил хорошую поддержку фронта дальней авиацией под командованием генерала Голованова. Сталин позвонил в Москву Маленкову Тот спросил, откуда он звонит. Сталин ответил: «Это неважно» (Маленков не знал, где Сталин). И сказал опубликовать завтра указ о присвоении Голованову звания маршала авиации, потом созвонился уже с маршалом и поздравил его.

После отъезда командования фронта Сталин отдохнул и спросил у Серова: «А что, у нас сегодня похлёбка будет?», поскольку знал, что машина с продуктами не пришла. Серов показал ему за домом, как его помощники готовят шикарный обед из продуктов Соколовского, вождь оценил находчивость генерала. После обеда Сталин сказал, что ему доложили, как Серов третьи сутки не спит, настоял и проверил, чтобы тот уснул. Вечером Сталин сообщил Серову, что завтра утром он поездом едет на Калининский фронт к Еременко в район Ржева, а генерал самолетом вылетает туда и готовит встречу. Утром Сталин поездом выехал, а Серов вылетел в маленькую и не сильно разрушенную немцами деревню Хорошево под Ржевом.

В деревне он нашел приличный дом и сказал хозяйке, что в доме на пару дней остановится генерал. Та начала возмущаться, что при немцах у нее на постое был полковник, пришли наши и поселяют генерала. Когда же она жить будет? Серов гаркнул на нее, чтобы через полчаса и духу ее тут не было. Вызвал солдат НКВД, те убрали в доме и обеспечили охрану. Встретил Сталина, тому размещение понравилось, но вышел казус. В доме поставили телефон ВЧ-связи, в котором прежде чем говорить надо было покрутить ручкой. Сталина об этом не предупредили. Он связался с Еременко, но разговор не получался, и он начал сердиться, тем более Сталин был недоволен действиями Еременко. Он стал кричать матом на командующего фронтом, что тот топчется на месте и фронт не движется.

Потом приказал Серову найти человека для встречи Еременко, тот пригласил генерала Забарева и объяснил, что к Сталину надо обращаться без титулов, просто «Товарищ Сталин». При виде Сталина Зубарев побледнел, вытянулся, щелкнул каблуками и произнес тираду: «Товарищ Верховный Главнокомандующий, маршал Советского Союза». Сталин поздоровался с ним, тот ответил ему: «Здравия желаю, товарищ маршал Советского Союза» и вновь щелкнул каблуками. Сталин изумленно смотрел на Зубарева и Серова. Когда Забарев ушел, Сталин спросил у Серова: «А что он как балерина прыгает?».

Вскоре подъехал Еременко и за ним пикап с кинооператорами. Еременко стал просить Серова оставить «кинобригаду» для съемки со Сталиным в «фронтовых условиях». Серов сказал: «Только с разрешения Сталина». Совещание проходило около получаса на повышенных тонах. Когда все вышли, Сталин сказал подать вино и фрукты. Все выпили по рюмке за успех на фронте, Еременко осмелел и попросил сфотографироваться. Сталин сказал: «А что, неплохая мысль». Еременко расцвел, но Сталин предложил сфотографироваться, только когда Еременко освободит Смоленск. Этим самым вождь иронично поставил человека на место.

Серову доложили, что по радио сообщили о взятии Белгорода и завершении боев за Орел. Серов доложил Сталину и он, улыбаясь, сказал: «В старой Руси победу войск отмечали при Иване Грозном - звоном колоколов, при Петре I - фейерверками, и нам надо также отмечать такие победы. Я думаю, надо давать салюты из орудий в честь войск победителей». В тот же день впервые был произведен салют в ознаменование освобождения Белгорода и Орла.

Когда начало темнеть, Сталин вошел в дом и Серов решил выспаться. Его разбудили и сказали, что зовет Сталин. Тот стоял во дворе и держал руку за спиной, Серов был в гражданской одежде и приложил руку к козырьку кепки. Сталин сказал, что за нарушение формы его надо оштрафовать, затем вынул из-за спины бутылку коньяку и налил ему рюмку, и сказал: «Будьте здоровы, товарищ Серов, вы хорошо поработали, спасибо». Серов наотрез отказался, так как отвечал за безопасность вождя и не мог позволить себе расслабиться. Сталин настаивал и тогда Серов, увидев недалеко полковника охраны Хрусталева, предложил: «Вот Хрусталев здорово может выпить». Сталин подозвал полковника, тот выпил до дна, крякнул и инцидент был исчерпан. Когда Сталин ушел спать, Хрусталева стало развозить, и Серов сменил его на посту.

На следующий день утром Серов зашел разбудить Сталина, тот лежал на кровати, не раздеваясь. Сталин вышел во двор и спросил Серова, что он даст хозяйке дома за проживание? Серов сказал, что ничего ей давать не собирается, так как она не хотела их пускать в дом. Потом согласился дать ей сто рублей, так как больше у него не было. Сталин отметил, что этого мало и приказал отдать продукты, фрукты и вино. Сталина доставили на станцию, и он спецпоездом выехал в Москву. После этого Серов поехал «расплачиваться» с хозяйкой. Она сама подошла к нему и сказала, что она же не знала о проживании в ее доме товарища Сталина, и пусть он живет у нее сколько хочет. Серов рассчитался с ней как обещал Сталину.
В этих дневниковых записях Серова показано отношение Сталина (возможно, иногда и не совсем справедливое) к генералитету и совершенно другое - к простым людям и своему окружению.