про "Тихий Дон"

Исследователь романа Тихий дон А.Чернов, филолог, специалист по древне-русской литературе,знаток языка и диалектов, как и многие другие исследователи, доказывает, что роман написан не Шолоховым.

У него есть хорошая фраза в интервью: потерять Шолохова для коммунистов - это как потерять победу в войне.
Это одна из их последних опор. И они никогда не признают правды.

Цитата:

https://nestoriana.wordpress.com/2016/02/04/plagiat-sholohova/   (по этой ссылке еще много инфы и других ссылок)


Никто и никогда не видел его пишущим. Никто и никогда не встречал его ни в одной библиотеке, ни в одном архиве. И даже свои книжки он надписывал так: «Оставьте, я завтра надпишу и вам пришлю».
А его секретари в Вешенской, которые за него (под его именем) вели переписку, и в 60-е давали в КГБ подписку о неразглашении. Последнее, впрочем, понятно: хотя работали они в доме чекиста с более чем сорокалетним стажем, насмотреться могли всякого.

Публикация обнаруженных в 1999-м шолоховских «черновиков» стала надгробным камнем над телом шолоховского мифа: масса «ошибок непонимания» превысила все разумные нормы.

Казачий писатель Д. Петров-Бирюк вспоминал, что после публикации первых частей романа в Ростовский обком партии, в газету «Молот» и лично ему стали поступать письма от казаков, обвинявших Шолохова в плагиате. В некоторых из них утверждалось, что «Тихий Дон» написал Фёдор Крюков.

Переписывая в 1929 г. для РАППовской комиссии по плагиату, казалось бы, свою же собственную рукопись, Шолохов многократно доказал, что он не понимает текста.

Вот самая свежая, вчерашняя моя находка: «…вторая жена узконосая (!) Анна Ивановна оказалась бездетной» (2 часть ТД. «Черновая» рукопись. С. 2)

Но по «беловой» рукописи и изданию 1956 г. корректное и объясняющее бездетность: «узкокостная (!) Анна Ивановна» (Т. 1. С. 105).

Федор Крюков писал мельчайшим, бисерным почерком, и, копируя крюковский черновик, малограмотный копиист букву «к» принял за «н». Ну а «тн» просто не заметил.

Так и церковное «аки лев» превратилось под его пером в «как илев», «колёсистый месяц» (луна как колесо) в «колоси’стый». Шолоховский «пушистый козел», который топчется в навозе, – на самом деле тушистый (тучный). «У дома» – вместо «у Дона». «скипетр красок» – «спектр красок» и т. д.

А правка, которую переписчик позволил себе, достойна анекдота: «Лошади повернулись к ветру спиной». (Попробуйте вообразить!) Или: «Снег доходил лошадям до пояса».

Это уже не черновики, а канонический текст романа. Почему «до пояса»? А вот такая творческая интерпретация подлинника, где, скорее всего, было «до пуза».

…Вообразим ситуацию начала 1929 года. Обвиненному в плагиате Шолохову дано время, чтобы срочно изготовить дубликат рукописи. (Вряд ли на это у него было больше месяца.) Если он сам расшифровывал крюковский оригинал, и с этого делалась машинопись для журнального набора, то можно было бы представить в комиссию начальную копию.

Но таковой не оказывается. Следовательно, или она была столь чудовищной, что ее нельзя было никому показывать (что Шолохову мог объяснить только Серафимович), а потому после сверки, правки и перепечатки ее уничтожили еще в 1927–28 годах, или шолоховской копии вообще не было, а перепечатка и типографский набор производились по адаптированной к новым орфографическим нормам копии, выполненной кем-то другим, к примеру, – самим Серафимовичем, чей «Железный поток» в ряде мест обнаруживает знакомство его автора с неопубликованным (а по официальной версии еще и не написанным) «Тихим Доном».

Если так, то в начале 1929 года Шолохову выдается крюковский оригинал, чтобы плагиатор изготовил фальшак – частично скопировал крюковскую рукопись (сколько успеет, но из разных частей романа). Причем сделать это надо максимально близко к тексту, поскольку гарантия неразоблачения имитатора – точное копирование, впрочем, с адаптацией к послереформенной орфографии.

Подтверждение такой версии в частичном копировании Шолоховым даже графики протографа: нет-нет, да и возникают в «черновиках» аномальный для Шолохова, но типичные для Крюкова написания строчных «б» как «з», два типа написания строчного «т», крюковские знаки изъятия тексте (квадратные скобки) и другие элементы типично крюковского оформления черновика (в частности, там, где надо изменить порядок слов в предложении – надстрочные арабские цифры с точками после них), а также нет-нет до попадающиеся рудименты старой орфографии:»i», яти, прочтенные как «и», еры на конце слов, написания типа «у нея».

Зная где хранятся «черновики», Шолохов не показал их и после того, как вышла книга Ирины Медведевой-Томашевской. Видимо, ответственные товарищи объяснили ему 29-м, что сработал он, как двоечник на переменке: сдул, не понимая смысла того, что копирует. Так что спрячь подальше. А лучше сожги.

Не сжег. Пожалел собственного титанического труда. Это же и впрямь была мука-мученическая для того, кто никогда ничего не писал… Несколько месяцев перерисовывать шестьсот страниц чужих черновиков и беловиков (привлек жену и ее сестру, но большего осилить не сумели и втроем, томов то четыре!) – это ад для человека с неполными тремя классами образования..

* * *

…Зачем нужна копия, по которой текст невозможно опубликовать? Затем, что подлинник и вовсе нельзя было показывать. Он был с ятями, ерами, «i»… Это видно из десятков неправильных прочтений шолоховской «копии».

См. здесь:

http://chernov-trezin.narod.ru/TitulSholohov.htm

Представляю, как матерились Фадеев с Серафимовичем, когда выяснилось, что и копию показать нельзя. Хотя она и имитирует подлинник.

На фото - Федор Крюков, философ, писатель, общественный деятель и белый воин.