Разожми пальчики

Как-то давно я слышала замечательную историю про то, как ловят обезьян. Охотники за макаковыми попами изготавливают коробочку, в которую прячут фрукты и прочую вкуснявую приманку. Потом капкан оставляют на видном месте и ждут. Долго ждать не приходится – любовь к халяве неистребима. И вот самая любопытная и прожорливая либизьяна засовывает пятерню сквозь специальное отверстие в коробке, загребает побольше еды и... – попалась, милая? Потому что вот такой хитрый коробко – туда можно, оттуда со скарбом нини. Или обезьян тупой. Что одно другому не мешает, а даже наоборот. 

И тут из кустов выходит охотник - весь такой в обтягивающих трико бирюзового оттенка, и там, под трико, все видно невооруженным глазом (так, не отвлекаемся). Видя сие эротическоэ явление, обезьяна начинает метаться и поносить. Жить охота, но перед смертью какбэ надо подкрепиться и вообще умереть красиво. Хотя наедаться в последние секунды жизни не советую – навряд ли кончина будет сентиментальна и полна лирического благоухания. Ну опять же – на любителя. Так вот, макаке бы пальчики-то разжать и отпустить награбленное, но нет – обезьянье жлобство не знает границ. А меж тем охотник спокойно подходит и хватает за шкварник добычу вместе с коробкой. Все. Метод исключителен. 

Ты – обезьяна, а любовь – та самая хитрая коробка. На исходе отношений, когда ты напоследок видишь лишь его растворяющийся в тауэрском тумане зад, в руках твоих все еще те спелые фрукты. Вот этот – «секс», следующий - «мы пьем шампанское на берегу реки», еще один продукт под названием «его улыбка», полкило «он так мило храпит», грамм триста «смс а-ля споки-ноки» ну и так по мелочи. Я тогда недели три этими гниющими отходами питалась, а потом все-таки щупальца-то разжала – сидеть на белом камне уныния мне стало скучно. 

А он вдруг нарисовался и вот те раз – обезьяны нет, только валяется потрепанная коробка. Он-то надеялся, что я должна была сидеть здесь вся в говне из воспоминаний, страдать по нему и еще при этом какать бабочками. 

Простите, а как же моя лихая обезьянья гордость и неукротимый экспрессионизм? Бабочки рано или поздно кончаются (или их слопает жирная жабка – как вариант), а лазание по веткам мне еще никто не запрещал. Пусть я осталась без натурпродукта любви, но зато в шкуре не было дырок, а на копчике - шишек. И можно было снова нацепить на попу розовый бантик с муаровым отливом.

 

Но то ли я оказалась дорогой породы (макака редкая, выносливая), то ли что, но охота вновь возобновилась. Через время мне, отощавшей, он снова подсунул коробочку, и я в полуобморочном состоянии опять засунула в ее чрево свою лапку. Сладко же еще раз подергать судьбу за вшивую бороденку и рискнуть состязаться с ней в интеллекте. Однако, пошарив пальчиками, я обнаружила, что на ощупь приманка не так мила, как прежняя. То есть вот все вроде также, но быстропортящееся и без сертификата соответствия. Судьбу не проведешь. 

Почуяв неладное, я, было, уже разжала коготки, как над моей головой раздался грозный рык*: «Как ты посмела отцепиться, а как же любовь? Ты обещала любить меня до смерти (твоей или моей, дорогой?). Я так надеялся, что ты подохнешь, как верная Пенелопа, сжимая в руках огрызки наших отношений, а ты, сука, жива. Почему ты, тварь, еще жива?!». 

Вот смотришь на него снизу вверх обезьяньими глазами и понимаешь, что ничего объяснять не надо, а потому что пальцем деланный. И ладно бы из эбонитового дерева, так ведь нет. Коробка – картонная, а он – дубовый. И в бирюзовом трико, и под ним... Эх... Скажешь ему, что отпустила, потому что держать смысла не было, а «трико» улыбается - «а ты бы и не сумела». Обезьяна зубасто скалится в ответ – не в том суть, чтобы удержать, а чтобы за тебя, идиот, больше не цепляться! 

Тогда ты окончательно разжимаешь пальчики и летишь себе, стрела одуванчика, в прекрасное светлое будущее. Под ноги посматривай на всякий случай, а то опять коробку огребешь. Либизьяна. 

*«Грозный рык» – это я польстила, на самом деле там было нечто, похожее на укоризненное блеяние.