Демократизация: кто выиграет, а кто проиграет

На модерации Отложенный

Прежде чем демократизировать политическую систему, надо решить два вопроса: кто будет главным бенефициаром изменений, и что делать с силовиками.

2010 год оказался крайне интересным в смысле общественных дискуссий; на мой взгляд, началась самая главная и важная из них – обсуждение послепутинского демократического устройства общественной жизни, проектов масштабных политических и конституционных реформ. Можно привести доклад «Инсора» «Россия XXI века: образ желаемого завтра», доклад петербургской группы «яблочников» М.Амосова, Б.Вишневского, Н.Евдокимовой и др. «Многопартийная демократия и задачи политической модернизации в России», дискуссию на «Слоне». Позволю добавить несколько своих замечаний. На мой взгляд, вышеперечисленные авторы обходят стороной два важных вопроса, которые вроде бы не имеют отношения к вопросам будущего выбора конституционного правления и всего пакета политических реформ, однако без решения которых перспективы демократизации могут оказаться не совсем ясными. 

Первый вопрос, который возникает: какая социальная группа в российском обществе станет субъектом демократизации? От имени кого и/или во имя кого российские оппозиционные группы и партии будут оспаривать монополию «Единой России»? Политическая борьба, особенно демократизация, предполагает, что будут как выигравшие, так и проигравшие. Например, по итогам Перестройки в выигрыше осталась определенная часть номенклатуры, которая смогла сориентироваться в новых условиях и принять активное участие в приватизации. Теперь наверняка можно утверждать, что после демократизации ухудшится положение силовиков. 
 
Это вопрос о позитивной экономической повестке демократизации. Опыт 1980-х годов показывал, что, как правило, на смену правым (военным) диктатурам приходили партии с эгалитарными популистскими лозунгами, на смену левым авторитарным (коммунистическим) режимам в Восточной Европе – наоборот, с антиэгалитарными (либеральными) программами экономических преобразований. В российских условиях это, как минимум: вопросы приватизации/прав собственности, налоговой системы, модели технологической модернизации. Формирование такой повестки – это выбор того, какие социальные группы могут оказаться среди сторонников демократизации. 
 
Коалиция негативного консенсуса, которую в настоящий момент объединяет требование «Путин должен уйти» – крайне разношерстная: от правозащитников и либералов с требованиями борьбы с коррупцией и поддержки малого бизнеса – до левых с лозунгами борьбы с олигархами, вплоть до радикальных националистов, говорящих про «Путина и его еврейских хозяев». Такая ситуация, скорее, препятствует демократизации: для каждой из этих политических групп сохранение статус-кво – монополии «Единой России» – может оказаться меньшим злом, чем победа непримиримого оппонента. 
 
Какой будет географический ареал поддержки требований демократизации?
Очевидно, что по итогам Перестройки и реформ 1990-х годов в выигрыше оказались крупные столичные города (особенно Москва) и нефтегазовые регионы; в проигрыше – периферия, лишившаяся поддержки АПК и ВПК. Выбор экономической – промышленной, таможенной, налоговой – политики может «поднять» одни регионы и «опустить» другие. 
 
Кто, с экономической точки зрения, может стать движущей силой демократизации? Ответы совершенно неочевидны. Крупный бизнес? Средний бизнес? Малый бизнес? Как правило, это группы с довольно противоречивыми интересами, с невысоким потенциалом кооперации и мобилизации. Городской средний класс, о чем в последнее время говорят социологи; но который, похоже, был одним из главных бенефициаров «путинского процветания» в период его второго срока? Российские бедные – жители отсталых регионов, малых городов, сельские жители, с зарплатой не более 10 000 руб.? Их повестка может носить довольно радикальный характер. В любом случае, понимание соотношения этих групп будет влиять и на выбор избирательной системы и, в конце концов, на выбор формы разделения властей, о чем пишет Григорий Голосов.
 
Второй вопрос, не менее важный в условиях тандемократии: как решать вопрос с силовиками? Отчасти этот вопрос поднимался в докладе «Инсора» «Россия XXI века: образ желаемого завтра». На данный момент силовики, особенно ФСБ, можно сказать, находятся над системой разделения властей. События последних недель ярко это иллюстрируют: ФСБ получило немыслимые полномочия по контролю над гражданами, ФСБ и ФСО отказались публиковать сведения о своих доходах; как это сказалось на качестве их работы – показал взрыв на Баксанской ГЭС. 
 
По сравнению с концом 1980-х ситуация даже осложнилась: сдается мне, что уровень доходов и интересы в экономике у сотрудников ФСБ будут похлеще, чем у их коллег из КГБ. Силовикам есть что терять (и власть, и собственность), стоит ожидать, что они будут противиться демократизации; позицию этой группы нельзя будет игнорировать. Возможно, как и бескомпромиссное решение по типу vae victis – «горе побежденным», так и на основе компромисса: институциональное / конституционное решение о снижении роли силовиков в политике и экономике взамен на личные гарантии силовикам. Здесь стоит вспомнить опыт стран Латинской Америки: военные отдавали власть гражданским правительствам в обмен на гарантии своей неприкосновенности. Свести на нет роль силовиков в российской политической жизни едва ли удастся, но существенно ограничить – обязательно. 
 
Россия – это «нормальная страна», в смысле она очень похожа на страны с теми же показателями социально-экономического развития, ничего сверхуникального в траектории развития нет. Нужно учитывать ошибки прошлого и внимательно изучать опыт других стран.