КОШАЧЬИ (Дачный рассказ)

На модерации Отложенный
Кошачьи (Felidae),
 семейство млекопитающих отряда хищных…
БСЭ
 
Тихо-тихо шуршат в траве лапки мышки-полёвки, споро, но оказывается, недостаточно быстро, и даже с излишним шумом, вполне достаточным для привлечения чёрного котищи – разудалого хищничка, в несколько точных прыжков настигающего свою добычу, не оставляя той ни единого шанса на спасение. Кот ухожен, породист, хотя достаточно поджар той особенной, точно в меру, сухопарой худобой, что отличает следящих за своим телом спортсменов и просто физкультурников, от лакомого кусочка не отказывающихся, однако  не толстеющих и не худеющих, не в силу избытка или отсутствия питания, а по причине полного сжигания полученных калорий активным образом жизни. И эта, случайным образом подсмотренная охота, состоявшаяся на околице дачного посёлка, лишний раз подтвердила желание здоровых котяр, проводить досуг в поисках отнюдь не «Кити-кэт», но похождениях более актуальных.
 
«Черныш» - мысленно называю я удачливого ловца, явно, судя по стати, завезённого кем-то из отдыхающих с хлебов городских, на свободное деревенское раздолье. Есть, ещё как есть, место и время коту разгуляться, по делам своим пошляться, да лишь изредка, в итоге, пред хозяйские очи – заявиться. Там, в «базовом центре», сможет он подкормиться чем-нибудь, в местной фауне не встречающимся, подластиться, передохнуть, а затем беззаботно отправиться к новым приключениям, служащим поддержанию его великолепной бойцовской формы.
 
А «Черняга», «Черныш», интуитивно почувствовав шкурой мой взгляд, замирает на миг с добычей в зубах, и прерывая отвлечённое эссе – размышление о жизни кошачьей, благополучно исчезает в густой растительности, предпочитая ни с кем трапезой не делиться.
 
* * *
 
На следующее утро, заварив кружечку ароматнейшего кофе и выйдя на веранду, замечаю «старого знакомого», внимательно вынюхивающего перевёрнутую мисочку с остатками молока. 
 
…Следует пояснить, что по возможности, почти ежевечерне, молоко предназначается ёжику, живущему под домом, а результативность визита, как раз и определяется по опрокинутой посуде, ибо физические возможности колючего соседа не позволяют тому, подобно животным с достаточно длинной шеей, досконально исследовать вкусное содержимое, налитое в творение рук человеческих, не набедокурив при этом слегка...
 
- Мя! – говорит бродяга, намекая на завтрак: не откажусь, мол.
- А ты со мной, мышкой то, не поделился? – шучу я, вспоминая вчерашнюю сценку, но тем не менее, отправляюсь на кухню за молоком.
- Мя, мя! – подтверждает котик, терпеливо ожидая угощения. Не «гони», дескать, дяденька, - тебе моя еда, честной охотой добытая, ни к чему.
 
Меня он совершенно не опасается, а при виде пакета, выражает  искренний восторг, однозначно подтверждая высокую свою цивилизованность и далеко не шапочное знакомство с заводскими продуктами.
 
Молоко он лакает бережно, культурно, разрешая вдобавок почёсывать себя за ухом, умильно прикрывая глаза от удовольствия. Закончив подпитку и встряхнув лапки, не бросается стремглав прочь, как при первой нашей встрече, а уходит, прощаясь вежливо:
 
- Мя! - Спасибо за завтрак! 
 
Удаляется чёрного бархата кот неторопливо, с достоинством, несколько раз оглядываясь:
 
– Мя, Мя! – Не обессудь, де, любезный, пойду дальше; появилось у меня множество интересных и неотложных дел – Мя!
 
* * *
 
Теперь представляется уже естественным, нерегулярный, но довольно частый, совместный с «Чернышём», завтрак. По причине свободного, на ту пору от работы, времени, утренний подъём осуществляю не по будильнику, не по графику, но по настроению, выспавшись основательно - то к первым лучикам зари, а то и к девятичасовым новостям. 
 
Кота сие обстоятельство не волнует и не смущает. Понятия не имею - близко ли, далеко ли он «ошивается», появляясь вдруг весёлым «чёртиком из табакерки», а стоит лишь чайной ложечке, размешивающей сахар, коснуться стенок чашки, как пострел, тут как тут и процедура повторяется:
 
- Приветик! Мя!
– изрекает котик, - я тут, не подумай горделиво, что тебя ожидал, а совершенно случайно мимо пробегал… как насчёт молочка?
- Ну, здравствуй, – киваю в ответ, - найдётся, для «нечаянно» забредшего, порция и молока, и ласки.
- Мя, мя! – Так и быть, уговорил, - соглашается странник, - я и от сосиски не откажусь! Мя!
 
Каков стервец! 
 
Ему и за ушком почёсывание, и молоко, и мышек полевых, и сосисок, и… конечно же, ничто здоровому коту не чуждое… Короче говоря, в очередное, распрекрасное утро, заявился дружок не один! Подругу привёл!
 
Серенькая, с белыми и рыжими пятнами на шкурке, симпатяга, хотя, возможно, родом и из близлежащей деревни, соблазнённая заезжим красавцем, но явно не из диких, посматривая внимательно на меня, вторит своему ухажёру:
 
- Ми! – мы тут, с «Чернягой», гуляли недалече, решили вот, осчастливить тебя своим присутствием, застолье разделить, - Ми!
- Мя, мя! – вторит мужчина солидно, - «Не корысти ради, а токмо волею пославшей,» - Мя! – «жены».
- Да ладно Вам, - сразу же соглашаюсь я с вольными бродягами по садам и огородам, - прошу отведать, как говорится, что бог послал.
- Мя! Ми! – ликует парочка хвостатых друзей, - но не задавайся шибко, помни, это мы тебе радость доставляем, позволяя покормить, да приласкать, - Ми, Мя!
 
Вот она, в «полный рост», ответственность, «за тех, кого приручили». 
 
И ведь воистину, не с голодухи забредают «на огонёк» кошачьи, а ко взаимному, как ни странно, удовлетворению, так как превращают те, грациозностью своей, обыденное, в общем-то, действие, в некий священный ритуал. Наверное, собственно за такое, благородное, не подхалимское, однако бесспорно благодарное за проявленную заботу, поведение, и полюбили кошек ещё во времена фараонов египетских.
 
И по сей день любят! 
 
Холят, лелеют, обожают (некоторые – до фанатизма), но и простое дружелюбие, оказанное кошачьему племени, может привносить почти мистические черты в это общение, обогащающее, заряжающее уже и самого человека, каким-то неуловимым оптимизмом, да хотя бы дарующее невольную улыбку при виде этих милых созданий, не мимолётно пробегающих, а целенаправленно пришедших к Вам - именно к Вам!
 
«Вы ещё не стираете Хренайдом? Тогда мы идём к…». А ведь кое-кто, не очень воздержанный, может послать непрошенных гостей и «на…».
 
Любовь – морковью, однако, должны же соблюдаться какие-то пределы… Не прошло и двух дней, как «сладкая парочка» разрослась до тройни!
 
- Ребят, а вы того, не обнаглели? – обалдеваю я, наблюдая присоединившегося к компании привычных посетителей, серого кота. – Ну давайте теперь, со всех окрестных деревень, сотоварищей приводить! А ты, «Черныш», неужто не ревнуешь? «Шведская семейка», блин. Но ворчи, не ворчи, назвался груздем – полезай в кузовок.
 
- Мя, ми, мяу, - «А, ми, ми, май», ещё не «Ливерпульская четвёрка», но доморощенное трио, ластится, мордочки вопросительно корча. 
 
- «Эх, ма, тру-ля-ля!» Что с Вами, усатыми, сделаешь? Накормлю, конечно…
Однако, глядите, таким сборищем ко мне – в последний раз.
 
«Раз» этот, оказался, вполне естественно, не последним…
 
Но отпускное время пролетело быстро, проживание «на природе» стало редкостным - от случая к случаю, и уже в городских стенах, попивая утренний кофе, не раз прислушивался я к разнообразным шумам, ожидая невольно, мягкого топотка кошачьих лапок….
 
- Ми, мя, мяу?
 
Июль-Август 2010.