Генералиссимус

Американцы называют своего Вашингтона полководцем всех времен и народов, хотя он ни в Европе, ни в Азии не воевал. А Сталин в Европе разбил Гитлера, в Азии — японцев. Вот он действительно полководец всех времен и народов!

Недавно была выпущена книга «100 великих полководцев» офицером американской армии Майклом Ли Леннингом, и там о Сталине не упоминается, а Гитлер включен в сто великих полководцев. Я так характеризую эту книгу: «Там список имен весьма сомнительный! Больше всех включено американцев, причем и такие имена, которые, по моему мнению, не заслуживают серьезного внимания. В общем, крайне субъективный подход, Рокоссовского нет, а Эйзенхауэр есть. Сталина нет, а Гитлер — пожалуйста. А кто кого разбил?»

К началу войны с нашей страной Гитлер покорил всю Европу и на немцев работали 370 миллионов европейцев. На стороне немцев воевали финны, венгры, румыны, итальянцы, были и болгарские соединения, и французский легион, была «Голубая дивизия», испанская. В том числе и Власов создал так называемую Русскую освободительную армию.

Вот, кстати, пеняют Сталину: дескать, зачем после войны надо было проводить репрессии? Но разве не следовало отделить врага, который работал на Гитлера, воевал на стороне Гитлера, от того солдата, который мучился в плену или погибал, как и сын Сталина? И после войны всех объявить победителями? Нет, тут надо было разбираться!

Многие сейчас видят, как в Прибалтике гордо ходят бывшие эсэсовцы, недобитые головорезы. Возмущаются этим. А ведь Сталин правильно сделал. Прежде чем установить послевоенный порядок в стране, надо было разобраться, кто на чьей стороне воевал.

Приказ Сталина № 227 «Ни шагу назад!». По этому приказу расстреливали тех, кто убегал с передовой или предавал своих солдат. Приказ был правильный, своевременный и суровый. Потому что вопрос стоял так: жизнь или смерть - не одному человеку, а всей нашей стране, всему народу!

В тот решающий и труднейший для нашей Родины исторический момент немало жестких приказов доводилось до офицерского состава. Снизили в звании, например, маршала Кулика...

Скажу откровенно, я не совсем разделяю позиции тех, кто называет Жукова Маршалом Победы. При всем моем величайшем уважении к нему, восхищении и поклонении. Но если Жуков — Маршал Победы, то Сталин кто тогда? Только политический деятель? Так ни одна военная операция без согласования со Сталиным и утверждения им не проводилась. И Ставка была при нем. И ни одну операцию ни один полководец на уровне фронта, армии сам не обеспечивал, а обеспечивал народ. Народом же руководил политический деятель Сталин.

Мы, с одной стороны, говорим, что война была войной моторов. С другой стороны, на войну было поставлено все. И фронт, и тыл работали на войну. Кто руководил фронтом и тылом? Сталин. Мы говорим — Коммунистическая партия, а Секретарем ЦК ВКП(б) (слово Генеральный тогда не употреблялось) был Сталин. Председателем Совнаркома, то есть главой правительства, и народным комиссаром обороны был Сталин.

Председателем Государственного Комитета Обороны (ГКО), который был создан, когда началась война, становится Сталин. Он же - председатель Ставки Верховного Главнокомандования и Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР. Причем все это, мы уже говорили, не по названию только, а по существу, на деле!

Сталин в своих руках сосредоточил все решающие рычаги власти в стране, что диктовалось военной необходимостью. И он гениально справился с этим. И без этого наша победа была бы невозможна. Вот почему роль Сталина в Великой Отечественной войне и в достижении Великой Победы трудно переоценить!

Я уже некоторым исследователям приводил такой пример. Вот были перерезаны все дороги на Сталинград. Только Сталин мог принять решение - по левому берегу Волги проложить железную дорогу. А рельсы снять с БАМа, который еще до войны начали строить в районе Комсомольска-на-Амуре. Мог принять Жуков такое решение? Не мог.

Да разве один такой факт? А вот прорвали мы блокаду Ленинграда. В первую очередь, чтобы дать жизнь тому населению, которое осталось в городе, и Ленинградскому фронту. Каким образом дать жизнь? Опять же надо было строить железную дорогу. В кратчайшие сроки. Вдоль Ладоги. Строили военные железнодорожники, гражданские. Но чтобы строить, надо опять-таки рельсы где-то взять, шпалы. Кто все это решал?

КонеЧно, Сталин не один был. У него были помощники, заместители. Но все это надо было организовать и отладить так, чтобы действия и взаимодействия шли, как хороший часовой механизм.

А вообразить, представить себе масштабы свершенного действительно нелегко. Вот по приказу Сталина перемещалось громадное количество предприятий на Восток. Даже американские и английские историки, далеко не беспристрастные, относят это к величайшим техническим достижениям Второй мировой войны. За первые военные полгода в восточные районы было перебазировано 1.523 предприятия, работавших на оборону. И они сразу же начали давать продукцию! За войну труженики тыла дали фронту 96 тысяч танков, 108 тысяч самолетов, около двух миллионов артиллерийских орудий и минометов различных калибров.

И это в высшей степени показатель конкретного руководства всей военной промышленностью, взаимодействия фронта и тыла. И все было подчинено единой воле.

Еще раз подчеркну, что руководить борьбой такого гигантского масштаба и сложности раньше не приходилось ни одному полководцу. Эта безмерная тяжесть лежала на плечах Верховного Главнокомандующего. Целая плеяда выдающихся полководцев, таких как Жуков, Василевский, Рокоссовский, Конев, Шапошников, Ватутин, Малиновский, Толбухин, Говоров, Мерецков, Черняховский и другие, безусловно, понимала логику войны, могла принимать обоснованные, оперативные и стратегические решения, но связать все воедино и материально обеспечить эти решения мог только главный руководитель страны — Сталин.

Так что он предстает как бы полководцем полководцев.

Причем операции, неразрывно связанные с именем Сталина, были грандиозные и по замыслу, и по исполнению: Сталинградская битва, Курская дуга, Корсунь-Шевченковская, «Багратион», четвертый удар – в районе Карельского перешейка, пятый удар – под Ленинградом...

Историкам и другим специалистам военной науки еще предстоит вернуться к роли Сталина в организации этих и других решающих кампаний Великой Отечественной. Но совершенно ясно, что особое внимание он уделял выбору в любой операции направления главного удара, и на этом направлении сосредоточивались основные силы и средства.

В Сталинградской операции на направлении Клетская, Калач, Советский было сосредоточено четыре танковых корпуса.

В операции по разгрому окруженной группировки немцев в Сталинграде было задействовано до 330 орудий и минометов на один километр фронта.

При подготовке операции «Багратион», имевшей целью разгром немцев в Белоруссии, командующий фронтом Рокоссовский предложил нанести два удара. Сталин попросил его подумать. Дважды выходил из кабинета Сталина Рокоссовский. Докладывая замысел операции в третий раз, он снова убедительно доказал наилучшую возможность разгрома противника в полосе фронта нанесением двух ударов по сходящимся направлениям. Сталин согласился. Операция была блестяще осуществлена.

С тем же Василевским за тридцатимесячный период его работы в должности начальника Генерального штаба он встречался 199 раз, с Антоновым, когда он оставался за Василевского, — 238 раз. Кроме того, работал и со вторыми, даже третьими лицами Генерального штаба.

Телефон постоянно связывал его с разными фронтами. Он говорил и с командующими, и с представителями Ставки. Например, когда на фронт выезжали как представители Ставки Жуков и Василевский, они ежедневно, а часто и по нескольку раз в сутки вели переговоры с Верховным Главнокомандующим.

И даже будучи на Тегеранской конференции, Сталин ежедневно по утрам до начала работы заслушивал доклад о положении дел на фронтах. Что-то неблагополучно было — и он снимает трубку, звонит на фронт Рокоссовскому. Говорит: «Товарищ Рокоссовский, у Ватутина там не все получается. Поезжайте, разберитесь, если нужно, вступайте в командование этим фронтом, командуйте двумя фронтами».

Ну вот, приехал Рокоссовский, во всем разобрался. Там были определенные попытки немцев перейти в наступление, но нужные меры вовремя были приняты. Он Сталину позвонил и доложил. «Спасибо, товарищ Рокоссовский, возвращайтесь».

После смерти Сталина распустили миф, что Сталин якобы руководил фронтами по глобусу. А ведь эта мерзость хрущевская — о глобусе — крепко многим в головы засела! Да и вообще постарались вдолбить людям ахинею, будто Сталин не только не способствовал успешному ходу наших боевых действий, а лишь мешал.

Доводилось мне, например, разговаривать на эту тему со Смоктуновским, царство ему небесное. Жили по соседству и во дворе иногда встречались. Так вот он говорит мне: «Что там Сталин! Такие полководцы, как Жуков или Василевский, и без Сталина все могли решать. Еще лучше могли!» А я ему: «Вот у вас там во МХАТе чуть не все артисты великие. Зачем вам режиссер?» Он: «А как же без режиссера?» — «А как же без Верховного Главнокомандующего? Каждый фронт будет себе тянуть, каждый фронт будет сам по себе». Смоктуновский: «Но ведь были же глупости, которые допускал Сталин. Вот до Гляйвица 3-я танковая армия дошла — и вдруг ее поворачивают куда-то налево». Я говорю: «Вы знаете, что надо было создать видимость окружения немцев в Силезии, для того чтобы они бросили угольный бассейн и ушли? Немцы боялись окружения. И 3-я танковая армия такой маневр совершила. И немцы бросили все, две-три шахты только взорвали. А в это время у нас Донбасс лежал, у поляков — все разрушено. И надо было сохранить хотя бы Силезский угольный бассейн. Так маневр 3-й танковой армии его сохранил! И через две недели уже пошел уголь на Украину, в Белоруссию, в Москву, в Ленинград. Неужели вы этого не понимаете?»

К сожалению, нашу интеллигенцию очень легко, что называется, «взяли на пушку», легко запугали.

Я ему сказал, Иннокентию Михайловичу: «Как народный артист, вы великий человек. Но Гаврош из вас не получился, когда вы с каким-то другим артистом тащили доску к Моссовету, чтобы строить баррикады по призыву Гайдара в 1993 году».

Недавно было опубликовано признание Геббельса. Это он написал, когда наши войска подходили к Берлину: «Генеральный штаб прислал мне книгу с биографиями и фотографиями советских генералов и маршалов. Из этой книги можно вычитать много такого, что мы упустили сделать в предшествующие годы. Маршалы и генералы в среднем чрезвычайно молоды, почти ни одного старше 50 лет. За плечами у них богатая политико-революционная деятельность, все они убежденные коммунисты, весьма энергичные люди, и по лицам их видно, что вырезаны они из хорошего природного дерева. В большинстве случаев речь идет о сыновьях рабочих, сапожников, мелких крестьян и т. п. Короче говоря, приходишь к досадному убеждению, что командная верхушка Советского Союза сформирована из класса получше, чем наша собственная... Я рассказал фюреру о просмотренной мной книге Генерального штаба о советских маршалах и генералах и добавил: у меня такое впечатление, что с таким подбором кадров мы конкурировать не можем, фюрер полностью со мной согласился».

Такова оценка врагов!

Отношения Сталина с маршалами и генералами во время войны — особая и очень большая тема. Но одно очевидно: они делали общее дело и старались делать его как можно лучше — каждый на своем посту. Сталин был предельно требователен. Но он ведь был и очень внимателен к своим полководцам, а об этом, как правило, почти совсем не говорится.

Вот факт, который (по-моему) приведен в книге Б. Соловьева и В. Суходеева «Полководец Сталин». Как-то в разговоре Верховный спрашивает Василевского: «Вы имеете связь с отцом?» А отец Александра Михайловича был священником. Василевский: «Нет, с такого-то года никакой связи с отцом не имею». Сталин: «Ну и напрасно. Он же ваш отец. Съездите, навестите». Василевский: «Товарищ Сталин, война, как я могу». Он: «Разрешаю». Василевский приезжает, и отец благодарит его за помощь: «Спасибо, сынок, что ты помогаешь, деньги шлешь!» Василевский промолчал. А потом Сталин показал ему квитанции. Вот кто помогал, оказывается!»

В самом деле, о подобных фактах редко пишут и говорят. Между тем они-то говорят о многом! Сами полководцы, думаю, умели это ценить. Ведь многие, несмотря на развернутую антисталинскую кампанию, остались верны ему и не стали грязь лить на его голову. Жаль, что не все смогли устоять, но как прекрасно, например, ответил Рокоссовский на предложение Хрущева выступить с обвинениями против Сталина: «Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!» А ведь Константин Константинович в свое время пострадал, несправедливо был репрессирован. На это, конечно, больше всего и рассчитывал Хрущев, обращаясь к нему. Но вот поднялся человек над личной обидой! Не затмила она ему глаза и разум. Потому что понимал истинное значение Сталина в истории страны.

Поистине великое значение.

О днако не снимается и вопрос об ошибках Сталина, в том числе допущенных во время войны. Он сам говорил об этом. Так, на приеме в Кремле после Парада Победы Сталин сказал: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас минуты отчаянного положения в 1941—1942 годах». А Жуков написал следующее: «...Ошибки Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от всего комплекса экономических, политических факторов... Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись Сталиным в моем присутствии в кругу близких ему людей, я пришел к твердому убеждению: все его помыслы и действия были пронизаны одним - желанием избежать войны или оттянуть сроки ее начала и уверенностью в том, что это ему удастся». Здесь речь идет о периоде, который предшествовал войне.

Действия Сталина в этот период прежде всего вменяют ему в вину. Между тем должно быть ясно, что так называемые секретные переговоры с Германией о разделе сфер влияния немцами рассматривались как введение советского руководства в заблуждение относительно их истинных намерений, а нашей стороной — как еще один шаг для оттягивания войны с целью перевооружения армии. Немало, кстати, благодаря этому все-таки удалось сделать тогда...

Много сказано и написано о растерянности Сталина в первые дни войны. О том, что он якобы впал в панику и депрессию, чуть ли не спрятался у себя на даче. Все это до сих пор перепевается на разные лады.

Можно и даже нужно говорить о реальных, конкретных ошибках и просчетах Сталина: ошибки бывают и у гениев. Но когда людям с целью «разоблачения» преподносится самая настоящая ложь — это уже совсем другое!

А правда о поведении Иосифа Виссарионовича в первые дни Великой Отечественной войны такова. С первых же часов, как она началась, он уверенно и твердо держал в своих руках управление страной, фронтом и тылом, взял на себя всю полноту личной ответственности за ход и исход войны, за судьбу народа и армии, всей нашей Родины. На разные голоса болтают: дескать, несколько дней после начала войны Сталин никого не принимал. Да еще добавляют для пущей убедительности: мол, это проверялось по журналу посетителей — так и есть. Интересно, где же и когда проверялось? В архиве Центрального Комитета КПСС действительно хранятся тетради с записью лиц, принятых И.В. Сталиным, в том числе с вечера 21 июня по 28 июня 1941 года. Запись эта велась дежурными в его приемной. Теперь эти документы опубликованы, например в журнале «Известия ЦК КПСС» (№ 3 за 1990 год). И каждый давно уже может убедиться, что россказни о растерянности Сталина - наглая ложь. Ведь в тетрадях буквально по минутам и часам день за днем отражено, кого Сталин принимал, с кем и сколько времени работал. А принимал он по 20—30 высших партийных, государственных, военных и хозяйственных работников, деятелей международного коммунистического движения. Вместе с ними вырабатывал политику воюющего Советского социалистического государства, определял первоочередные и долгосрочные задачи, стоящие перед народом и его Красной Армией. И это при том, что Сталин в те дни был болен тяжелой формой ангины, врачи настоятельно предписывали ему госпитализацию.

Ну что скажешь после этого? Ведь вранье продолжается и тогда, когда документы опубликованы! Документы, говорящие совсем об ином, и любому доступные.

И совершенно замалчивается или подается с привычным ерническим хихиканьем, какую могучую вдохновляющую роль сыграли в то время обращение Сталина к народу 3 июля 1941 г., его доклад 6 ноября на торжественном заседании в честь очередной годовщины Великого Октября, которое проходило на станции метро «Маяковская», наконец, ставший легендарным парад на Красной площади 7 ноября 1941-го, который принимал Сталин и где произнес исторические слова о наших великих предках. И он ведь не уехал из Москвы, скажем, в Куйбышев. Разве, казалось бы, может кто-нибудь после этого подвергать сомнению по крайней мере личное мужество Сталина? Нет, даже совершенно очевидное не хотят признать! Впрочем, чего ждать от людей, не имеющих элементарной совести? Конечно, в первые дни и месяцы войны нам было крайне трудно и тяжело. Внезапное нападение фашистской Германии на Советский Союз привело к тому, что мы вынуждены были отражать нападение врага, не осуществив сосредоточения и развертывания Вооруженных Сил. Эти обстоятельства и главным образом понесенные в начале войны потери, а также невозможность их быстрого восполнения в связи с вынужденным отступлением наших войск и необходимостью эвакуации на Восток значительного числа предприятий военной и тяжелой промышленности потребовали проведения крупнейших организационных изменений в войсках, с тем чтобы приспособить их к труднейшим условиям ведения боевых действий.

Все это делалось под руководством Верховного Главнокомандующего. Началось создание артиллерийских, танковых соединений и частей Верховного Главнокомандования, с тем чтобы обеспечить наиболее эффективное массированное использование их на наиболее угрожаемых направлениях, а также быстрый маневр ими. И особенно важно, что идея защиты Родины порождала в ходе Великой Отечественной войны с первых ее дней и часов массовый героизм советских людей, который был наиболее ярким выражением их высокого морального духа. Массовый героизм обеспечил невиданное упорство войск в обороне — от Бреста до Сталинграда. Люди шли на подвиг с именем Сталина!

 Порой мне кажется, что наши идеологические противники гораздо лучше оценили истинное значение Сталина, нежели некоторые наши соотечественники. Сейчас в патриотических газетах стали вспоминать слова Черчилля из его речи в палате общин британского парламента — речи, посвященной 80-летию со дня рождения Сталина.

Черчилль выразил в своей речи очень многое. Известны и другие, тоже очень интересные отзывы о Сталине крупнейших политических и государственных деятелей мира. Когда Молотов в 1942 г. вел переговоры с Рузвельтом в Вашингтоне, то он по итогам их записал: «Для обсуждения вопросов будущего и вопросов настоящего времени он хотел бы встретиться с великим человеком нашего времени — Сталиным. Он, Рузвельт, не мог этого до сих пор осуществить, но он верит, что эта встреча еще состоится. Он провозглашает тост за руководителя России и русских армий, за великого человека нашего времени — за Сталина».

Добавлю к этому следующую характерную деталь. Когда проходила Тегеранская конференция, Рузвельт пожелал остановиться в советском посольстве. Я не думаю, что он боялся в собственном посольстве за свою безопасность. Конечно же, нет! Остановился у нас прежде всего потому, что испытывал глубочайшее уважение к Сталину. И он хотел иметь возможность побольше лично побеседовать со Сталиным, глубже понять и почувствовать, что собой представляет этот великий человек. Сын его, Эллиот-Рузвельт, пишет в своей книге об этом.

Разрушение нашей социалистической державы в конце столетия началось с массированной клеветы на Сталина. И восстановление страны не может обойтись без настоящей правды о нем! Сегодня говорить правду о Сталине, знать правду о Сталине, руководствоваться этой правдой в нашей борьбе — значит способствовать укреплению духа и воли народа, спасению Отечества в трудную и опасную годину.

В заклюЧение хочу сказать несколько слов об обстановке в кабинете Сталина, где принимались исторические решения.

Заседания Государственного Комитета Обороны, как и работа Ставки Верховного Главнокомандования, проходили в кабинете Сталина в Кремле. Сталинский кабинет, как и ленинский, был предельно скромный. Рабочий! И все здесь было предназначено для напряженной работы, принятия наиболее точных, выверенных решений. Каждый день у Сталина проходило пять - семь, а то и более заседаний ГКО, Ставки с руководителями наркоматов и разведки, учеными и конструкторами, представителями Штаба партизанского движения и т. д. Кто только из ответственных работников того времени не перебывал в сталинском кабинете! Здесь поистине билось сердце и сосредоточенно работал основной мозг страны.

Вот мы упомянули Ставку, задачей которой была разработка замыслов и планов стратегических операций и кампаний. Рабочий аппарат Ставки — Генеральный штаб. Маршал Василевский, который был продолжительное время начальником Генерального штаба и не раз выезжал на разные фронты в качестве представителя Ставки, вспоминал, как строилась ее работа. «Особым образом, — замечает он, — Верховный Главнокомандующий для выработки того или иного оперативно-стратегического решения вызывал к себе ответственных лиц, имевших непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу. Тут могли быть члены и не члены Ставки, но обязательно члены Политбюро, руководители промышленности, вызванные с фронта командующие. Все, что вырабатывалось тут во взаимных консультациях и обсуждениях, немедленно оформлялось в директивы Ставки фронтам. Такая форма работы была эффективной... При чрезвычайных обстоятельствах на том или ином фронте, при подготовке ответственных операций Ставка высылала на фронт своих представителей».

Многочисленные документы, а также свидетельства людей, работавших со Сталиным, показывают, что он с величайшей энергией и настойчивостью стремился к тому, чтобы получить максимум исчерпывающих данных о состоянии сил противника, его военно-экономическом потенциале и замыслах, о театре военных действий и т. д. Именно опираясь на такой объем сведений, он подходил к планированию войны, ее кампаний и стратегических операций. Это дано лишь величайшим полководцам.

Маршал Советского Союза Дмитрий ЯЗОВ

взято здесь http://www.greatstalin.ru/arti...