Провалы арабов, успехи курдов

Среди арабских стран наибольшего успеха добился Тунис, но он не может считаться моделью для других государств региона. Это относительно небольшая страна, ее население практически однородно с религиозной и этнической точек зрения, ее границы не служат предметом международных споров, и она больше других испытывала влияние французской культуры. В Тунисе есть сильное исламское движение, но оно отличается умеренностью и продемонстрировало готовность идти на компромиссы и создавать коалиции.

Египет тем временем пережил потрясение, которое мало кто предвидел во время всеобщего воодушевления по поводу событий на площади Тахрир в Каире. После недолгого правления «Братьев-мусульман», пришедших к власти в результате демократических выборов, армия снова захватила власть путем переворота, получившего широкое одобрение в обществе, боявшегося тоталитарного контроля со стороны исламистов.

Ливия развалилась на исторические и географические составляющие. Несмотря на все попытки создать единую власть, в ней все еще есть три правительства, два парламента, не поддающееся счету количество военизированных формирований и один популярный генерал, называющий себя последним гарантом хоть какого-то восстановления единой Ливии. Но трудно поверить, что Ливия снова станет единым целым с политической точки зрения.

В Йемене, с его племенными и религиозными противоречиями и вмешательством Саудовской Аравии и Ирана, гражданская война привела к распаду государства. Невозможно сказать, каким будет правительство, способное восстановить страну.

В Сирии произошла самая большая трагедия арабского мира. Там каждый день рушится арабская национальная идея. Сирийское государство, созданное на основе договора Сайкса-Пико в границах, продиктованных интересами британского и французского империализма, развалилось на религиозные и этнические составляющие части на фоне жестоких преступлений, совершаемых как режимом Башара Асада, так и боевиками террористической организации «Исламское государство». Как известно из истории, гражданские войны — обычно самые жестокие из войн. В Сирии убиты 500 тысяч человек, еще четыре-пять миллионов бежали от ужасов войны в Иорданию, Ливан, Турцию и Европу, а еще несколько миллионов стали беженцами внутри страны.

В США, России и Испании огнем и кровью была создана новая единая государственная структура (после гражданских войн). Сегодня очевидно, что даже если режим Башара Асада уцелеет, вряд ли будет снова создана единая Сирия. Неудивительно, что в последнее время не слышен голос арабской интеллигенции, в свое время бывшей в авангарде идеологии арабского национализма — что можно сказать по поводу страшной жестокости, с которой арабы убивают арабов без всяких моральных сантиментов, разрушая государство, бывшее символом веры в арабское единство?

И, наконец, Ирак. Американское вторжение положило конец тирании Саддама Хусейна, но одновременно внесло свой вклад в развал иракского государства, тоже порожденного соглашениями Сайкса-Пико. Шиитское большинство, подвергавшееся преследованиям и угнетению при Саддаме Хусейне, одержало победу на выборах под американским контролем и расценило это как право угнетать суннитское меньшинство. Тем самым шииты способствовали появлению чудовища под названием ДАИШ, стремящегося вернуть суннитам гегемонию и положить конец раздельному существованию Сирии и Ирака.

Желающий объяснить колоссальный провал Арабской весны должен учитывать два явления: слабость гражданского общества и силу религиозной, этнической и региональной идентичности, которая в день Х стирает общегосударственную идентичность и лояльность. По этой же причине палестинское национальное движение не сумело преодолеть конфликт между ХАМАС и ФАТХ и сформировать единое легитимное палестинское образование.

На фоне этих провалов особенно заметен успех курдского национального движения, сумевшего проложить себе дорогу в условиях сложной реальности.

На это пока не обращают должного внимания.

Иракская конституция, принятая после американского вторжения, предоставила курдам автономию. Но затем последовал провал иракского правительства. А курды тем временем провели кропотливую и ответственную работу и фактически превратили Региональное правительство Курдистана в государственное.

Главным успехом иракского курдского движения стало преодоление традиционного недоверия между двумя группами — сторонниками клана Барзани и сторонниками клана Талабани. На протяжении долгих лет вражда между ними подрывала шансы на создание курдского государства, и Саддам Хусейн умело пользовался этим. Но насилие, бурлящее вокруг Иракского Курдистана, подтолкнуло их к формированию государственной системы, основанной на выборах, коалициях и распределении власти между соперничающими движениями. Может, не всегда по демократическим принципам западных стран, но зато по согласию и готовности к компромиссам в рамках коалиций (арабской политике это явление, в основном, чуждо).
В курдском региональном парламенте представлено более десяти партий. Фракция Барзани представлена 32 депутатами, фракция Талабани — 18, оппозиционная партия «Перемены» — 24. Помимо этого, представлены мелкие партии, включая коммунистическую, и меньшинства — туркмены, ассирийцы и армяне, для которых забронированы места. Должность главы правительства занимает Нечирван Барзани, вице-премьера — Кубад Талабани. пусть система не идеальна (в ней немало коррупции), но это все-таки парламентская структура, пытающаяся сочетать управление с особенностями традиционного кланового уклада общества.

Более того, это коалиционное правительство эффективно правит Иракским Курдистаном и обладает признаками государственного суверенитета. У нее есть свои вооруженные силы — «Пешмерга». После серии неудач эти вооруженные силы смогли показать себя более боеспособными в противостоянии с ДАИШ, чем иракская армия, в которую американцы вложили миллиарды долларов, но это не помешало ей развалиться при столкновении с ДАИШ. Багдадское правительство не имеет никакого влияния в Иракском Курдистане. У местного правительства свой бюджет, оно контролирует нефтяные месторождения и экспортирует нефть. Правительство создало систему просвещения на курдском языке вместо арабского, и там уже выросло поколение, не знающее арабского языка. В основанных университетах преподают западные преподаватели, а также курды, вернувшиеся из-за границы.

Иракский Курдистан содержит дипломатические представительства в 13 мировых столицах. В Эрбиле находится 25 представительств иностранных государств, и, хотя они называются «консульствами», выполняют роль настоящих посольств. Формально Иракский Курдистан — не государство, и правительство действует с оглядкой на иракскую конституцию, представляющую собой пустую бумажку, но при этом начальник департамента иностранных связей Фаллах Мустафа выступает в роли настоящего министра иностранных дел и часто совершает заграничные визиты в этом качестве.

Иракский Курдистан не представлен в ООН и не собирается подавать прошения. Местные лидеры понимают, что главное — это создание автономной государственной системы, а не погоня за внешней символикой суверенитета. В рамках этого прагматичного подхода они сумели установить хорошие отношения с Анкарой и получить множество турецких инвестиций. Открытая граница с Турцией служит основной артерией Курдистана, наряду с новым международным аэропортом Эрбиля, обслуживающим рейсы в Европу.

С развалом сирийского государства похожий процесс формирования курдской автономии начался в северных районах Сирии. Речь идет о трех округах, которые по-курдски называются Рожава (Запад). Местные лидеры осуществляют автономное самоуправление и стараются отодвинуть сирийскую гражданскую войну от своей территории. 17 марта этот регион со столицей в Камышли объявил себя автономной частью будущей федеративной Сирии. Пока же местные власти содержат вооруженные силы, защищающие территорию (иногда при поддержке американской авиации) и готовят конституцию, гарантирующую права меньшинствам, ассирийцам и туркменам. В Москве открыто первое иностранное представительство сирийских курдов.

Поскольку неясно, какой будет в итоге судьба Сирии, трудно предположить, сможет ли в будущем Рожава присоединиться к Иракскому Курдистану. Турция, разумеется, не хотела бы такого развития событий. Но происходящее в курдских областях показывает, что, даже если потрясения в арабском мире не приведут арабов к демократии и разрушат арабские страны, все-таки есть надежда исправить большую несправедливость, допущенную в отношении курдского народа. Пусть не Новый Ближний Восток, но все же немного отличающийся от привычного нам.