О новой пандемии – профессор медицины Даниил Голубев

 В Великобритании и других странах мира появились тревожные сообщения о новой угрозе для здоровья людей: у некоторых бактерий появился новый ген, позволяющим им быть устойчивыми к известным антибиотикам. Ген этот может переходить к другим микроорганизмам, наделяя и их подобным свойством. Источник новой угрозы – Индия, и ген получил название Нью-Дели-металло-лактамаз-1 или NDM-1.

На минувшей неделе Всемирная организация здравоохранения объявила, что пандемия гриппа H1N1 (известного также как "свиной" грипп) завершилась. Пандемия породила серьезную полемику: звучали обвинения в чрезмерном внимании к вспышке заболевания, в том, что истерию умышленно подстегивали в интересах производителей лекарств и медицинских товаров. Об угрозе, которую представляет ген NDM-1, и о том, можно ли в борьбе с ним использовать уроки, извлеченные из пандемии вируса H1N1, говорит профессор медицины Даниил Голубев:

– Распространяется не новый микроб, и это не аналог, скажем, СПИДа. Речь идет о возникновении нового гена, который передается от микроба к микробу. Этот ген, кусок ДНК, несет в себе способность придавать микробу устойчивость ко всем видам антибиотиков. Это очень опасное и новое явление, этакая генетическая инфекция самих микробов, которая грозит возникновением фактически новых заболеваний.

Первый вариант – сравнительно безобидные микробы, например, синегнойная палочка в результате попадания в нее такого гена превращается в острую кишечную, легочную или кожную форму инфекции, которая плюс к тому превращается в неконтролируемую, потому что антибиотики на нее не действуют. Вторая ситуация – когда известные микробы, и без того опасные, и без того устойчивые к разным лекарственным воздействиям, превращаются просто в бедствие. Это прежде всего касается туберкулеза. Туберкулез в мое время в Советском Союзе считался ликвидированной инфекцией. Сейчас 4% туберкулеза в мире и более 60% в отдельных странах, в том числе в России, Индии, Китае и Юго-Восточной Азии устойчивы ко всем видам антибиотиков в результате такого рода трансформации.

– То есть, такая проблема уже существует и знакома медикам. Что можно делать, чтобы попытаться остановить такое развитие событий?

– Во-первых, я хочу процитировать Пабло Неруду: "В мире существуют миллиарды микробов. Врачи убили многие миллионы из них. Но оставшиеся тысячи стали в сто раз злее". Проблема устойчивости микроорганизмов к лекарствам – старая проблема. Поэтому нужны все новые и новые антибиотики для того, чтобы преодолеть эту резистенцию. Но сегодня ситуация с этим новым геном осложнилась, потому что он придает устойчивость одновременно с приданием вирулентности безобидным бактериям, которые наполняют наш организм и могут стать причиной острых заболеваний, которые нечем лечить.

Борьба очень непростая. Во-первых – мониторинг. Второе – нужны новые антибиотики или в принципе новые подходы, молекулярные подходы.

Но они не найдены, поэтому особого оптимизма у меня тут нет. Третье – соблюдение санитарно-эпидемиологического режима, хотя и тут есть большая сложность. Как показали британские специалисты, устойчивость к антибиотикам возникает у синегнойной палочки под влиянием дезинфицирующих веществ. Их бурно поливают, где только могут, всякими дезинфектантами, а они становятся устойчивыми не только к дезинфектантам, но и к антибиотикам.

Этот завоз этого гена возник в связи с медицинским туризмом. Европейцы ездят в Юго-Восточную Азию для косметологических и стоматологических операций, потому что там это все намного дешевле, и вот во время этих операций они и подхватили этот ген, привезли его в себе после того, как омолодились, получили дешевые новые челюсти и здесь начали его распространять.

– О прекращении пандемии гриппа H1N1официально было объявлено на этой неделе. Кто-то говорил о чрезмерном внимании к вспышке этого заболевания. Другие говорили, что в этой ситуации лучше принять чрезмерные меры безопасности, чем потом расплачиваться, если окажется, что вирус действительно опасен. Какова ваша точка зрения? Можно ли тут извлечь какие-то уроки из ситуации с появившимся геном для бактерий?

– Первая пандемия ХХ века – испанка – самая страшная пандемия с XVIII по ХХ, даже начало XXI. Погибло более 50 миллионов человек – и остался испуг. С тех пор каждый раз возникновение нового вируса вызывает панику. Так было в 1957 году с Сингапуром, так было в 1968 году с гонконговской пандемией и, наконец, в 2009 году появился вирус H1N1. Но дальше самое слабое место в учении о гриппе – это прогнозирование. И появились страшные цифры. А этот вирус оказался не столь вирулентным, как от него можно было ожидать по аналогии с 1918 годом: всего 18 тысяч смертей. И вот это вызывало ощущение, что с самого начала все это было чрезвычайно преувеличено и что тут есть злой умысел: завысили эту опасность, чтобы получить финансирование на фармацевтические предприятия. Тут нет дыма без огня. Но в одном вопросе я категорически настаиваю: это была пандемия, требовавшая очень активных мер. И не нам пенять, что она убила всего 18 тысяч, а не 18 миллионов. Это абсолютно мещанское восприятие. У Райкина была такая сцена, когда старый интеллигент ворчал на все настоящее и говорил: "Разве теперь морозы, вот в 1915 году был мороз в Москве, так птицы на лету умирали…"

Может ли опыт борьбы с пандемией быть использован для борьбы с этим? В организационном плане – безусловно. Прежде всего – наблюдение. Нельзя каждый случай туберкулеза, кишечной инфекции сразу объяснять тем, что это новый возбудитель с этим геном, должен быть мониторинг, качественная диагностика. Это было в известной степени использовано при диагностике "свиного" гриппа. Нужна бдительность, санитарно-эпидемиологические мероприятия. И я бы сказал: поосторожнее с "косметическими поездками".