Нет свободы… bez Solidarnosci!

На плакате второго съезда знаменитого польского профсоюза — малыш в футболке с лого. В его руках розга. В этом году ему — 40 лет. Это непросто. Он переживает кризис среднего возраста. Но куда важнее то, что он сделал когда-то своей хворостиной.

1.

Летом 1968 года я, дошкольник, спокойно жил на даче в Переделкино. А взрослые жили беспокойно. Они много говорили, твердя: Чехословакия, Америка, Дубчек, что будет?

А в августе, гоняя мяч на поляне меж дачных заборов и железной дорогой, я увидел удивительный поезд. На платформах ехали танки и броневики, а в широких дверях вагонов стояли солдаты. Они свистели, маша руками, крича: малой, х…рь по воротам!.. Эх ты, малява… Мы рванули к насыпи. Ух-ты: танки, солдаты, зэкэнско…

В том августе завершилась великая весна известная под именем «Пражской». Был закрыт один из красивейших экспериментов века — попытка устроить «социализм с человеческим лицом» в отдельно взятой стране. Марксисты-романтики проверили верность гипотезы о возможности не тоталитарной социалистической системы, которая, быть может, уступая Западу в потреблении, не уступала бы ему в свободе — слова, печати, взглядов, союзов.

Гипотеза тест не прошла. Танки с того поезда размазали «Пражскую весну», спасая иллюзию жизнеспособности «красного проекта». Продлевая злой сон, полный кувшинных рыл ЦК КПСС, химер единства народа и партии — «ума, чести и совести нашей эпохи», «коммунизма — будущего человечества», «авангарда общества — рабочего класса»…

Впрочем, последний штамп был не вполне химерическим. На исходе десятилетия, что после прозвали «застойным», рабочий класс показал себя именно авангардом. Занёс пролетарский кулак над красной номенклатурой...

2.

В конце лета 1980 года в советских СМИ появились сводки ТАСС о стачках в Польше. А всё потому, что «голоса» вещали о них ещё с июля. То, что «Голос Америки» и Би-Би-Си слушают миллионы, не было новостью для властей — пришлось печатать тассовки.

Ситуация выходила неудобная: опора социализма — рабочий класс, выступал против системы. Выдать события за бунт кучки диссидентов не выходило — все знали: бастуют рабочие. Причём массово. Требуя снижения цен. Самоуправления. Свободных профсоюзов, отстаивающих их интересы в спорах с хозяином — государством.

Считается, что всё началось в Гданьске на верфи им.Ленина. Именно тамошняя стачка стала самой мощной и победной. Именно она открыла путь к «Солидарности» и выдвинула на первый план Леха Валенсу. Именно там рабочий класс доказал свою силу в отважной борьбе с властью. Гданьск известен боевыми традициями. Там в 1970 году докеры провели массовые стачки. Итог — танки. 45 убитых, 1125 раненых рабочих.

События вызвали бурю в польском руководстве. Первый секретарь ПОРП (местная версия КПСС) Владислав Гомулка оставил свой пост Эдварду Гереку.

Но стачки не прекратились. Бастуют заводы Лодзи и верфи Щецина. В 1976-м, когда внешний долг достигает 11 млрд долларов, а цены растут на 60%, рабочие занимают тракторный гигант «Урсус» и заводы в Радоме. Министр обороны Ярузельский заявляет: «Польский солдат не выстрелит в польского рабочего». Цены снижают. Интеллектуалы-оппозиционеры учреждают «Комитет обороны рабочих» (КОР), издают бюллетень «Роботник» и создают «летучий университет». Его посещает монтёр Лех Валенса.

3.

Вечно эти интеллектуалы что-то придумывают! Ясно, что их явление на сцене в разгар трудового конфликта не случайно. А что же прежде увлекало будущие мозги «Солидарности» — Адама Михника, Кароля Модзелевского, Анджея Гвязду, других? Стремление сделать социализм пригодным для жизни… Создание диспут-клубов при парторганизациях, сочинение статей и листовок, демонстрации протеста с получением по башке от «разгневанных трудящихся», суды и диссидентщина — по сути, гетто…

Оппозиции стало ясно: с всевластием номенклатуры так не покончишь. А тут — массовая аудитория, защита рабочих, экспертиза, «упаковка» и распространение информации, обучение навыкам агитации, переговоров и борьбы. И не за абстрактные и заумно описанные в хартиях «права человека» не близкие человеку труда, а за права кровные и драгоценные: на справедливость, полный холодильник и благополучное будущее детей. Между тем понятно, к чему всё идёт: внешний долг растёт, вместе с ним — цены, а вместе с ценами — недовольство общества и его самой дееспособной части — рабочего класса.

Включиться в рабочее движение и занять в нём позиции стратегов, регуляторов информпотоков и воспитателей актива означало для них выход на гребень волны. Так формировался корпус советников «Солидарности» — её тихих героев и творцов политики.

Рабочие получили советников, знающих ухищрения политиков. Отныне Эдвард Герек не мог объегоривать забастовщиков, обещая перемены и убеждая, что «он их любит, ибо сам — работяга». И те шли на попятный. Теперь такие номера не проходили.

4.

В марте 1978-го учреждён «Свободный профсоюз рабочих Силезии». В апреле — Комитет свободных профсоюзов Балтийского побережья с участием Валенсы. Осенью 1979-го «Роботник» публикует «Хартию прав рабочих» — прообраз соглашений, заключённых годом позже.

Валенса заявляет: «если власти не возведут памятник жертвам 1970-го, то мы — 35 миллионов рабочих — принесём каждый по камню, и построим собственный обелиск». Фигурально говоря, так оно и будет. Скоро каждый рабочий окажется вовлечённым в конфликт с властью, начатый в 1970-м. И власть его проиграет.

1980-й. Внешний долг — 20 млрд долларов. 1 июля цены на мясо подняты на 100%. Завод «Урсус» бастует. С ним — заводы по всей стране. Рост зарплаты на 15% ничего не меняет. В Варшаве собирают директоров предприятий и требуют «купить социальный мир как можно дешевле, но любой ценой». 16 июля бастует весь Люблин. Герек едет к Брежневу.

С 8 августа КОР — контактный центр бастующих коллективов. Там принимают делегатов из Гданьска. 14 августа 16000 докеров занимают верфи. 15-го бастует 50000 человек. Создан Межзаводской забастком — 500 членов от 261 предприятий, лидер — Валенса.

22 августа впервые звучит слово «Солидарность» — это название бюллетеня бастующих докеров. Во главе госкомиссии прибывает зампред правительства Мечислав Ягельский. Ему вручают список из 21 требования. Забастком консультуруют эксперты КОР.

Приезжает Анджей Вайда — автор фильма «Человек из мрамора». Ему говорят: сними кино про нас — «Человек из железа». 31 августа рабочие и власть заключают соглашения. Теперь можно создавать свободные профсоюзы и забастовать, иметь выходные по субботам, смотреть мессу по ТВ. Цензура отменена. Забастовка победила. Герек смещён.

22 сентября 1980 года — первый с 1 июля день без стачек. Делегаты 36 региональных свободных профсоюзов учреждают межотраслевое объединение «Солидарность». Её знамя с красной надписью на белом фоне — символ единства и крови, пролитой за свободу — становится стягом борьбы против диктата номенклатуры. Учреждаются «Сельская Солидарность» и свободные союзы студентов. Монополия компартии на общественно-политическую жизнь рушится. Теперь единственное орудие консерваторов — силовики.

Дальнейшее известно. Польское хозяйство проходит через эксперимент самоуправления. Общественная жизнь расцветает. Число членов «Солидарности» превышает 10 миллионов ответственных граждан, готовых к действиям, а если надо — к лишениям. (До чего же потешно выглядят на их фоне кучка изнеженных болтунов, взявшихся примерить славное имя на своё худосочие!). Провокации властей вызывают взрывы яростного недовольства. Новые волны забастовок превращают стачку и переговоры в инструменты политической борьбы. СССР сильно раздражён свободами, доступными полякам. Брежневская Москва объявляет революционную ситуацию контрреволюционной вакханалией.

13 декабря 1981 года министр обороны генерал Ярузельский вводит военное положение. Лидеры и советники «Солидарности» арестованы. Забастовки запрещены. Есть жертвы.

5.

«…Поставлена точка на одной из самых драматических страниц в истории Польской Народной Республики. 13 декабря 1981 года — перед лицом угрозы переворота высшие органы власти ПНР… ввели в стране военное положение…» — писал в книге «Крах операции «Полония»» сотрудник журнала «Коммунист» Вадим Трубников. Писал спустя четыре года после того, как переворот совершил Ярузельский, отправив рабочих лидеров в тюрьму. И — смешно! — вот она — ирония истории! — за год до старта perestroik’и.

Армия и ZOMO (аналог ОМОНа) управились сами. Агрессия не понадобилась. Да и был ли готов к ней дряхлый синклит кремлёвских геронтократов? Да и руки Кремля в большой мере были связаны Афганистаном. Впрочем, то, что тогда думали, делали и писали о польских событиях в СССР и в мире — невероятно интересная, но отдельная история.

Меж тем, конфликт власти с народом обострялся. «Нет свободы без «Солидарности»» таков был девиз сопротивления. Противостояние нарастало до тех пор, пока «красный проект» не потерпел крах… Ииллюзию его жизнеспособности постигла обычная судьба иллюзий. Её развеяли. Это сделал народ, наречённый «советским», но сбросивший серпасто-молоткастую шкуру, открыв всем, притопнутым красным валенком, возможность выбора и развития.

Сейчас Ярузельский говорит, что спас страну от вторжения, но не был понят… Кто знает, быть может, он и впрямь помог избежать трагедии более страшной, что учинил сам. Бог ему судья. И народ страны, 40 лет назад поднявший флаг свободы, реющий до сих пор.

6.

Ни до, ни после того, нигде в мире массовое движение за экономические интересы, принявшее характер политической борьбы, не достигало такого размаха и успеха. В частности, в том смысле, что польские события 1980—1981 годов и последующее сопротивление, стали катализатором перемен в советском руководстве, приведшим к кардинальным историческим изменениям и в СССР, и в Польше, и во всём мире.

Польский опыт дал немало уроков, важных для нас сегодняшних. Например: в обществах, ещё не вступивших в постиндустриальную фазу или вступивших лишь частично, небольшой, но жаждущий перемен креативный класс, может стать ключевой социально-политической силой. Если создаст у класса-лидера спрос на свои услуги и освоит язык адекватного общения с ним. Так и было в Польше. Впрочем, её опыт до сих пор уникален.

Но, разве любая уникальность не вдохновляет на попытку её успешного воспроизведения