Евгения Альбац Особое мнение 17 мая 2016

     https://youtu.be/B0FyYcjuVxA

Т.Фельгенгауэр― Продолжаем программу «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я рада приветствовать в этой студии главного редактора журнала «The New Times» Евгению Альбац. Здравствуйте, Евгения Марковна.

Е.Альбац― Здравствуйте, Таня.

Т.Фельгенгауэр― Как вы считаете, то, что произошло в Анапе сегодня, вот это нападение то ли казаков, то ли не казаков, свидетельствует ли о том, что власть теряет монополию на насилие и на применение силы, скажем так?

Е.Альбац― Власть всегда имеет относительную монополию на применение насилия. А Краснодарский край, вы знаете, еще со времен батьки Кондратенко и потом там был когда Ткачев, там такая вполне вольница. Но вольница очень управляемая. Там какие-нибудь Цапки направляемые или управляемые, да?

Я совершенно не сомневаюсь, что была дана команда показать Навальному, что ему не надо туда приезжать. Вот ему и показали.

Т.Фельгенгауэр― Что-нибудь последует, какая-то реакция от власти?

Е.Альбац― Нет.

Т.Фельгенгауэр― Пока, вот, заявление есть в полиции.

Е.Альбац― Нет. Никакой реакции не будет.

Т.Фельгенгауэр― Возможно ли, что сила эта выйдет из-под контроля? Или она не слишком серьезная?

Е.Альбац― Понимаете, как вам сказать? Что значит?.. Эта сила и так вышла из-под контроля, потому что силовики (не важно, это ментовские силовики или это чекисты), они делают совершенно всё, что они хотят. Они знают, что они являются властью в стране, совершенно безнаказанны. Ну, не может же Путин Владимир Владимирович их в одиночку сдерживать, правда? Это люди, которые совершенно ошалели от количества денег, от количества власти, которая оказалась в их руках, от абсолютной бесконтрольности, от того, что им всё позволено, от того, что вдруг они оказались (НЕРАЗБОРЧИВО), от невероятного богатства, которое на них свалилось и с которым они не знают, как справиться. От ужаса оттого, что не дай бог это отберут. От всяких неприятных соображений по поводу того, что они зажаты в этой клетке, потому что они не имеют права выезжать за пределы отечества, они не могут ездить за границу. От злобы оттого, что они не могут это делать, от ненависти ко всем тем, кто может это делать. Ну и так далее.

Опять, ничего нового. Посмотрите, что сейчас творится в Венесуэле, например. Это обычная история, когда у власти в стране находятся силовики, люди в погонах. Они чувствуют свою абсолютную безнаказанность, бесконтрольность, они могут делать всё, что они хотят. Они и делают всё, что они хотят.

Т.Фельгенгауэр― По поводу силовиков. Очень много было вопросов к эфиру и сейчас тоже спрашивают по поводу расследования, которое сделал журнал «The New Times» про офшоры, про землю подмосковную и удивительных владельцев.

Е.Альбац― Мне особенно понравился ответ московского правительства в ответ на наш запрос о том, что они ничего не могут сделать с этим, они не знают, кто являются бенефициарами, никак они не могут проконтролировать. Ну, почти пятая часть московской земли находится в собственности офшоров в Панаме или BVI, или в Белизе, или на Сейшелах. И даже один гектар очень дорогой земли в Одинцовском районе принадлежит коралловому атоллу Ниуэ, на котором живет (это в Полинезии в южной части Тихого океана), на котором живет 1610 человек. Он владеет одним гектаром земли.

Очень много земли, которая была во владении у фсбшников, у чекистов, а потом вдруг как-то оказалась за пределами отечества во всяких офшорах. Это вообще замечательно. Вот.

И, например вот, в Мытищах есть дом, в котором располагалась первая служба ФСКН по Московской области, да? Ну, сейчас ФСКН влилось в МВД. Оно тоже находится в офшоре (этот домик). Ну и так далее. Это просто ужасно такая, смешная история.

И мы тут с коллегами обсуждали: а вот интересно, помимо вечной мерзлоты и Сибири, вот если это не учитывать, то вся остальная Россия (вот, просто любопытно), какая часть всей остальной России тоже находится в офшорах? Куда они что и по какой цене уже продали?

Т.Фельгенгауэр― Может, следственные органы заинтересовались этой публикацией? Не в том смысле, чтобы предъявить к вам претензии, Евгения Марковна…

Е.Альбац― Ой, это я не сомневаюсь.

Т.Фельгенгауэр― Это мы знаем, как бывает с журналистами, которые почему-то оказываются виноватыми. Нет? Это же могло бы стать поводом для проверки?

Е.Альбац― Кого? Самих себя? Тань, ну, не надо таких иллюзий, ну, мы же уже всё про нашу власть знаем. Понимаете? Мы внимательно…

Сейчас же база данных Панамского архива выложена, да? Вы, в принципе, можете забивать разные фамилии и смотреть, где какие офшоры. Вот, я там у господ Ротенбергов у всех (у больших, у маленьких), вот, я у них с пяток офшоров самых разных насчитала. И так далее.

Поэтому, ну, о чем тут говорить-то?

Т.Фельгенгауэр― То есть вообще, я так понимаю, что хватит еще на очень много публикаций.

Е.Альбац― Налоги – это мы с вами, Таня, платим. Налоги платим мы с вами, Таня. А они предпочитают существовать в офшорах. Вот. Очень смешно. А после этого они принимают всякие законы о деофшоризации и учат нас родину любить.

Т.Фельгенгауэр― Но, кстати, вы ждете, что, может быть, президент вновь напомнит это слово «деофшоризация»?

Е.Альбац― Самому себе?

Т.Фельгенгауэр― Другу Ролдугину.

Е.Альбац― Не знаю. Я не знаю, какие у них отношения, я не знаю. Может быть, он уедет куда-то играть как в Пальмиру. Или, может быть, где-то обнаружится виолончель за 2 миллиарда долларов, может быть, купить.

Т.Фельгенгауэр― Но как вы считаете, вот подобные расследования – они вообще народу интересны? Или вот этот ответ «Ну, все воруют. Ничего не изменится» — он как-то вот будет у большинства? Или это не важно?

Е.Альбац― Знаете, я никогда не понимаю. Это некая абстракция (народ), да? Народ состоит из вполне индивидуальных граждан, да? И кому-то из этих индивидуальных граждан не безразлично то, что происходит в отечестве. А кому-то совершенно безразлично.

Вот, если судить по тому, что сегодня происходит в московском центре, и то безобразие, которое устроило московское правительство для всех, кто ездит по дорогам, то, вот, для меня совершенно очевидно, что они относятся к выборам сентябрьским 2016 года как к абсолютной туфте. Потому что представить себе, чтобы в электоральный период жителям города устраивалось то безобразие, которое устроено сейчас когда подряд параллельные улицы перекрываются… Там, кстати, никаких работ, ничего не происходит – они просто перекрываются, да? И проехать становится абсолютно невозможно. И дикие… Везде дичайшие совершенно пробки. Ну, вот, я думаю, что все слова, которые произносятся в отношении Собянина там, Ликсутова… Московской власти, российской власти, того, что Путин сейчас в Сочи и он этого, конечно, ни черта не видит, ну и так далее. Понимаете, если бы эту власть хоть в какой-то степени интересовали бы выборы в Государственную Думу в начале сентября 2016 года, они не могли бы себе этого просто позволить. Ну, просто невозможно это! 21 секунда работает светофор, чтобы переехать Тверскую улицу в районе Пушкинской площади. Это говорит о том, что им абсолютно плевать.

Т.Фельгенгауэр― А на что же им не плевать?

Е.Альбац― На собственные деньги. На собственное благополучие. На то, как это оценит хозяин. Вы посмотрите, 900 миллионов рублей получила «Стрелка» Мамута на разработку всего этого удовольствия. Основные контракты вокруг Кремля получила компания АТЭКС – мы про нее много раз писали. Это ФГУП, связанный с Федеральной службы охраны, с которым, ну, вот, какое только количество скандалов ни было связано. И в том числе и с реставрацией, когда там плесень идет, и со строительством дома приемов для Путина, который в нарушение всякой строительной документации строится и так далее. Ничего. Они сейчас на 40, по-моему, миллиардов должны всё это дело, значит, освоить. Вы представляете, какое количество денег будет отмыто? Ведь, ничего лучше для отмывки, для постирочной, чем всякие такие строительные работы, просто представить себе нельзя.

Т.Фельгенгауэр― Про строительные работы еще продолжим и речь пойдет о триллионах рублей. Уже, в общем, мы их с вами вряд ли увидим. Ну, вот, мы поговорили про расследование, которое в свежем номере, про офшоры некоторых силовиков. Но здесь очень интересно сегодня выступал на Госсовете вице-премьер Дмитрий Козак и говорит, что из особенностей ценообразования в строительстве в России улетают в черную дыру (это он так выразился) триллионы рублей, и в том числе вопросы по строительству Керченского моста у него есть и там, вот, посредники – из-за них всё очень-очень-очень тяжело. И главное, очень дорого. Ну, я не знаю, стоит ли напоминать, что строит Керченский мост Аркадий Ротенберг?

Е.Альбац― Ближайший друг Владимира Путина.

Т.Фельгенгауэр― Вот. И вроде как, с одной стороны, вице-премьер, который говорит, что ну это прям некрасиво всё. С другой стороны, ближайший друг. Тут как?

Е.Альбац― Всё как с гуся вода.

Т.Фельгенгауэр― Ну, почему?

Е.Альбац― Ну как почему? Потому что они знают, что в результате выборов, то есть то, что Локк называл «конституционной революцией», их не подвинут. Что Путин, они думают, навсегда.

А раз так, то они отбирают свои и делают всё, что они считают нужным делать. Это, как бы, Путин расплачивается с ними за то, что у них морозят активы за границей, они не могут вести бизнес за границей, толком никуда ездить не могут и так далее. Поэтому расплачивается таким образом и с Ротенбергами, и с Ковальчуками, и с остальными своими друзьями, которые оказались под санкциями.

Т.Фельгенгауэр― Про крупный бизнес еще хотела с вами поговорить. История с владельцем Домодедова. Дмитрий Каменщик сегодня объявил, что будет создан благотворительный фонд, будут выплаты, компенсации, и пострадавшие уже говорят, что «Да, мы на это согласны, мы отзываем свои иски в ЕСПЧ и не против, чтобы Каменщика выпустили, значит, из-под домашнего ареста».

Е.Альбац― Ну, посмотрим. Я буду очень удивлена, если у Каменщика не отберут этот бизнес. Собственно, зачем надо было устраивать весь этот конский цирк и сажать его под домашний арест, если не отбирать у него бизнес? Я думаю, что его бизнес всё равно отберут. Он пытается сопротивляться, но мы же наблюдали, как это происходило с Евтушенковым. А уж он-то был посильнее. И тем не менее, Башнефть забрали и не поперхнулись.

Т.Фельгенгауэр― Да. А сегодня, кстати, исключили из списка стратегических предприятий, и можно ее уже продавать.

Е.Альбац― Да, да, да. И можно не сомневаться, что доверенные, близкие и дорогие первому лицу лица так или иначе окажутся владельцами Башнефти.

Т.Фельгенгауэр― Ну, слушайте, так же скоро будет уже и нечего отбирать и передавать доверенным и близким.

Е.Альбац― Не-не, не переживайте – еще там есть кое-что.

Т.Фельгенгауэр― Хватит на их век?

Е.Альбац― Есть-есть. Абсолютно.

Т.Фельгенгауэр― А на наш?

Е.Альбац― Ну а мы сейчас с вами, Тань, не про это. Мы же с вами не про нефть, не про Башнефть, не про Домодедово, правда? Чего у нас, собственно, отбирать кроме жизни?

Т.Фельгенгауэр― Ну как? Вот, история с РБК показывает, что у журналиста есть, что отнять.

Е.Альбац― Ну, на самом деле, ручку ни у кого отнять нельзя. Я надеюсь, что, все-таки, там настолько блистательные были собраны кадры, что, как у нас пишет об этом Юра Сапрыкин в номере, что они, в общем, совсем без работы не останутся. Просто другой вопрос, что я боюсь, что после того как ушла Лиза Осетинская, ушел Роман Баданин, ушел главный редактор газеты РБК Солюс, не будет вот этой… Это же очень важно. Такого вот редактора, который, собственно, планирует расследования, редактирует их и так далее.

Это, конечно, сильно скажется на издании. Я не очень понимаю… Насколько я понимаю, к 30 июня… Там договоренность такая, что те, кто доработает до 30 июня, те получат компенсацию, а те, кто уходят сейчас, они останутся ни с чем. Довольно много людей собираются уходить, но посмотрим, что будет.

Т.Фельгенгауэр― Михаил Прохоров, считаете, что всё? Для него эта история закончилась?

Е.Альбац― Вы имеете в виду, закончилась ли для Михаила Прохорова политическая история?

Т.Фельгенгауэр― Да?

Е.Альбац― Думаю, что да. Думаю, что да. Все-таки, вот, есть предел. Мы наблюдали историю с партией «Правое дело», с его заявлениями резкими и так далее. Это закончилось ничем, он отдал партию и утерся. Он собирался идти на выборы мэра Москвы. Открыли какие-то уголовные дела, он утерся и никуда не пошел. Он собирался формировать фракцию в Мосгордуме и тоже с этим ничего не случилось. Ну, очевидно совершенно, что политика – это не то занятие, за которое он готов бороться.

Т.Фельгенгауэр― А если возвращаться к рынку СМИ, где пространства свободного становится всё меньше, то здесь, как вы считаете, вот, будут просто периодически какие-то показательные расправы? Или как? Так потихонечку всё подряд прикроют?

Е.Альбац― Ой, Тань, мне не хочется про это говорить, потому что мы с вами некоторым образом находимся на этом рынке. И каждый раз, когда я думаю, что уже сил моих терпеть нет, происходит что-нибудь типа с РБК, и я понимаю, что надо опять подниматься, идти на работу. Хотя, на самом деле, уже такое отвращение вызывает всё, что происходит…

Т.Фельгенгауэр― Ну, какие варианты? Не уезжать же из страны?

Е.Альбац― Вот варианты ровно такие: либо продолжать делать то, что делаем, и будь, что будет, либо сказать: «Пошли вы все в задницу» и отсюда уехать.

Т.Фельгенгауэр― Ну, уехать – это значит оставить свою страну вот этим вот людям, которые про триллионы, про нефть и про аэропорты.

Е.Альбац― Ой…

Т.Фельгенгауэр― Ну, еще некоторое количество ряженых в папахах. Но это совсем же грустно. Нет?

Е.Альбац― ...

Т.Фельгенгауэр― Не буду вас дальше расстраивать. Давайте про… Хотела сказать «про веселое», но у меня тут дальше в темах события на Хованском кладбище, что тоже, в общем, мало веселого.

Е.Альбац― Это тоже хорошо, да.

Т.Фельгенгауэр― Но информационная повестка дня – она (вот, мы вначале с Владимиром Рыжковым обсудили) всё больше подходит для программы… Помните, была такая замечательная программа на канале НТВ «Криминальная Россия»? Вот, даже музыкальные заставки бы подошли. Так долго нам обещали, что лихие 90-е не вернутся, и тут бой на Хованском кладбище. Наведут порядок, как вы считаете?

Е.Альбац― Нет.

Т.Фельгенгауэр― Все-таки, уж больно яркая история.

Е.Альбац― Нет. Потому что не смогут.

Т.Фельгенгауэр― Но деньги же такие!

Е.Альбац― Тань, значит, похоронный бизнес – очень прибыльный бизнес в Москве. Я помню, когда у нас не стало сестры, место на кладбище (она просила, чтобы ее похоронили обязательно в земле) стоило 10 тысяч долларов. Чиновники решают свои проблемы, выделяя самим себе места на специальных кладбищах. Это очень-очень выгодный бизнес с разных точек зрения.

Силовики заняты сами различной деятельностью по умножению своих активов и денежных в том числе. Заниматься своей деятельностью – у них на это времени, они не хотят, да и зачем? Ну, зачем?

Поэтому это совершенно нормальное следствие: в стране есть карательные органы, но нет правоохранительных органов. Вот, поймать какого-нибудь очередного «болотника» или какого-нибудь Ахметова и попытаться посадить, или, значит, разбить колено Павленскому или переломать ему ребра, пока везут, это легко, это они умеют. Отлавливать на улице машины для того, чтобы лишить вашу покорную слугу прав, это они умеют. А следить за тем, чтобы соблюдался закон, нет, потому что они не знают, что такое закон, потому что они его не уважают, потому что они о нем не знают и не умеют работать. Вот и всё.

Т.Фельгенгауэр― Ну, вообще это довольно опасно, потому что сейчас они эту сферу не контролируют, потом перестанут контролировать еще что-то, а речь идет, вообще-то, в том числе и о вооруженных людях.

Е.Альбац― Тань, посмотрите, что творится в Венесуэле. Да? Вот. Поэтому… Эта ситуация очень известна для тех, кто бывал в странах Латинской Америки, где в большом городе довольно трудно выйти на улицу, да? И есть районы, в которые не дай бог вообще зайти, и в которых вообще по улицам не безопасно ходить. В Каракасе очень небезопасно ходить. Или, там я не знаю, в Боготе. Поэтому, ну, да, латиноамериканская страна. Всё то же самое: авторитарные режимы, репрессивные, страшно коррумпированные и очень незащищенные с точки зрения безопасности граждан.

Т.Фельгенгауэр― Ну, может, хотя бы на Бразилии остановимся?

Е.Альбац― А чего хорошего в Бразилии? Вот вы посмотрите, там сейчас импичмент. Но не забывайте, в Бразилии все во второй половине 40-х годов, в 40-е, 50-е, 60-е шли бесконечные перевороты. Две страны в Латинской Америке – это был у них такой национальный вид спорта – Боливия (там почти каждый год это происходило) и Бразилия (там всё время хунты сменялись, пока политики не договорились не использовать силовиков в политике).

Но сейчас очень интересно. Вот, у нас большой материал идет в том числе и из Бразилии в номере, потому что безумно интересная история. Там должна быть Олимпиада. При этом президент на полгода отстранен от власти, Русеф отстранена от власти. Идет расследование. Значит, ее вице-президент занял место. Что будет? Как будет? Чем это закончится? Совершенно непонятно. Там уже люди выходят на улицу, потому что Русеф представляла такую, левоцентристскую, что ли, часть бразильской политики, а пришли к власти более правые. Посмотрим, чем оно закончится.

Т.Фельгенгауэр― Да-а. В этих условиях Олимпиада будет, наверное, особенно интересной.

Е.Альбац― Не знаю. Не знаю. Вот это просто любопытно. Особенно любопытно, что с нами будет на Олимпиаде после того скандала, который произошел.

Т.Фельгенгауэр― Ну, там вообще еще хорошо было бы узнать про безопасность, потому что там эстафета Олимпийского огня по всей стране. Ну, в общем, да… Бразилия, видимо, займет значительное место в информационной повестке дня. Ну, я надеюсь, что хотя бы про Бразилию стало немного повеселее. Спасибо вам большое. Евгения Альбац в программе «Особое мнение». До свидания.

Е.Альбац― До свидания