Боже Мой, как я хочу быть Президентом России!

На модерации Отложенный

Как эта страна рвётся мне в руки! Какое плодотворное поле для геополитики - лучшее в мире! Какой неповторимый народ! Какой бездонный отклик на грамотные инициативы власти!

И - зелен виноград. Не могу я быть президентом России, не могу возродить эту прекрасную землю своим умом и своей волей. Россияне! Дайте хоть порыдать мне прилюдно об этом моём персональном горе!

Очень может быть, что карты, на которых сейчас есть Россия - просто устарели. Ибо нет её в общем-то! Продали всю. С развалом СССР не демократия к нам пришла, а полное стирание России на карте мира. Не нужна Россия демократии. Ни свободная, ни счастливая, ни покорённая, ни обездоленная - никакая. Эту страну можно только стереть с лица Земли - иначе она возродится. Вот и стёрли, пока мы зарабатывали себе на хлеб. Стёрли руками тех, кто зарабатывал себе на хлеб с маслом. С сыром, икрой и прочим шампанским. И хоть не поздно ещё всё вернуть - да кто ж это сделает, когда у власти марионетки. Им объяснили уже, что рыпаться им бесполезно. Этого нам не сказали.

Им не позволили даже пикнуть.

Мало кто может себе даже представить, какими темпами идёт разграбление нашей великой страны. Стахановскими темпами, граждане. Не покладая рук и не спя ночами растаскивают абсолютно всё. Вот почему уже нет России. Территория есть ещё вроде, но охраняется она из рук вон плохо. Народ вымирает вчистую. Пенсионеры кончают с собой - вы представьте. И - мрак. Мрак невежества стал очень модным. Я свидетель всей этой агонии - умирания самого непокорного на Земле народа. Увы, только свидетель.

Как я хочу править этой страной! Как хочу вытащить всё из болота и дать людям всё, что они заслужили! Эта боль столько многим знакома. Боль умирания нашей России. Наша самая страшная боль.

Уступил бы ты мне своё место, товарищ Путин. Доказал бы, что любишь Страну. Ах, как больно, как больно мне, больно. Что же мне изобрести? Как реализовать эту дикую цель, как прорваться?! Пережить полный крах не смогу. Не видать мне ни счастья, ни воли после смерти России моей.