История одного преступления

Сразу признаюсь в одном страшном, почти смертном грехе. Автор этих строк не является горячим поклонником модного кинорежиссера Андрея Звягинцева. Я признаю несомненное мастерство героя Венеции и Канн, но его прохладная и в значительной степени нарочито-искусственная стилистика как-то не трогает душу. Изысканные построения сюжета в двух его предыдущих лентах кажутся вычурными, и, порой, навязчивыми.

Впрочем, я никому не навязываю своего мнения, прекрасно понимая, что у такого рода кинематографа могут и должны быть свои искренние приверженцы и даже фанаты.

Вот только восторги по поводу последнего фильма талантливого автора «Елена» мне показались несколько преувеличенными. Уважаемые и известные кинокритики поспешили объявить его почти совершенным творением и даже шедевром.

Это предопределило опасения, с которыми я так и мог расстаться накануне просмотра фильма.

Опасения оправдались лишь отчасти.

Андрей Звягинцев действительно снял свой, наверное, пока лучший фильм. Как мне кажется, ему удалось в определенной степени преодолеть синдром ложной многозначительности и псевдозагадочности. Хотя налет нарочитого «эстетства ради эстетства» легко можно разглядеть и в этой, безусловно, выдающейся работе.

Основной заслугой Андрея Звягинцева я считаю то, что он предельно четким и ясным кинематографическим языком поведал нам о проблеме, которая с известных времен стыдливо замалчивается в мировой культуре и кинематографе, в частности.

Он жестко поставил под сомнение считающийся многими в качестве аксиомы постулат об изначальной нравственности бедности.

Действительно, наверное, с середины девятнадцатого века в литературе, а затем в театре и кино, было как-то принято считать бедность изначально нравственной и добропорядочной. Видимо, из-за соображений политкорректности наши сердобольные «властители умов» пытались доказать читателям и зрителям, что бедный человек априори порядочен, добр и высокоморален.

Во времена бурного развития капитализма такому порядочному и доброму скромному служащему или рабочему противопоставлялся отвратительный образ алчного и безжалостного предпринимателя, готового на любые преступления ради наживы. О чем, между прочим, и писал основоположник коммунистического учения Карл Маркс.

Подобную картину мы зачастую наблюдаем и в искусстве новой России, когда все возможные пороки сосредоточены в образах малопривлекательных олигархов, а носителями добродетели, напротив, являются люди со скромным достатком.

Наверное, за последние полтора столетия это стало характерной особенностью русской культуры. Изобразить бедняка мерзавцем и негодяем до недавнего времени считалось чем-то безусловно неприличным.

Андрей Звягинцев в своем фильме «Елена», конечно, не разрушил до основания сложившиеся каноны, и даже не поколебал их сколько-нибудь значительно. Но он усомнился в их безусловности, что, по нынешним временам уже можно считать значительным художественным достижением.

Сюжет фильма строится вокруг взаимоотношений между состоятельным бизнесменом Владимиром (Андрей Смирнов) и его женой, в прошлом скромной медсестрой Еленой (Надежда Маркина). Последняя просит мужа оказать материальную помощь семье ее сына от первого брака, судя по всему хроническому бездельнику и пьянице.

Владимир по понятным причинам отказывает, правда, достаточно мягко и деликатно. Тогда Елена убивает «любимого» мужа и фактически крадет его сбережения, отложенные в личном сейфе. В финале этой печальной картины маргинальная семья родных Елены из ущербного подмосковного городка перебирается на сомнительных с точки зрения закона основаниях в элитный дом в центре столицы. Потенциальные уголовники и недоумки, еще вчера находившиеся на задворках общественного бытия, постепенно становятся хозяевами нашей жизни.

Показано все это убедительно. Профессионально, крепко, временами трогательно и страшно. Добротна и классическая работа замечательных актеров.

Повторюсь и вновь скажу, что на сегодняшний день это, несомненно, лучший фильм Андрея Звягинцева. Возможно, этот фильм, не в полной мере заслуживает все из прозвучавших преувеличенно-восторженных эпитетов, но все-таки он - лучший.

Правда, справедливости ради необходимо сказать, что Звягинцев не самым первым затронул тему «торжества низости и пошлости» в новой России. Несколько лет назад на эту тему высказался наш бывший соотечественник Отар Иоселиани в грустной комедии «Охота на бабочек». Там некие наши сограждане (также, видимо, относящие себя к «новым бедным» и «угнетаемому классу») в результате сомнительных махинаций с наследством переезжают из депрессивного Питера во Францию и вселяются в роскошный замок. В результате родовое поместье французских аристократов очень быстро превращается в некий гибрид петербургской коммуналки и криминального притона для отбросов парижского общества.

Конечно, Отару Иоселиани было чуть проще, чем Андрею Звягинцеву. Парижские аристократы до сих пор являются для нас какой-то абстракцией, покрытой романтическим флером. Естественно, зритель искренне сочувствовал этим элегантным господам, чье время закончилось и навсегда кануло в прошлое под напором злобных и энергичных питерских маргиналов. Гораздо труднее в наши дни сочувствовать невинно убиенному ради роскошной квартиры и бабок отечественному олигарху. Наверняка многие, еще до просмотра фильма, злорадно потирали руки, полагая, что «денежный мешок» наконец-то получил по заслугам.

В том-то и заключается главное достоинство фильма Звягинцева! Он не стал «оправдывать» своего героя, доказывая, что его миллионы заработаны трудами праведными. Впрочем, он не утверждал и противоположного. Неуверенный намек дочери Владимира на то, что ее отец больше всего на свете любил деньги, оказался неубедителен, бездоказателен и в результате повис в воздухе. Автору это категорически не важно. Для него важно соблюдение моральных заповедей, на которых, хотим мы того или нет, основана тысячелетняя история существования человечества.

Поэтому я категорически против придания описанной Звягинцевым «истории одного преступления» черт античной трагедии. На мой взгляд, здесь и речи быть не может о какой-либо материнской жертвенности Елены, преступившей закон и любовь к мужу во имя любви к сыну. Речь может идти только о наличии совести и нравственного стержня или их отсутствии.

Моральный облик человека, констатация того, является он мразью, или нет, определяет не уровень его достатка, не счет в банке и не заплаты на рубище. Это явления совсем другого порядка.

Скромная и небогатая труженица Елена оказалась мразью.

Вот и все.

Юрий Гладыш

http://http://www.e-epos.info/publ/1-1-0-465