ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА: О СТРАТЕГИЧЕСКИХ ТАЛАНТАХ, ГЛУПЦАХ И МУДРЕЦАХ

Немецкий генерал Блюментрит после войны считал, что самым главным роковым решением вермахта было решение напасть на СССР. Так ли это на самом деле? Возможно, что Гитлер, говоря о превентивной войне с Советским Союзом, в чём-то действительно был прав. Окончательно поворачиваясь фронтом в сторону Англии, высаживаясь на острова, либо наступая в сторону Средиземного моря, он в любом случае подставлял незащищенный тыл стране, которая была вовсе не заинтересована в том, чтобы вся Европа принадлежала могучей Германии. Тем более, он наверняка догадывался, что в этой стране читали «Майн кампф» и в отношении дальнейших её планов не заблуждались. Именно в силу этого обстоятельства нападение Германии на СССР в 1941 году становилось неизбежным. И хотя это решение вело Германию к гибели, для Гитлера оно не было ошибочным. Роковая ошибка была совершена раньше. Поэтому ближе к истине высказывание другого генерала, Зигфрида Вестфаля: «Как только было принято решение о вторжении в Польшу, решилась и наша судьба». На самом деле судьба Германии решилась с подписанием пакта Молотова-Риббентропа. И хотя этот договор считали своей победой обе стороны, Гитлер радовался напрасно. Это не была «ничья», как о том говорит Владимир Карпов в своей книге «Генералиссимус». Это была гениальная победа Сталина в том, что он называл «политической подготовкой к войне». Он действительно «надул Гитлера». Естественные союзники, Германия и Запад, становились врагами, а значит потенциально Запад, даже против своего желания, становился союзником СССР. Сталин вплотную приблизился к решению главной предвоенной политической задачи – предотвратить поход объединенной Европы на свою страну. Гитлер оставался в одиночестве.

Сегодня много пишут о политических, военных и прочих талантах фюрера немецкой нации. И уж никто из современных историков не отказывает ему в уме. При этом в качестве доказательства приводится предвоенное возрождение Германии, победы в Европе, некоторые стратегические решения на Восточном фронте, забывая, что те, с кем Гитлер имел дело в довоенной Европе, по своим умственным способностям просто могли стоять еще ниже его. А вот первое столкновение, пока еще на дипломатическом поле, с действительно мудрым противником сразу же привело к катастрофе. К военным победам, как было доказано в другом месте, Гитлер также никакого отношения не имеет. В той войне вермахт был обречен побеждать при любой власти и под любым командованием. Чем Гитлер действительно обладал в полной мере, так это авантюризмом. И как это ни странно, именно в этом заключался единственный, хотя и небольшой, шанс немцев на победу в войне с СССР. У Гитлера просто не хватило ума и смелости идти в своем авантюризме до конца.

Как уже говорилось, весь расчет Восточной кампании строился на том, что с уничтожением регулярной армии сопротивление противника будет сломлено. При всем том немецкий Генштаб считал, что СССР имеет подготовленный мобилизационный резерв 12 млн. человек, то есть почти три таких же армии, как в начале войны. Какую стратегию должен был избрать в таких условиях действительно умный полководец? Естественно, не дать возможности противнику после первоначального разгрома провести дальнейшую мобилизацию этого резерва. Что для этого было нужно? Парализовать работу центральных органов власти страны, посеять панику, ошеломить, ударить по «нервному центру». Таким центром была Москва. Именно по этой причине не Ленинград, не Донбасс, а именно Москва должна была стать целью наступления всех групп армий. Начиная с линии Западная Двина-Днепр, единственным врагом вермахта должно было стать время, единственной целью – Москва. И никаких окружений мотокорпусами, никакой заботы о флангах, только вперед! (Именно так наступали мы в победном 1944-м). Только таким авантюрным образом авантюру «Барбароссы» можно было попытаться довести до своего логического завершения, потому что, как было показано выше, стратегия, основанная на классических принципах, вела и привела к неизбежному поражению. То, что при таком варианте действий немцы имели какой-то шанс на победу подтверждается и московской паникой в октябре, и тем, как реагировала столица на появление немецких танков в Юхнове. Но... танки повернули на Вязьму, а Германия проиграла войну.

Следующим гениальным стратегическим решением Гитлера и немцы, и наши историки безоговорочно признают знаменитый «стоп-приказ», последовавший после начала нашего наступления под Москвой. Однако, если приглядеться повнимательнее, здесь мы имеем дело с обыкновенной случайностью. Во-первых, скорее всего, приказ «стоять насмерть!» не был результатом серьезного анализа ситуации Гитлером. Это было просто первое, что пришло ему в голову. Кстати говоря, в дальнейшем в подобных ситуациях никаких других стратегических решений в эту голову никогда не приходило. Гитлер просто не знал других решений при отступлении, отчего так страдал Манштейн и другие немецкие полководцы. А во-вторых, то, что в результате этого приказа немцы не потеряли всю группу «Центр», в большей степени заслуга наших полководцев и в первую очередь Жукова. Может быть, в результате нечеловеческого напряжения и бессонных ночей, мы не обратили внимания на тот очевидный факт, что все немецкие коммуникации заметены снегом.

Каждая армия снабжалась по одной-единственной дороге, потеря которой означала неизбежную гибель. По словам Гальдера для 9-й армии это была железная дорога Ржев-Сычевка, к которой наши войска вышли, но не смогли удержать. А вот, что пишет по этому поводу генерал Блюментрит: «Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную жизненную артерию (дорогу Юхнов-Малоярославец), с 4-й армией было бы покончено.» И далее: «Корпус (Белова) достиг жизненно важной для нас коммуникации, но, к счастью, не перерезал ее. Он продолжал продвигаться в западном направлении и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах». Ну да, нам же Вязьма тогда была нужнее. Все-таки прав был американец Патон, когда советовал штабным работникам и полководцам высыпаться. Правда, на Западном фронте условия для этого были более благоприятные, но ведь и Сталин заставлял Василевского спать. А вот Гитлер спал регулярно – не помогло.

Причиной сталинградского поражения немцев принято считать слабость флангов и отсутствие резервов в тылу 6-ой армии. Но ведь накануне летнего наступления в Крыму пал Севастополь. 11-я армия Манштейна освободилась. Это и фланги и резерв. И как раз на направлении главного удара, который должен решить исход всей войны. И как же распорядился этим подарком судьбы великий фюрер? Как всегда «гениально»: штаб 11-ой армии, два штаба армейских корпусов и пять дивизий были отправлены через всю Россию под Ленинград, а 22-я пехотная в Грецию. Всего же в июле по утверждению Мюллера-Гиллебрандта «с фронта, на котором вели наступление 68 дивизий, было снято 11 дивизий, в том числе две танковые и две моторизованные». Может быть после этого стоит прекратить разговоры насчет стратегических талантов Адольфа Алоизовича?

Однако в скором времени и у нас появилась возможность отплатить немцам добром за добро. И, к сожалению, мы эту возможность не упустили, в точности повторив ошибку Гитлера, только последствия оказались менее катастрофическими. К февралю 1943 года в Сталинграде освободились после ликвидации «котла» семь армий Донского фронта. Судьбу пяти из них из-за недостатка литературы пока отследить не удалось, известно только, что летом они уже дрались на Курской дуге как гвардейские. А вот две оставшиеся с добавлением двух новых, из которых одна танковая, вошли в состав вновь созданного Центрального фронта и уже 3-го февраля получили приказ передислоцироваться в район Курска. В дальнейшем Центральный фронт получал задачу 15-го февраля начать наступление на Брянск и Смоленск. Тем временем Воронежский и Юго-Западный фронты, взяв Харьков, продвигались к Днепру с задачей «зажать донецкую группировку противника, оттеснив ее в Крым». «При этом Ставка никаких мероприятий по усилению их войск не предусматривала» (А.М.Василевский). То, чем могли быть усилены наступающие войска, благополучно ушло брать Смоленск, да так и не тронулось там с нового места. И не удивительно, ведь под Брянском надо было заново прорывать застарелую оборону врага, притом практически « с колес». В худших традициях злополучного 1941 года времени на подготовку к наступлению давалось два дня. Зато на юге вышедшие к Днепру ослабленные войска, не имея дополнительных сил для закрепления успеха, 19-го февраля получили контрудар Манштейна по своим открытым флангам, потеряли Харьков и получили Курскую дугу.

Для полноты картины остается только попытаться установить автора идеи несостоявшегося Смоленского сражения. Как известно, предложить ее могли три человека: Василевский, Жуков и Сталин. Василевский, скорее всего, исключается. Во-первых, его не было в Москве, а, во-вторых, он как раз и руководил фронтами, которым позарез нужны были силы, так не вовремя ушедшие с юго-западного направления. Сталин, конечно, не мог быть против этой операции – ржевский выступ давно уже маячил перед Москвой как бельмо на глазу. Однако Сталин начала 43-го года не был похож на Сталина в 41-м – единоличных решений к этому времени он уже не принимал. Но самым заинтересованным человеком в этом деле, пожалуй, был Жуков. Во время великой Сталинградской битвы он, как известно, руководил не столь победной отвлекающей операцией «Марс» как раз на ржевском направлении. Учитывая знаменитое жуковское тщеславие, вполне можно понять его желание устроить группе «Центр» второй Сталинград. Тем более, что как раз с 24 января по 6 февраля 1943 года Жуков находился в Москве и работал в Ставке, а значит вполне мог соблазнить Сталина столь заманчивой перспективой. В итоге получилось то, что получилось. Василевскому осталось лишь с присущим ему тактом попытаться оправдать «благие намерения»: «Идея в целом была понятна: целых полтора года эта территория находилась под фашистским игом, хотелось как можно быстрее освободить ее». Георгий Константинович в своих мемуарах этот период своей деятельности вспоминать не стал. К счастью, по всей вероятности, это была наша последняя крупная стратегическая ошибка. В отличие от Гитлера, Сталин умел делать выводы из своих поражений.