Белая и Красная армии во время Гражданской войны

Командующий Донской армией генерал С. В. Денисов писал: "На знамёнах Белой Идеи было начертано: к Учредительному Собранию, т.е. то же самое, что значи­лось и на знамёнах Февральской революции… Вожди и военачальники не шли про­тив Февральской революции и никогда и никому из своих подчинённых не приказы­вали идти таковым путём". То есть вожди и военачальники Белой армии никогда не призывали защитить, восстановить в России монархию, власть помазанника Божьего - царя. Как написал Денисов: "…никогда не призывали к защите Ста­рого строя". А сегодня либералы подключили всю мощь СМИ и сделали из Белой армии защитницу царя, что совершенно не соответствует действительно­сти, является ложью.

"Иначе говоря, борьба Красной и Белой армий вовсе не была борьбой между "новой" и "старой" властями; это была борьба двух "новых" властей - Февраль­ской и Октябрьской… Главные руководители - Алексеев, Корнилов, Деникин и Колчак - были несомненными "героями Февраля", и их теснейшая связь (а не "за­висимость") с силами Запада была совершенно естественной, вовсе не "вынужден­ной", - пишет В. В. Кожинов.

И продолжает: «Запад издавна и даже извечно был категорически против самого существова­ния великой - мощной и ни от кого не зависящей - России и никак не мог допустить, чтобы в результате победы Белой армии такая Россия восстановилась. За­пад, в частности в 1918-1922 годах, делал всё возможное для расчленения России, всемерно поддерживая любые сепаратистские устремления».

Запад не только поддерживал, но и всячески организовывал сепаратистские устремления и не только в двадцатых годах, но и с 1985 года по настоящее вре­мя.

Без сомнения, что без "снабжения" с Запада был бы немыслим триумфаль­ный поначалу поход Деникина на Москву, который в октябре 1919 года достиг Орла.

Как и все лидеры Белого движения,  Антон Иванович Деникин находился в безусловном подчинении у Запада. Это особенно ясно из его покорного признания "верховенства" А. В. Колчака.

Александр Васильевич Колчак был прямым ставленником Запада и именно поэтому оказался Верховным правителем. В. В. Кожинов обращает внимание на то, что в отрезке жизни Кол­чака с июня 1917-го, когда он уехал за границу, и до его прибытия в Омск в ноябре 1918 года много невыясненного, но и документально подтверждаемые факты достаточно выразительны. Факты говорят о том, что 17 (30) июня Колчак имел секретный и важный по его словам разговор с послом США Рутом и адмиралом Гленноном, в результате чего он оказался в положении близком к наёмному воена­чальнику. В августе Колчак тайно прибыл в Лондон, где с морским Министром Великобритании обсуждал вопрос о "спасении" России. Затем он опять-таки тайно отправился в США, где совещался не только с военным и морскими министрами, (что было естественно для адмирала), но и с министром иностранных дел, а также - что наводит на размышления - с самим тогдашним президентом США Вудро Вильсоном. Необходимо отметить, что в адмиралы Колчака произвёл не российский император (царь), а Временное правительство, как представлявшее в России власть Запада.

В ноябре 1918 года Колчак был провозглашён в Омске Верховным правителем России. Своего прямого ставленника Колчака Запад снабжал намного щедрее, чем Деникина. В его армию было доставлено около миллиона винтовок, несколько тысяч пулемётов, сотни орудий и автомоби­лей, десятки самолётов, около полумиллиона комплектов обмундирования и много другого имущества. За снабжение Колчак после победы должен был передать Западу одну треть золотого запаса России.

Колчак постоянно находился под контролем Запада. При нём постоянно присутствовали британский генерал Нокс и французский генерал Жанен со своим главным советником - капитаном Зиновием Пешковым (млад­шим братом Я. М. Свердлова), принадлежавшим, между прочим, к французскому масонству. Имелись, конечно, и другие тайные наблюдатели. Указанные представители Запада со всем вниманием опекали адмирала и его армию.  

Армия Колчака совершала такие зверства по отношению к народу, что о них страшно даже писать. Совершала зверства и армия Деникина. Подробно об этом пишет С.С. Миронов в своей книге: "Гражданская война в России".

Невозможно не обратить внимания на большое количество офицеров царской армии, служивших в Красной армии. В. В. Шульгин писал ещё в 1929 году: "Одних офицеров Генерального штаба чуть ли не половина оста­лась у большевиков. А сколько там было рядового офицерства, никто не знает, но много". Об этом же писали М. В. Назаров, А. Г. Кавтарадзе, А. К. Байтов (его родной брат генерал - лейтенант К.К. Байтов служил в Красной армии). Наиболее тщательно выверенные сведения приводит военный историк А. Г. Кавтарадзе, как об офицерах генерального штаба, так и об общем количестве офицеров царской армии, служивших в Красной армии. По подсчётам А.Г. Кавтарадзе в Красной Армии служило 70 000 - 75 000 человек офицеров царской армии. Указанное количество офицеров составляло 30% офицерского корпуса армии Российской империи. Вместе с тем он указывает, что ещё 30% царских офицеров оказались вообще вне какой-либо армейской службы. А это означает, что в Красной армии служили не 30, а около 43 процентов наличного к 1918 году офицерского состава, продолжающего находиться на воинской службе, в Белой же - 57 процентов (примерно 100 000 человек).

Об офицерах Генерального штаба А. Г. Кавтарадзе пишет, что из "самой ценной и подготовленной части офицерского корпуса русской армии - корпуса офицеров Генерального шта­ба" в Красной армии оказались 639 (в том числе 252 генерала) человек, что составляло 46 процентов - то есть в самом деле около половины - продолжавших служить после Октября 1917 года офицеров Генштаба; в Белой армии их было при­мерно 750 человек.

То есть факты указывают на то, что почти половина лучшей части, элиты российского офи­церского корпуса служила в Красной армии!"

Из Белой в Красную армию перешло гораздо больше офицеров, чем нао­борот. Точно подсчитано, что 14 390 офицеров перешли из Белой армии в Крас­ную (то есть каждый седьмой). Почему? Потому что действительно любящих Россию, исполненных государственно-патриотическим сознанием офицеров и генералов не привлекала Белая армия, которая воевала против России, разрушала Россию. А Красная армия собирала рос­сийские земли воедино. Возрождала Россию. Думаю, что большинство офицеров и красных считали злом, но злом несравненно меньшим, чем белых друзей Велико­британии, США и Франции. Истинно русские офицеры были озабочены вопросом о самом бытии России, а не вопросом, скажем, о том, будет ли в России парла­мент. Поэтому из 100 командиров армий у красных в 1918-1922 годах 82 были бывшими царскими генералами и офицерами.

Белая армия не ставила перед собой такую цель, как восстанов­ление монархии в России и фактически воевала с собственным народом за инте­ресы Западных стран.

Февральская революция 1917 года превра­щала Россию в территорию вымирающих народов. И только большевики воевали за Россию. Факты свидетельствуют о том, что большевики собрали воедино русские земли и возродили Российское государство. Поэтому те, кому была дорога Россия, оказались вместе с большевиками.

В Красной армии служили даже такие герой­ские офицеры, как генерал А. А. Брусилов, и в 1921 году перешедший из Белой ар­мии генерал Я. А. Слащов-Крымский. Свой уход из Белой армии он объяснял П. Н. Врангелю протестом против руководителей типа князя В. А. Оболенского, влиятельнейшего масона, члена его немногочисленного "Верховного совета". За чьи интересы сражалась Белая армия видно из названия статьи Я. А. Слащова: "Лозунги русского патриотизма на службе Франции". Этот умнейший человек, герой много передумал и имел основания одним наименованием статьи заявить о служении Белой армии интересам других стран, а не интересам России.  Колчаковский генерал А. П. Будберг писал 1 сентября 1919 года: "...теперь для нас, белых, немыслима парти­занская война, ибо население не за нас, а против нас".

 С. Г. Кара-Мурза тоже пишет о том, что Ленину не пришлось бороться с монархистами, их как реальной силы просто не было. Борьба при Ленине шла не между большевиками и "старой Россией", а между разными отрядами революционеров. Гражданская война была "войной Февраля с Октябрём". В частности он написал следующее: «Тут, надо признать, сильно исказила суть и официальная советская пропаганда, которая для простоты сделала из слова "рево­люция" священный символ и представляла всех противников Ленина "контрреволю­ционерами". А братья Покрасс нам даже песню написали, как "Белая армия, чёр­ный барон снова готовят нам царский трон".

Большевики, как вскоре показала сама жизнь, выступили как реставраторы, возродители убитой Февралём Российской империи - хотя и под другой оболочкой. Это в разные сроки было признано противниками большевиков, включая В. Шуль­гина и даже Деникина".

Каждый думающий человек на Руси должен понять, что Февральская революция сов­местно с Западом вели Россию к гибели, а большевики, Октябрьская революция сохранили Россию.

В. Кожинов указывает, что в 1918-1922 годах так или иначе погибли 939 755 красноармейцев и командиров. Что касается потерь Белой армии, то она не воевала с интервентами США, Англии, Канады, Франции, Японии, и её потери должны быть меньше. Но с определённой степенью погрешности можно принять, что обе армии потеряли около 2 миллионов человек.

Потери мирного населения во время Февральской, Октябрьской революций и Гражданской войны, по-моему, подсчитать невозможно по причине отсутствия учёта выехавших в это время за границу граждан России. А, как известно, эмигрировали за границу миллионы мирных граждан и сотни тысяч военнослужащих Белой армии. О причинах гибели и количестве погибших людей С. Ка­ра-Мурза пишет: "В ходе революции (и особенно гражданской войны) в России погибло очень много людей. Точно не известно, но с вескими до­водами говорят о 12 миллионах человек. Отчего погибла эта масса людей? Не от прямых действий организованных политических сил, например, боёв и репрессий. За 1918-1922 годы от всех причин погибло 939 755 красноармейцев и команди­ров. Значительная, если не большая часть их - от тифа. Точных данных о поте­рях белых нет, но они меньше. Значит, подавляющее большинство граждан, став­ших жертвами революции (более 9/10), погибло не от "красной" или "белой" пули, а от хаоса, от слома жизнеустройства. Прежде всего, слома государства и хозяй­ства.

Точно установить смертность и рождаемость до переписи 1926 года трудно, ре­зультаты разных групп демографов различаются. Если взять средние оценки, то картина такая: в 1920 году на 1 тысячу человек умирало 45,2 и рождалось 36,7; в 1923 умирало 29,1 и рождалось 49,7. То есть в последние годы гражданской войны Россия (даже без катастрофы неурожая 1921 года) теряла 1,2 миллиона жиз­ней в год, а уже в 1923 году население приросло почти на 3 миллиона человек.

Главными причинами гибели людей в русской революции было лишение их сред­ств к жизни и, как результат, голод, болезни, эпидемии, преступное насилие. Развал государства как силы, охраняющей право и порядок, выпустил на волю де­мона "молекулярной войны" - взаимоистребления банд, групп, соседских дворов без всякой связи с каким-то политическим проектом (но, иногда прикрываясь им, как это бывало, например, у "зелёных").

Какую жатву собирает смерть на поле хозяйственного хаоса, мы видим сегод­ня: государство и хозяйство всего лишь полуразвалены, но Россия (т.е. полови­на империи) за год несёт чистые потери в 1 миллион жизней, а с учётом неродив­шихся теряет 2 миллиона. И ведь войны и репрессий нет, да и потери от убийств составляют лишь около 30 тысяч в год. За годы реформы "по неестественным при­чинам" отлетело уже не меньше душ, чем в гражданскую. Значит, есть "невидимый палач". Это он писал, сравнивая ельцинскую Россию с Россией времён Гражданской войны.

Указанное количество потерь населения во время Гражданской войны, вероятно, является одним из минимальных, объявленных нашими историками и исследователями, но и оно, на мой взгляд, весьма завышено. Многие указывают потери в два и более раз выше. При таком количестве потерь города и деревни должны были бы быть устланы трупами умерших людей. Кто пишет о десятках миллионов погибших, даже не представляет себе всю нелепость подобных утверждений. Этот человек или умышленно сочиняет зловредные мифы, или совершенно не представляет себе цифры, которыми апеллирует. Сегодня какая-то мода даже среди нормальных людей разбрасываться миллионами погибших. Те люди, которые жили во время революции и гражданской войны ужасались видом поля боя после окончания сражения, но никто ничего подобного не видел, и не мог видеть в мирных городах и деревнях. Конечно, когда со времени событий прошёл почти век никто не поймает за руку и не остановит мифотворца, но здравый смысл, жизненная мудрость должны остановить сегодняшнего гражданина России от слепой веры всевозможным злопыхателям. С. Кара-Мурза тоже не доверяет указанному количеству потерь и пишет с недоверием «говорят».

Без сомнения потеря людей в гражданскую войну была меньше объявленной либералами, но в любом случае вина за пролитую народами страны кровь ложится на Запад: это Запад развязал Первую мировую войну, интервенцию против Советской Республики, Гражданскую войну и, таким образом, устроил в России разруху. А у нас сегодня всё клянут большевиков, которые царя не свергали и войн не развязывали. Необходимо обратить внимание и на тот факт, что люди в то время в основном гибли по вине Временного правительства, создавшего в стране разруху, а не больше­виков, которые всячески пытались нормализовать жизнь.  

Но и ненависть низов (в основном крестьянства) и верхушки белых была взаимной и принимала почти расовый характер. Она копилась в народе веками, и причиной этой ненависти был социальный строй, отношение правящих сословий к народу. С приходом к власти «новоиспечённых» капиталистов, презирающих свой народ, эта ненависть начинает копиться снова и, возможно, наступит час, когда «чаша терпения» переполнится и народ поднимется, сметая всех угнетателей на своём пути. О взаимной ненависти крестьянства и верхушки белых пишут многие, в том числе и А. Деникин в своих воспоминаниях "Очер­ки русской смуты". Пишет в своих письмах и адмирал Колчак. «Этой ненависти к простонародью не было и в помине у красных, которых видели кре­стьяне, - у Чапаева и Щорса. Они были "той же расы". Это и решило исход граж­данской войны - притом, что хватало жестокостей и казней с обеих сторон. Но и в жестокостях белые отличились. Просвещённому правителю Колчаку даже его генералы слали проклятья по прямому проводу - такой режим он установил в Си­бири», - констатирует факты С. Г. Кара-Мурза.

Давно уже пришёл к убеждению, что подавляющее большинство данных о наших потерях во время революции, в Гражданскую войну и во время Великой Отечест­венной войны завышены. Правдивые данные встре­чаются крайне редко.

При описании революции и Гражданской войны наши потери завышаются с целью показать варварство и жестокость русских, при описании В. О. войны 1941-1945 годов - с целью показать тупость русских, якобы выигравших войну только за счёт огромного количества человеческих жертв. В либеральных СМИ эти цифры по­стоянно растут. Против них никто особенно не возражает, потому что молодым всё равно, а старые просто жалеют погибших.

Недавно обнаружил в разделе "Введение" книги С. С. Миронова "Гражданская война в России" аналогичные выводы. Войны между гражданами одной страны имели место во многих странах, в том числе во Франции, Англии и  США.

"Гражданские войны известны ещё со времён Древней Греции и Древнего Ри­ма… Возьмём Францию XVI века. Её потрясла тогда целая серия гражданских войн, известных под названием гугенотских. Одно из событий этого периода ста­ло нарицательным - Варфоломеевская ночь. За эти считанные, чудовищные по же­стокости и вероломству ночные часы было зверски убито много парижан и гостей французской столицы - в большинстве людей мирных и безоружных. Французский король Карл IX лично участвовал в этой жуткой резне.

Но почему-то русофобская часть общественного мнения Запада (к сожалению, весьма значительная) ассоциирует жестокости XVI столетия не с Карлом IX, а с его современником, первым русским царём Иваном Грозным и с его опричным тер­рором... При опричине, продолжавшейся 20 лет, были убиты более трёх тысяч че­ловек. Цифра внушительная. Но ведь за время резни, начавшейся с Варфоломеев­ской ночи, за двое-трое суток были убиты вдвое больше людей, чем за всю опри­чину в России, продолжавшуюся два десятилетия!

Но очень влиятельная часть общественного мнения Запада продолжает счи­тать Ивана Грозного ярчайшим примером кровавого властителя, а людоеда Карла IX тихо уводит в тень. Почему? Ответ прост. Всё дело в русофобии значительной части западного общественного мнения.

Трудней понять наших соотечественников из числа "прорабов перестройки", которые в годы "горбачёвщины" заполнили телеэкран и радиоэфир, страницы прес­сы дикой и оголтелой русофобией. Они в 10 или 20 или даже в 100 раз преувели­чивали число потерь, понесённых нашим народом за весь советский период. И в том числе за 1918-1920 годы - годы Гражданской войны в России.

При этом они ссылались на неполноценность русских, их ущербность. Называли русских совками или, по выражению Е. Евтушенко, коалами. Обвиняли их в привер­женности традиции, идущей со времён Ивана Грозного, с XVI века.

Перейдём к следующему, XVII столетию. В середине его долгая и кровавая гражданская война охватила всю "добрую старую Англию". Море пролитой крови, океан страданий и сломанных людских судеб. Но уже давно на берегах Темзы ред­ко вспоминают об этом. Зато в добропорядочном и респектабельном Лондоне часто и упорно талдычат об ужасах в России за период 1918-1920 годов. В частно­сти, о судьбе Николая II и его семьи. Только позволительно спросить у чопор­ных джентльменов, где началась традиция казней монархов? На Урале, в XX столе­тии? Нет, в Лондоне, в 1649 году.

Когда Москвы достигла весть о казни в Лондоне английского короля Карла I, царь Алексей Михайлович направил во Францию укрывшейся там осиротевшей семье казнённого целый караван "мягкого золота" - лучших сибирских мехов.

А как же поступил в 1918 году английский король Георг VI по отношению сво­его двоюродного брата Николая II и его семьи? Он не использовал имеющихся тогда возможностей для спасения Романовых. Но об этом в туманном Альбионе поч­ти не вспоминают.

Что же касается крупнейшей гражданской войны в следующем, XVIII столетии, бушевавшей во Франции, то о ней вспоминают часто, а порой очень часто. Но вспоминают теперь как-то странно.

Давно ушли из жизни французские историки XIX и XX веков, составлявшие заме­чательное направление французской исторической науки, специалисты по истории Великой французской революции, изучившие её, как движение масс. Их труды во второй половине XX века продолжили французские историки-коммунисты, особен­но А. Собуль… Теперь нередко глубинные причины Великой французской революции 1789 года, переросшей через три года в гражданскую войну, во Франции некото­рые стараются подменить частностями, даже деталями… Это похищение ожерелья французской королевы Марии Антуанетты.

В 1918-1920 годах у нас были нередки и кощунство, и надругательства над религиозными святынями. Столь же нередки были расстрелы священников и монахов (далеко не все смертные приговоры им были необоснованны). Но если встать на позицию объективности и непредвзятости, то следует признать, что многие свя­щенники, монахи и даже монахини принимали активное участие в Гражданской вой­не на стороне белых и нарушали заповедь "не убий". Очень даже нарушали…

А разве во время гражданской войны во Франции конца XVIII века дела в этом отношении обстояли лучше? Не только не лучше, а совсем наоборот. После рестав­рации королевской власти в 1815 году Ватикан создал и послал во Францию спе­циальную комиссию, которая и составила пространный список гильотинированных представителей духовенства.

И если для большевиков в 1918-1920 годах борьба с религией и духовенством была, так сказать, задачей, решаемой попутно с другими, главными задачами, то для радикальных республиканцев Франции - якобинцев и особенно для их крайне­го, левого крыла в 1793-1794 годах решение этой задачи стало одним из маги­стральных направлений их политики. Это направление называлось дехристинизаторством. О том, что творили эти "дехристинизаторы" над религиозными святынями, не хочется не только писать, но даже вспоминать. А выходит, по мнению русофо­бов, Франция - хорошая страна, а Россия - плохая, "эта страна".

Что касается крупнейшей Гражданской войны XIX века между Севером и Югом США, то она происходила в качественно новых условиях - условиях совершенно новой военной техники. Винтовки и скорострельные орудия на суше, броненосцы на море делали её особенно кровопролитной и опустошительной. Тяжёлые военные потери сочетались с разрушением целых прежде цветущих областей… Но американ­цы предпочитают пореже вспоминать о своей Гражданской войне. И вспоминают раз­ве что только при чтении романа Маргарет Митчелл "Унесённые ветром".

 Гражданская война в России носила менее ожесточённый характер, чем в указанных выше странах.

               Леонид Петрович Масловский.