Власть доказала, что брендом «Советский Союз» владеет именно она, а не коммунистическая партия

Друг за другом последовали два похожих по форме и непохожих по содержанию опроса: 60% россиян хотят возрождения СССР («Левада-центр») и 60% россиян хотят перезахоронения Ленина (ВЦИОМ). Стало быть, идейные коммунисты в стране, может, и остались, но последовательных уже нет.

Сам Зюганов стал последовательно непоследователен, он " rel="nofollow" target="_blank">говорит, что Иисус Христос был первым коммунистом. Вообще-то, говорит он это уже который год, но, кажется, теперь, когда Первомай совпал с Пасхой, Зюганов наконец услышан и понят, причем не в последнюю очередь благодаря тому, что взял с собой в Мавзолей американского социалиста Джеффа Монсона, борца смешанных единоборств и христианина, который говорит: «Дух Ленина с нами».

Можно, конечно, смеяться над коммунистами, которые так радикально отклонились от ленинской линии. Можно вообще не обращать на них внимания: КПРФ последние лет пятнадцать выглядит так же хорошо, как Владимир Ильич — последние девяносто. И потому интересна лишь туристам — Джеффу Монсону, например. И исключительно по той причине, по которой про Ленина сегодня интереснее читать в контексте формальдегида и техник бальзамирования, чем в контексте коммунизма и роли в истории, КПРФ интересна в контексте странноватой пасхальной риторики, но никак не в контексте политической борьбы и представительной демократии.

Потому что сказания про Христа — первого коммуниста, кумачовые полотнища над открытым лицом американского единоборца и разговоры про Пасху, которая не мешает солидарности трудящихся (и наоборот), — это попытка сесть за стол, когда обед уже съеден.

Высокая и благородная тоска по СССР удовлетворена собиранием русских земель. Высокая и не менее благородная тоска по справедливости — наличием внешнего врага, причем того же самого, что и во времена СССР. И даже приземленная, домашняя ностальгия по СССР восполнена постмодернистским промтоварным изобилием: мороженое «48 копеек», автоматы «Газированная вода», колбаса «Докторская» по ГОСТу и 1936, и 1954 года, сливочное масло «Останкинское» по ГОСТу 1955 года, реанимированные шрифты и пионерки с косичками лезут изо всех щелей, множатся и громоздятся, а рынок, сиречь запрос народных масс никак не насытится. Тот самый СССР, по которому тоскуют 60%, уже давно вынули, положили и завернули — вместе с тупыми пиндосами и русской исключительностью, — и единственная причина, по которой этот СССР, завернутый в серую оберточную бумагу наподобие «Любительской» колбасы по 2,90, народ не забирает и не несет, как Белинского и Гоголя, с базара домой, в том, что ему, народу, в глубине души кажется, что при советской власти был порядок, а при нынешней — беспредел и воровство. Но педалировать эту тему коммунистам нельзя по понятным причинам, и они повторяют за Блоком: в белом венчике из роз. Впереди.

Кстати говоря, довольно странно, что Зюганов, доказывая то ли божественное происхождение коммунистов, то ли коммунистическое происхождение Христа, ни словом не упомянул Блока, не процитировал знакомые каждому «Двенадцать», а ведь это придало бы его софизмам хоть немного изящества. Возможно, столь простой риторический ход не пришел в голову ни ему, ни его спичрайтерам по той причине, что на самом деле идеологи КПРФ повторяют вовсе не за Блоком. Они повторяют за «Единой Россией» и за Кремлем.

Во-первых, власть доказала, что брендом «Советский Союз» владеет именно она, а не коммунистическая партия, и именно она вольна им распоряжаться и поворачивать этот бренд к целевой аудитории то одной стороной фирменного стиля, то другой.

Во-вторых, власть доказала, что руководящую и направляющую роль может с еще большим успехом, чем конкретная партия, играть вполне абстрактное «православие» — да так, что люди, не вполне отличающие религии от конфессий и никогда в своей жизни не посетившие ни одной церковной службы, будут истово именовать себя православными и ненавидеть на этом основании весь остальной мир. В-третьих, власть доказала, что олицетворением СССР в народе является вовсе не Ленин, а Сталин — величайший антикоммунист в истории. Наконец, в смешении советской эстетики с православными символами власть не знает себе равных: грядущий фестиваль «Московская весна» (за примерами далеко ходить не надо), потрясший всех своей запредельной степенью безвкусицы, есть не что иное, как соединение пасхального яйца и кулича с пионерами-горнистами.  

В этом контексте Геннадий Андреевич Зюганов и вся КПРФ выглядят скучноватыми подражателями. И даже американский коммунист Монсон, весь покрытый татуировками, будто Тимати, — всего лишь копия с месье Депардье, первого и более талантливого и успешного перебежчика, которого принимал не мертвый Ленин в Мавзолее, а живой Путин в Кремле.  

Обвиняя Кремль в том, что он возвращает общество в советскую реальность, в социалистические и коммунистические болота, мы не замечаем, что болота высохли, советская реальность существует лишь как ассоциация или в лучшем случае метафора, а отнюдь не как отправная точка или точка сборки, Кремль работает гораздо основательнее скучного постмодерниста, а коммунисты, не умея существовать в таких условиях, лишенные привычной бинарной оппозиции «либералы-рыночники у власти — страдающий трудовой народ», вынуждены обезьянничать, возможно, сами не вполне это осознавая.

Что там еще осталось? Какой-то нестройный словесный рой. Стройматериалы, не задействованные писателем Сорокиным, составившие некрасивую груду в углу. Рассыпанный набор старой газеты. «Наукоемкие предприятия», «обнищание масс», «требования трудящихся», «колонны демонстрантов», «достойная социальная политика», «новая индустриализация», «люди труда — люди будущего», «цены и тарифы — под контроль государства».

Кстати, о ценах и тарифах. Есть лишь одна идеологическая область, которая пока вроде бы избежала узурпации и осталась лежать на коммунистической политической поляне практически нетронутой. В феврале текущего года «Левада-центр» провел очередной опрос и выяснил, что более 50% россиян желают возрождения плановой экономики — той самой, при которой на полках была одна морская капуста, а цены и тарифы находились под жестким контролем государства.

Казалось бы, что делать с этой фантомной болью, нынешняя власть не очень понимает. Но, во-первых, сама по себе фантомная боль не так страшна без риторики про разворовавших страну «гайдарочубайсов», каковую риторику власть освоила значительно лучше коммунистов. Во-вторых, тоска по плановой экономике президентского советника Сергея Глазьева совершенно неизбывна и изливается едва ли не еженедельно со всех возможных страниц и экранов. И с коммунистами, советской властью, человеком труда и прочими скелетами из истлевших шкафов она никак формально не связана.

Пройдет еще немного времени, и бренд «СССР» вообще перестанет ассоциироваться с коммунизмом, социализмом и даже с плановой экономикой, а будет просто обозначать Атлантиду, поднятую, будто амфору, со дна сами знаете кем.

Карен Газарян