Бороться за любовь?

Из цикла "Так по-разному о любви".

- Вот говорят, что за любовь надо бороться. Я и боролась. Всю жизнь боролась. Эх… Если не судьба, то борись - не борись, а любовь – водой сквозь пальцы…

Мы ехали в электричке. Последней ночной электричке. Она вбежала в вагон в последнюю минуту и устроилась рядом, поставив по моему примеру  саквояж напротив.

- У вас сумки тяжелые. Встретит кто-нибудь? – спросила меня случайная попутчица.

- Должны. Не себе же одной я это все везу, - откликнулась я, хотя разговаривать совсем не хотелось. Муж на машине уехал в деревню к матери в отпуск. А я так устала, бегая в пятницу после работы по магазинам и аптекам, выполняя заказы многочисленных соседей по даче и тетушки, приболевшей из-за большой любви к цветочкам. Это надо же было придумать в семьдесят шесть лет на солнцепеке заняться прополкой своего розария.

- Значит, у вас жизнь сложилась, - пришла к выводу моя собеседница. – Вас будут встречать, и вы это точно знаете… Вот объективно, я ведь красивее. А меня никто встречать не будет. Разве это справедливо?

Я понимала, что вопрос риторический. Женщина явно хотела выговориться. «Ну и славно, - подумала я, - славно, что нужен этой странной женщине слушатель, а не собеседник».

- Первый раз влюбилась в школе. В мальчишку из параллельного класса. Теперь даже внешности его представить не могу, а тогда… Он с моей подружкой Зойкой ходил в художественную школу. Помню, всё портреты ее рисовал. А так хотелось, чтобы рисовал он только меня и чтобы это я звонко чмокала его в щеку, благодаря за очередной портретик. Но, увы… Я не умела рисовать, а потому не могла вместе с ними мчатся куда-то к черту на кулички с этюдником наперевес, чтобы там малевать картинки, пить кофе из термоса и «греть друг другу руки горячим дыханием». Я и разговор с ними долго поддерживать не могла, для меня их карандаши и кисточки ничем не отличались, угадывать художников по манере письма, по какой-то там технике я тоже не умела… Но тут случился у них в этой самой живописной школе конкурс. Все работы развесили в большом зале без подписей. Как бы анонимно. При входе каждому посетителю давали пять фишек, чтобы голосовали за понравившиеся работы. Под каждой картиной коробочка для фишек. И тут меня осенило, как эту парочку рассорить! Я ведь Зойкину картину у нее дома видела… Подговорила я девчонок с нашего двора, чтобы бросали фишки только в Зойкину коробку. За шоколадки и мороженое они раза по три на выставку сходили, да я раз пять зашла. И получилось, что за счет голосования зрителей Зойке первое место досталось, хотя жюри преподавателей присудило первое место моему любимому. Он переживал, конечно, хотя делал вид, что рад за подругу. Вот тут я ему и намекнула, что Зойкину картину девчонки со двора знали и голосовали только за нее по многу раз. Как он взбесился! Наговорил ей гадостей, перевелся в другую художку, что была в соседнем районе, а в школе на переменах в упор Зойку видеть перестал. Я делала вид, что хочу их помирить, как могла суетилась вокруг него, а он, сволочь, ноль внимания. Только время зря на этого «художника» потратила.

Женщина так жестикулировала, рассказывая свою историю, что ей стало жарко.

Она расстегнула стильную легкую куртку, сняла с шеи яркий шифоновый шарфик:

- Потом в институте я влюбилась в сына нашего проректора по науке. Сынок был смазливый, но тупенький. Я ему конспекты вечно свои давала, материалы к семинарам для выступлений готовила, курсовики помогала писать. Чего скрывать, я ему и в постели ни в чем не отказывала. Все ждала, дура, когда он мне предложение сделает. А папик женил его на своей аспирантке, страшно перспективной, которая внешне мне в подметки не годилась. Конечно, ко мне всякая шушера приезжая все пять лет клинья подбивала, но я - то знала, что никому на фиг не нужна, а привлекают только моя прописка и квадратные метры.

Женщина поежилась, когда на очередной станции в двери подул прохладой ветерок, но куртку застегивать не стала, только намотала опять на шею шарфик. Убедившись, что я не уснула, а внимательно ее слушаю, моя попутчица продолжила.

- На работе на меня запал мой начальник. Слюнявый, толстый, вонючий. Потел он ужасно и стеснялся этого. Ну, думаю, этого я уж точно не упущу. Как я перед ним выпрыгивала в коридор из дверей отдела, чтобы «случайно» столкнуться, как в курилке томно смотрела, не отводя взгляда, как на корпоративе танец живота танцевала… Это была хорошо продуманная осада. И через несколько месяцев я стала его любовницей. Решила так: забеременею, уведу из семьи, брошу работу и заживу в свое удовольствие. У него ведь денег было, тебе воображения не хватит представить сколько… Какие он мне кольца дарил, какие наряды. Год его ублажала, а он в благодарность сдох прямо у меня в постели. Инфаркт. Сволочь, так подставил. С работы меня уволили, по специальности нигде не брали. Жена его постаралась, определила меня в черный список. Пришлось идти вкалывать туда, где берут. В Собесе была надежда повстречать вдовца. Но богатые старики в нашу контору не обращались. Стала я к коллегам присматриваться. У одной из них, идейной дуры, был роскошный мужик. В банке работал. И квартира, и машина, и дача… Чего еще желать. Втерлась в доверие, подружилась. Пыталась и так к нему подобраться, и так. Не хотел понимать мужик намеков. Как-то отправили его бледную поганку в командировку, а он заболел. Ну и попросила она меня проведать мужа, приготовить супчик куриный. Конечно же я согласилась. Купила отбивных в соседнем ресторане с жареной картошкой, коньячку прихватила. Подпоила мужика, музыку включила и такой стриптиз дала, святой бы отдался. А этот придурок обозвал меня б…дью и жене запретил со мной дружить. Придурок… Вот скажи, почему так катастрофически не везет?

Мне не пришлось отвечать на этот вопрос. Механический голос назвал мою станцию. Влетел сосед с дачи напротив, моложавый полковник в отставке, заядлый рыбак, которому я везла три катушки лески по спецзаказу. С криком:

- Моя ты дорогая, поехали скорей,  я так ждал, что уже  не терпится, - он подхватил мои сумки и направился к машине. Мне ничего не оставалось, как поторопиться следом. Мою спину, пока я шагала по платформе, буквально прожигал взгляд попутчицы. Я обернулась и помахала ей рукой. Несчастная, она была уверена, что боролась за любовь…