Классовые враги

Помпезные празднования дней памяти ушедших поэтов часто говорят о ненависти части россиян к этим поэтам.

Отгремели печальные «юбилеи». Российское телевидение, попсовая тусовка и гламурная общественность шумно «отметили» тридцатилетие со дня смерти Владимира Высоцкого и двадцатилетие гибели Виктора Цоя.

Порой, создавалось впечатление, что празднуются дни рождения ныне живущих культовых персонажей, настолько яркими и помпезными были отдельные мероприятия. Что, в свою очередь, вызывало чувство горечи и досады.

Казалось бы, надо радоваться тому, что творчество любимых авторов наконец-то обрело всенародное и даже официальное признание. Тому, что их по-прежнему помнят и любят.

Однако здесь следует сделать две существенные оговорки.

Действительно, помнят. Но помнят как-то по-казенному, запротоколировано. Как будто сверху поступил некий высочайший приказ – «помнить». После чего многочисленные начальники и начальнички поспешили отчитаться в проведении «мероприятия», посвященного памяти очередного безобидного уже для власти художника.

Зато, скажем, по отношению к Булату Окуджаве такого «распоряжения», видимо, не было. Его поклонники без шума и помпы собираются каждый год девятого мая в Переделкино. Этот душевный и почти семейный концерт неизменно транслирует канал «Культуры». Но от этой камерной скромности вечер памяти поэта не становится менее значимым. Скорее даже, наоборот.

С другой же стороны, многие передачи, программы и вечера, посвященные памяти  ушедших кумиров, оставляют двойственное впечатление. Что-то в них явно не так! Как будто авторы этих программ, внешне восхищаясь ушедшими художниками, на самом деле держат внушительный кукиш в кармане.

Возьмем хотя бы лежащий на поверхности факт. Как можно было бы продемонстрировать уважение к ушедшему поэту? Наверное, нужно, прежде всего, обратиться к его стихам. Рассказать о них, обратить внимание на присущие только этим авторам художественные достоинства, поговорить о красоте стихотворного слога. Тем более, что и у Владимира Высоцкого, и у Виктора Цоя стихи действительно замечательные. Замечательные по-разному, но все равно замечательные.

Однако в «юбилейных афишах мы почти не найдем программ культурологической направленности. Авторам таких передач поэты совершенно неинтересны своим творчеством. Куда как интереснее вытащить на свет Божий очередную неведомую доселе пикантную подробность из личной жизни «героев былых времен».

Кажется, наши деятели от шоу-бизнеса сегодня соревнуются друг с другом в скорости перетряхивания грязного белья. В результате зрители, особенно молодые, постепенно забывают о том, что речь идет, скажем, о гениальном авторе и талантливом драматурге Владимире Высоцком. Зато о его увлечении алкоголем и наркотиками теперь узнают почти все. Еще бы – ведь об этом подробно рассказали многочисленные передачи и фильмы, показанные на федеральных телевизионных каналах.

То же самое относится и к Виктору Цою. В специальном расследовании «Здравствуй, последний герой!», показанном накануне дня памяти поэта по каналу РЕН, вообще ставится под сомнение самобытность и одаренность певца. Авторы фильма прямо говорят, что свою знаменитую пластику Цой «позаимствовал» у Брюса Ли, походку – у Элвиса Пресли, преобладающий в одежде черный цвет – у Михаила Боярского. Что же у него осталось свого? Да, видимо, ничего!

Более того – Цой, оказывается, был плохим товарищем и скверным работником. Извлеченный из небытия напарник Цоя по известной кочегарке охотно разглагольствует в кадре о том, что работал певец в котельной плохо и всю работу за него приходилось выполнять товарищам.

Константин Кинчев, один из немногих рок-исполнителей близко знавших Цоя, в том же фильме откровенничает по поводу «звездной болезни», якобы поразившей певца. Даже такой серьезный и вдумчивый критик, как Артемий Троицкий, не удержался и вставил свою реплику. По поводу той же «звездной болезни», Троицкий сказал, что навалившаяся слава была приятной и лестной для Цоя, «как для любого парня, родившегося в питерском хрущебнике, кажется, Купчино».

Мимоходом отмечу, район, где проживал Виктор Цой называется Ульянка. Купчино находится совсем в другой части Санкт-Петербурга, тогда Ленинграда.

Впрочем, дело тут, конечно, не в фактической ошибке. Дело в том, что приведенные факты менее всего свидетельствуют об уважении к памяти ушедших творцов. Тут содержится что-то абсолютно иное.

Я бы рискнул назвать это «что-то» смесью восхищения, опаски и ненависти, с которой смотрит трусливый охотник на убитого не им мертвого льва.

Именно так!

При всей внешней уважительности, многие коллеги и даже, якобы, поклонники кумиров сегодня не скрывают снисходительно-презрительного отношения к своим идолам.

Рано или поздно тайное становится явным. В минувший понедельник, сразу после того, как питерцы отметили двадцатую годовщину гибели Виктора Цоя, нарыв прорвался. Некий тролль по  имени Татьяна Гурышкина в блоге

http://gidepark.ru/post/article/index/id/91962/?utm_source=newsletter&utm_medium=mail&utm_campaign=subscription  не стала скрывать накопившихся чувств. Отметив, между делом, что и сама в свое время скорбела по поводу гибели кумиров, она быстро приходит в себя и спешит довести до читателей снизошедшую на нее истину.

Оказывается, в результате чудесного прозрения, автор поняла, что наши выдающиеся поэты и барды двадцатого века, «действуя в одной упряжке с прочими «реформаторами», все эти «властители дум», на самом деле попустительствовали Злу». Потому, что, якобы, «призвав активную часть населения к действию, «революционные музы» помогли всплыть со дна человеческого отстойника отвратительной мерзостной грязи».

Поэтому и гибель поэтов кажется госпоже Гурышкиной вполне справедливым возмездием. Он считает, что «смерть самых одиозных (и самых, справедливости ради, талантливых) певцов Зла была закономерной», поскольку «Сатана, в первую очередь, уничтожает самых подлых предателей своего народа».

Готов высказать парадоксальную мысль. Мне кажется, что подобное заявление является не просто делом естественным, но и отражает потаенные чувства значительной части россиян. Даже удивительно, что этот тезис не был сформулирован раньше.

Судите сами. Многочисленные опросы показывают, что весьма солидная, если не сказать больше, часть нашего общества с одобрением и восхищением относится к таким атрибутам и составляющим советской эпохи, как, скажем, колхозы, коллективизация, репрессии, атомная бомба. В свою очередь, такие понятия, как права человека, демократия, разоружение вызывают у этих же людей резкое отторжение.

С таких позиций отношение этой части россиян к поэтам-бунтарям сразу становится понятным. Просто по определению не может народ, голосующий за колхозы и репрессии, любить Владимира Высоцкого, Виктора Цоя, Игоря Талькова, Вячеслава Бутусова, Юрия Шевчука, которые в своем творчестве отстаивают ценность каждой индивидуальной человеческой личности. Для «фанатов колхозов», ни в грош не ставящих человеческую жизнь, эти поэты всегда будут оставаться классовыми врагами.

Но – «притягательными» классовыми врагами. Открыто признаваться в ненависти к ним сейчас вроде бы неудобно, и не принято. Сейчас их принято любить и демонстрировать внешнее почитание. Тем более, что ни Высоцкий, ни Цой, ни Тальков ничего уже не скажут.

Я полагаю, что настоящую авторскую песню и хороший классический русский рок в действительности любят немногие. Их любят лучшие из нас, настоящие патриоты России. Остальные только изображают любовь и почитание, интуитивно чувствуя нравственную правоту, содержащуюся в сроках высокой поэзии.

Бороться с троллями сложно. Они ведь постоянно маскируются «под нас», стараются «закосить» под фаната или патриота. Не удивлюсь, если узнаю, что на недавних празднествах в Питере многие из них щеголяли в майках с портретами Цоя и нетвердыми голосами выводили: «Перемен! Мы хотим перемен!».

На самом же деле, любые перемены им были неприятны и ненавистны. Как и тот, кто однажды впервые произнес эти слова.

Такая тактика давно известна. Называется она «удушение в объятиях».

Известен и метод противодействия этой тактике.

Надо просто уклоняться от лукавых объятий.

Возможно, мой совет будет не оригинальным, и уж, тем более, не универсальным. Но я все же рискну предложить – оставить любимых нами авторов в личном пространстве каждого. Вернуть их на кухни, на магнитофонные кассеты и флэшки плейеров, в узкие круг верных друзей, собравшихся в знакомом подвале или у лесного костра.

Пусть на сценах беснуются ряженые «официальные» поклонники и почитатели ушедших кумиров. В наш внутренний мир они уже не смогут дотянуться своими грязными руками.

Тогда у нас появиться шанс спасти для потомков настоящую русскую музыкальную культуру двадцатого века, а не ее жалкое гламурное подобие.

Этим мы, кстати, выполним пожелание, которое не раз высказывали сами поэты.

Они ведь неоднократно подчеркивали, что им не по душе «манежи и арены».