Патриотизм без коммунизма - раб буржуазного национализма .

«Национализм – детская болезнь.

Это корь человечества.»

Альберт Эйнштейн.

Патриотизм штука тонкая, а потому его нельзя рассматривать и преподносить массам в отрыве от идеологии. Патриотизм далеко не знамя национализма, а если посмотреть глубоко в историю, то мы увидим, что его зарождение произошло в среде общин и коммун, там где чувство сплоченности и единства было основополагающим принципом в борьбе за выживание, там, где превалировала идеология свободы, равенства и братства, то есть идеология коммунизма. Это означает только одно, что патриотизм является производной этой идеологии, а значит, вместе с развитием ее, рос и развивался и он сам.

Патриотизм всегда был, есть и будет неотъемлемой частью общин и коммун, а значит он будет принадлежать идеологии большинства, идеологии коммунизма вечно. Эту аксиому, апологеты частной собственности, пытались все время исказить или заменить в период феодально-буржуазных отношений, когда классовое неравенство стало не просто очевидным, но и опасным для самих основ существующих систем. Таким инструментом стал национализм, который класс эксплуататоров всегда выдавал за надклассовую идеологию любого буржуазного государства, в ущерб другим нациям и народам, в ущерб объединения трудящихся и их классовой борьбы за свои права.

Национализм, как  раковая опухоль, раскидывая свои метастазы  по всему миру, пожирая традиционные основы общин и коммун, превратил их свободу, равенство, братство, а значит и патриотизм в рабство. Особенно ярко и выпукло это проявляется в современном буржуазном обществе, когда национализм доминирует везде, когда принцип «разделяй и властвуй» порабощает всех и вся, когда в период глубоких закономерных буржуазных кризисов и страшных войн, он в обязательном порядке, ради спасения класса эксплуататоров, превращается в мгновение ока в нацизм – фашизм. Весь мир уже пережил этот кошмар в прошлом веке, когда фашизм под девизом «С нами бог!» сжигал в топке войны миллионы граждан разных стран, когда торжествующий национализм, именно нацизм и фашизм называл патриотизмом.

Разве в этом правда? Разве не в том правда, что настоящие патриоты, сыны своих общин и коммун, интернационально, не сговариваясь, а по зову сердца, боролись с этой страшной коричневой чумой? Разве не идеология коммунизма, идеология общин и коммун, толкала их на это? Разве не эти коммунистические отношения победили фашизм – крайне правую и реакционную идеологию капитализма? Однозначно становится понятным, что идеология общин и коммун или идеология общинного коммунизма всепобеждающая. Там, где коммунисты – там Победа, там где их нет – буржуазное рабство, прикрываемое демократией и национализмом, готовым в любую трудную минуту дать старт обыкновенному фашизму.  Этому нас учит вся история, этому учит нас, растущий на фоне дефолта капитализма, неонацизм в Европе и особенно в Украине, где бандеровский фашизм расцвел махновщиной по всей стране, став идеологией всего государства. Теперь его можно выжечь там только каленым железом, только плавленным свинцом, ибо другого решения борьбы с фашизмом нет. Значит  снова война? А ведь в Украине, как впрочем и во всех буржуазных странах, все начиналось с отрицания и игнорирования коммунистического прошлого, его искажение, обвинение и, в конце концов, запрета. Победителей и созидателей теперь обзывают убийцами и врагами. Разве есть будущее у такого государства, кроме фашизма? Однозначно нет. Америка даже из своих проигрышей упорно создает историю легендарных героев и побед, а наше героическое боевое и трудовое прошлое стыдливо замалчивается, вечно подвергается ревизии в угоду буржуазной политической конъектуре.  Мы сами делаем из своих детей, с помощью такого государства, Ваньков не помнящих родства своего. Страшно то, что Россия, исторически общинное государство, в постсоветский период, шла тем же опасным буржуазно-националистическим путем что и Украина, боясь потерять наворованные капиталы у народа нуворишей при власти.