Мы русская армия

" Минобороны по итогам весеннего призыва осталось в смешанных чувствах. С одной стороны весенний призыв вроде как прошел по плану, с другой — призывников, конечно, могло бы быть и больше.

Минобороны хорошо — у него есть отличные административные рычаги управления, действующие по принципу "не хочешь — заставим". Позорно провалив эксперимент по переводу войск на контрактную основу, военные чешут репы на предмет того, у кого бы еще забрать отсрочки, на сколько поднять призывной возраст и срок службы, не заморачиваясь при этом на тему легитимизации этих мер. Ладно, это военные, им простительно.

Уважаемый господин Сердюков, я Вас прошу, в качестве первого шага к укомплектованию армии солдатами на триста лет вперед, пожалуйста, объявите лозунг "Народ и армия едины!" антигосударственным и крамольным. А следующим шагом, нет, нет, господин Сердюков, не отмените призыв, объявите саму концепцию призыва кощунственной.
Отделите армию от народа. Сделайте солдат отдельной кастой, полностью закрытой от "чужих"; попасть на службу в армию должно быть сложнее, чем выиграть обучение в Гарвардском Институте Бизнеса за счет какого–нибудь гугля.

Срок службы в армии год? Пять лет. Пусть новобранцев тренирует какой–нибудь сержант Хартман, который срал на то, кто они, русские, даги, удмурты, евреи или татары. Пока они новобранцы — они низшая форма жизни на земле.

Отслужившего солдата должно быть видно издалека по выражению лица матерого головореза, по хищной кривой ухмылке, по пальцам, барабанящим по воображаемому прикладу и вечно напряженному указательному пальцу. Мы русская армия, еб вашу мать, где пехотинец имеет в распоряжении все средства для того, чтобы превратить вражеские танки в консервы с паштетом (да он голыми руками разорвет по диагонали танк "Абрамс", если вдруг приспичит), где моряк — это морской волк, которого Френсис Дрейк назвал бы учителем, да где даже, черт возьми, солдат инженерных войск за три часа в одиночку окопает четырнадцатиэтажку и обошьет рельсами мусоровоз и сможет эффективно создать качественную оборонительную инфраструктуру, а связист за пятнадцать минут организует вам гигабитный суперзащищенный канал спутниковой связи в чаще Уссурийской Тайги.

Само собой, при этом вооружение солдата должно воплощать в себе самые передовые научно–технические мысли, а оригами из вражеской бронетехники это приятный бонус на самый крайний случай.
Учите солдат убивать. Закрытая каста людей имеет право доступа к сливкам современных технологий: дайте им совершенные машины для убийств.

В такой армии, где солдат — это не бесплатная низкоквалифицированная рабочая сила, а Бич Божий, готовый по первому приказу обрушиться на врага, охотник за вражескими головами квалификации Бобы Фетта, в такой армии не будет отбоя от желающих служить. Армия, несущая смерть, разрушение и лютейшую, бескомпромиссную, термоядерную ненависть врагу (без какого либо намека на священные войны во имя мира и освобождения — тупо расчленение за посягательство на себя) — это и есть та самая армия, а не парад пьяных долбоебов, раз в год (дата зависит от рода войск) распивающих командирскую водку и купающихся в фонтанах. Солдат умирает — в этом смысл его существования. Но Армия, породившая его, будет жить вечно. А это значит, что в единении с этой Армией солдат будет жить вечно.

Постскриптум: Уважаемый Анатолий Сердюков. Заклинаю Вас Мечом Ареса и Молотом Тора, сделайте что–нибудь с музыкой в армии, поскольку мне будет ну совершенно не прикольно умирать где–нибудь под Уссурийском, зная, что мое изрешеченное вражескими пулями тело по которому выпустили несколько очередей просто, чтобы удостовериться в том, что я, наконец, умер, будут хоронить под натужный вой Льва Лещенко. " (с) ElectroFelixx