Прощёное воскресенье

 

Вопрос очень простой – много ли людей, называющих себя православными, способны сегодня, в прощеное воскресенье простить? Неважно – кого и за что. Просто простить. Кого-то и за что-то. Нет, не так. Так не дойдет. Спрошу иначе: много ли людей, считающих себя православными, способны сегодня попросить прощения? Опять-таки неважно – у кого и за что. Но, конечно, не просто буркнуть "Прости, господи!", а попросить прощения у конкретного человека? Подойти вот так и сказать: "Извини, Вася (Петя, Коля, Ашот, Абрам, Тарас, Гиви...)! Сволочью я был по отношению к тебе. Последней сволочью! Гадом редкостным! Прости, если можешь"? Вот такой вопрос.

Ответ вы знаете без меня.

А, впрочем, почему только православные? А среди называющих себя иначе многие способны просить прощения?

Когда-то мы это умели. И просили. Вполне искренне. Отсюда и завелось в русской культуре прощеное воскресенье. А сегодня? А сегодня – "А чо это мне просить прощения? Никто не просит... А я – чо, дурак чо ли? Пусть он у меня просит. Я, может, прощу".

Всё.  На этом весь наш потенциал самосознания, стыда и доброты исчерпан. Больше нет ничего. В душе ничего нет – крест на пузе, конечно, есть. Колокола еще на спине попадаются...

Вы можете представить себе просящим прощение того, чья жизнь сложилась так замечательно, что ему не о чем жалеть? А – его сотрудников? Любого из них? А – его фанов? Ну, ладно, спрошу иначе: а его ненавистников?

Совершенно невозможно это себе представить. 25-30 лет назад этого не было. Наверное, не было еще и 17 лет назад. Сейчас это так.

Мы можем сотворить любую мерзость. Самую страшную. Мы можем видеть воочию результаты этой мерзости – ну, скажем, убитых нашими бомбами детей. Но в нашей душе, в нашей коллективной душе не будет стыда. У нас даже импульса не будет попросить прощения. Думаете – потому что дети чужие? Вовсе нет. Посмотрите на наших детей. Неважно – детдомовских или вполне даже семейных. Вполне семейные в смысле состояния души тоже, сказать помягче, изуродованы нами на славу. Что, у нас шевелится стыд? Мы можем попросить у них прощения? Это у кого я должен просить прощения!? В этом весь наш человеческий ресурс.

В таком состоянии мы абсолютно недееспособны – не можем делать ничего, кроме очередных, гадостей – и для других гадостей, и, что не менее важно, для себя.

В таком состоянии мы опасны для других и беспомощны для себя. И сколько тут ни собирай экономических совещаний и какие законы ни принимай – ничего не поможет: когда человеческий материал в ТАКОМ состоянии, из него ничего отлить не получится. Есть в русском языке присловье – о том, из чего нельзя отлить пулю. Это, простите за неаппетитное сравнение, о нас с вами, дорогие друзья.    

В прощеном воскресении перед семинедельным постом был немалый смысл: очищение души. Сегодня душа загрязнена настолько, что не только отмыться не может, но и начать отмываться не хочет.

Бывало ли такое в русской истории раньше? Да что-то не припоминается: источники ни о чем таком не упоминают. Чтобы согрешить, покаяться и опять согрешить – этого было полно всю историю. А вот так, чтобы покаяться вообще было невозможно, это нечто новое. Последние негодяи умели просить прощения. Сегодня этого не могут и лучшие люди города.

Что это – духовная смерть народа? Ну, "смерть" – слово слишком сильное. Это не смерть, конечно. Но – глубокая контузия. Приведшая к коме. Каждый по отдельности человек, конечно, живет, крутится... А вот все вместе как народ – это никак. Бессознательно крушить всё вокруг – тот максимум, на что мы способны в своей созидательной деятельности.

Что делать? Понятно – что. Приходить в сознание. Как? Естественно – постепенно. Начиная с тех, кто к этому больше способен: кто больше отождествляет себя с обществом и у кого сильнее развито самосознание. Они и должны начинать просить прощения. У своего народа – что не сумели остановить дорвавшихся до власти нехороших людей. Что позволили глупеть. Что не разоблачали ложь. Перед другими – за то, что не смогли стать умом своего народа, не смогли удержать его от варварского безумия.

Способны мы (мы в узком смысле, назовем нас, скажем, "интеллигенция") на такое? Только очень немногие. Совсем немногие. Буквально единицы. Вот значит этим единицам и нужно начинать работу покаяния. Которому необходимо в конце концов стать общенародным.

Без этого к нам сознание не вернется. И из комы нам не выйти.