— Согласно статистике, чаще всего агрессии и угрозам подвержены следователи, сотрудники угрозыска и отделов по борьбе с экономическими преступлениями. И что же, каждого оскорбленного милиционера сразу берут под охрану?
— Нет. Конечно, часто бывает так, что тот же хулиган или разбойник в возбужденном состоянии может наговорить много неприятного милиционеру, задержавшему его, порой даже пообещать расправиться с ним. Однако если проверкой установлено, что злоумышленник не имеет реальной возможности и умысла навредить, мы мер защиты не предпринимаем. И наоборот, порой мы подключаемся в тех ситуациях, где, казалось бы, явных, прямых угроз может и не прозвучать. Преступники нередко подсылают переговорщиков или в телефонном разговоре намекают: мол, жизнь быстротечна, можно и на больничной койке оказаться невзначай, инвалидом ни с того ни с сего стать. Иногда угрожают крупными служебными неприятностями, посадкой в тюрьму. По каждому заявлению мы принимаем решение в течение 3 суток.
— Обращаются ли к вам офицеры, которым поступают угрозы во внеслужебное время, например, от соседа по лестничной клетке?
— Описанный случай не входит в нашу компетенцию. Мы имеем дело исключительно с милиционерами, попавшими в опасное положение в связи с выполнением своего долга.
— Часто в резонансных уголовных делах замешаны милицейские чиновники. А бывает так, что угрозы сыщикам или следователям поступают от их коллег?
— Нам нередко приходится охранять честных милиционеров от нечестных. Около года назад мы занимались защитой нескольких оперативников, которые вышли на след группы преступников. Неприятности у наших подопечных начались тогда, когда расследование привело их к участковым одного из подразделений столичной милиции. Нечистые на руку блюстители закона входили как раз в ту самую бандитскую бригаду. Участковые вылавливали окружных оперативников по одному, окружали на своих дорогостоящих “Туарегах” и под угрозой оружия требовали прекратить под них “копать”. После того как сыщики попали под госзащиту, их расследование значительно продвинулось — дискредитировавшие себя милиционеры получили солидные сроки и сейчас находятся в колониях.
— Некие “народные мстители” отметились в Москве серией поджогов отделений милиции. А недавно на одном из экстремистских сайтов появилась страничка с личными данными стражей порядка под лозунгом “навести своего участкового”...
— Нам это известно. К счастью, представленная в Интернете информация далека от действительности — львиная доля сотрудников, занесенных авторами в архив, уже несколько лет как не служит в органах. Кроме того, база данных охватывает около 30 процентов всего штата милиционеров московского гарнизона.
Технические подразделения ГУВД занимаются поисками лица, разместившего эту информацию.
— Что грозит тому, кто высказывает угрозы или наводит о вашем подопечном справки?
— В некоторых случаях, если мы доказываем намерения человека причинить охраняемому нами сотруднику какой-либо вред или физически устранить, материалы передаются в СКП для возбуждения дела. Несколько лет назад к нам обратился сотрудник одного из подразделений и заявил, что один из его коллег из личной неприязни неоднократно пытался сжечь его автомобиль. Оказывается, коллега обратившегося к нам милиционера устраивал поджоги из мести — преступник считал, что его обошли по служебной лестнице. В качестве исполнителя поджога обиженный офицер привлек своего родственника. Оба в конце концов попали под суд за умышленное повреждение чужого имущества. Но таких случаев крайне мало. Чаще всего мы собираем информацию о человеке, документируем его действия и приобщаем к уголовному делу, из-за которого, собственно, и родилась угроза для нашего подопечного. Ведь в 90 процентах случаев, с которыми мы сталкиваемся, угроза исходит от подозреваемого по тому или иному уголовному делу.
КСТАТИ
По словам майора Пронякина, в последние годы угрозы в адрес правоохранителей стали менее пугающими, нежели в конце 90-х. Во времена разгула оргпреступности сотрудникам УСБ приходилось сталкиваться с матерыми массовыми убийцами, пытавшимися оказать давление на оперативников и следователей. В последний раз с такой ситуацией пришлось разбираться около двух лет назад. Руководителю одного из УВД столицы грозила смертельная опасность от лидера одной из преступных группировок, не желавшего оказаться на скамье подсудимых за бандитизм и серию убийств. Юридически преступник еще не был в статусе обвиняемого, но расследование уголовного дела загнало его в тупик. Тогда авторитет решил упредить удар и предъявил высокопоставленному офицеру ультиматум — либо он притормаживает расследование, либо дни его сочтены. Поиск преступника осложнялся тем, что он раздобыл и использовал документы без вести пропавшего гражданина. Закон позволял сотрудникам УСБ использовать любые оперативно-разыскные мероприятия для установления источника угроз. Эти данные нередко помогают изобличить преступников в дополнительных эпизодах и здорово помогают следствию доказать уже имеющиеся факты. После нескольких оперативных комбинаций поиски увенчались успехом — вскоре бандит оказался надолго за решеткой.
— Есть ли у вас более действенные меры для защиты, такие как “программа защиты свидетелей в США”?
— Сравнение здесь, конечно, неуместно, тем более что это вне нашей компетенции. Однако у сотрудников УСБ есть возможность переместить “объект” в безопасное место. Таким местом может быть съемная квартира или гостиница, загородный дом или санаторий. Информация о переселении подопечного строго конфиденциальна — данные операции известны лишь курирующему офицеру и его начальнику.
Должность оперативника в подразделении Пронякина может получить не каждый офицер. Сюда берут лишь тех милиционеров, у которых стаж работы сыщиком или следователем не меньше пяти лет. Это и немудрено — основная часть работы сотрудников УСБ заключается в слежке за теми, кто сам следит, чтобы делать это негласно и эффективно, нужно большое мастерство. О профессионализме специалистов по госзащите говорит то, что за 10 лет работы подразделение не потеряло ни одного подшефного.
Комментарии