О девальвации

В разгар сегодняшних драматических событий статья Игоря Яковенко "Девальвация" не имела больших шансов быть услышанной. Но дело, конечно, не только в том, что общество было развлечено другим. Сама разработка темы автором оставляла желать большей глубины: слишком много штампов, стереотипов, поверхностных суждений...

Но все эти недостатки не умаляют главного достоинства – поднятой автором темы: почему не слышны голоса мудрых, почему социальные лифты выносят наверх человеческий материал не самого высокого качества (чтобы удержаться от более сочных сравнений)?

В самом деле – почему? Уравняли ли социальные сети умных и дураков? Или это всё клятая власть, давящая кованным сапогом все высокое? Или человеческий материал наш измельчал и российская земля не хочет больше рожать собственных Платонов?

Проблема ведь здесь самая серьезная – на что мы можем рассчитывать, если будем слушать дураков и не будем умных? Или хуже того – если умных у нас совсем не окажется? И ее можно обострить – на что рассчитывать, когда мнения ста дураков перевешивают мнение одного умного? Вопросы эти всё больше риторические: ни на что хорошее в этом состоянии рассчитывать нельзя.

Кто виноват, что делать? Опять – клята власть? Или технологический прогресс – всеобщая сетизация?

Не только власть и не столько. Умному слову быть услышанным в оппозиционной среде, полностью избавленной от давления власти, ничуть не легче, чем в официальных СМИ. Статья Яковенко – тому пример. И далеко не единственный. Дело здесь не в цензуре. Цензура давит то, что ужЕ прозвучало достаточно громко, чтобы войти в пространство культуры и в джентльменский набор мнений, обывателю известный. Ростки нового цензура не давит, просто потому, что она их не распознает. Разве что – по ошибке, приняв новое за известное ей старое.

Что же касается технологического прогресса, то он виноват в стирании грани между умом и глупостью примерно так же, как Ом и его закон – в изобретении электрического стула, а семейство Кюри – в бомбежке Хиросимы. Прогресс дает новые возможности. А учиться ими пользоваться приходится простым людям. И пока они догадаются не совать пальцы в розетку, неприятности неизбежны.

Реальная проблема совсем в другом. Люди могут слышать только то слово, к пониманию которого они готовы: интеллектуально и/или эмоционально. И поэтому нет никакого смысла говорить с ретроградом, живущим ностальгией по прошлому, о новом, с обиженным – о его вине, а с дураком – об умном.

У каждого слова есть своя аудитория: те, кто могут его понять или хотя бы почувствать его ценность. У слов небанальных и, тем более, у мудрых слов такая аудитория всегда очень узка: чтобы слушать мудреца, нужно самому быть очень умным.

Поэтому дорога умного слова в массы и оказывается такой длинной и колдобистой. Длинной – потому что необходима цепь передачи: цепь посредников-популяризаторов, которые будут передавать исходную мысль всё более популярно, при этом неизбежно всё больше ее примитивизируя, профанируя и даже опошляя. А колдобистой – потому что в этой цепи передачи неизбежны искажения смысла, порой до полного его извращения. Иисус мечтал не о кострах инквизиции. И о таких служителях, каких он имеет сегодня, не мечтал тем более. А Маркс не мечтал о Соловках и государстве тотальной лжи, в какое выродился СССР.

Но колдобины не отменяют главного: если мы хотим, чтобы умное слово звучало громко, нам необходима система усиления. А такая система – это сетевая пирамида, где ярус, на котором находится тот или иной человек, определяется его умом.

Такие вот пирамиды нам и нужно строить.

Возможно ли это? Конечно. Ведь они, хотя и не идеальные, существуют ужЕ. Взять хоть системы научной аттестации: от студента до академика. Там есть что подправить, но в целом в качестве прототипа вполне годится. Впрочем, есть и другие примеры.

Дело здесь, конечно, не в принципиальной возможности. Дело – в готовности психологической. А ее нет. Во-первых – из-за страха оказаться не на том уровне, на каком хотелось бы: глупая демократия (охлократия) очень привлекательна для глупых – она возносит их над умными, и так просто они от нее не откажутся. А во-вторых, нет понимания отсутствия альтернативы: что, не слушая умных и честных, мы обречены слушаться глупых и лукавых. Со всеми вытекающими последствиями.

Строительство этой пирамиды начнется с верхних ярусов – с тех очень умных людей, которые не боятся оказаться глупее самых умных и которые понимают, что иного пути у нас просто нет. Но произойдет это не вдруг и не сегодня. Пока мы видим только первые и еще очень робкие ростки этого понимания. В том-то и дело, что пробиваться им приходится, в самом деле, через тяжелую плиту. Причем – плиту гораздо более тяжелую, чем асфальт, которым закатывает живую мысль клята власть.

Эта плита – наши собственные стеретипы, шаблоны, самомнение, а в конечном итоге – наша собственная глупость. Вот тот враг, с которым приходится бороться росткам нового. Понятно, что в конечном итоге они побеждают и это. Но борьба нового со старым никогда не бывает легкой.