Адская игра

Отдел или отделы (я не знаю их подчинения – ФСБ или АП), ответственные за подавление протеста, затеяли с нами не слишком хитрую, но не лишенную изящества игру.

Первая ее линия – заглушить самые громкие голоса протеста физически: СМИ просто закрыть (для РФ) – "Грани", "Каспаров", ЕЖ; авторов посадить, как Стомахина, или выдавить из страны (здесь список бесконечен).

Но это линия грубая – вроде советских глушилок и высылки Солженицына (Галича, Войновича и многих других). Другие линии гораздо тоньше.

Вторая линия – взять под контроль несколько СМИ с приличной репутацией: "Эхо", Новую", "Дождь", еще парочку полулиберальных каналов. Делается это просто – обычной договоренностью с главредами: релакционная политика должна быть такой, иначе закроем. И чтоб не пикнул об этом где-то публично, иначе сам понимаешь – ничего личного.

Третья линия – внедрять в качестве голосов протеста своих проверенных людей с легендой "люди меняются, смотрите – вот же осознал". Здесь не хочется называть фамилии, так как существует отличная от нуля (хотя и близкая к нулю) вероятность, что, в самом деле, осознал. Впрочем, назвать какие-то фамилии все-таки придется просто потому, что в таких вопросах действует презумпция виновности: пока не доказано противное в подобные нравственные преображения верить нельзя. Это относится и к Собчак, и к Невзорову, и к доброму десятку других громких имен, которые сделали много для укрепления путинизма в политической сфере, а антилиберализма, антигуманизма и жлобизма (культа хамства) – в культурной и идеологической.

Понятно, что в качестве политических лидеров протеста внедряются такие же проверенные люди – это четвертая линия. Здесь программа – увести процесс в поле, названное "легальным", то есть в песочницу, где можно играть, но нельзя ничего сделать. Таковы сегодня имитационный парламентаризм и имитационное гражданское общество в РФ.

Впрочем, "внедряются" здесь не вполне точно. Хватает вполне искренних людей, готовых проводить время в песочнице по самым разным причинам: из страха бессмысленного и беспощадного бунта, потому что "надо что-то делать" или просто с надеждой, что грабли должны измениться и перестать наконец бить по лбу, когда на них наступаешь.

По этому направлению успехи тотальны: у протеста нет НИ ОДНОГО политического лидера, который либо искренне, а чаще всего далеко не искренне не занимался бы на политической кухне лепкой куличиков из песка.

Эти четыре линии давно понятны. Правда – не всем, и поэтому говорить о них нужно постоянно. Но всё же понятны.

Гораздо меньше освещена вторая половина доски, на которой идет адская игра. Та сторона, где находятся люди (а это десятки и сотни людей), подыгрывающих (чтобы не говорить резких слов) власти. Что это за люди и как они себя чувствуют. Я имею в виду не отъявленных прохиндеев – как чувствуют себя они, известно и неинтересно. Но в игре участвуют и множество более-менее порядочных людей, уверенных в том, что они делают нужное и полезное дело. Лучше так, чем никак. Всё же вместе с Потупчик и Песковым мы несем своей аудитории и крупицы правды и совести. И, значит, "Эхо" нужно. И "Дождь" нужен. И мы не просто зарабатываем здесь своим семьям на хлеб, но и делаем полезное дело.

Собственно, в этом и состоит адовость игры: заставить подыгрывать (чтобы не говорить более грубого слова) себе порядочных людей, не разрушая их представлений о собственной порядочности и нужности своего дела. Купить человека за деньги – это просто. Сломать хрупкого – тоже дело нехитрое. Убить-посадить того, кто не ломается, – еще проще. А вот ты попробуй заставить искреннего противника искренне делать то, что тебе нужно. Да еще и с пониманием, что он работает на тебя. Вот это задача. Это вам не заставить кошку есть горчицу добровольно и с песнями. Вот где высший пилотаж!

Скажем, те же люди "Эха". С одной стороны, они всё понимают. Конечно же – ведь не дураки. И про Газпром, и про отношения с властью, и про витрину демократии, и про смену редакционной политики, и про всё остальное.

А с другой – ведь в самом деле что-то удается донести до публики: временами даже что-то резкое, без этого просто имиджа трибуны демократии не будет. Одними же Путиным-Песковым-Захаровой, да Потупчик с Шаргуновым публику кормить не будешь: надо и Шендеровича с Бабченко напечатать, и о винтаже на Триумфальной нескольких десятков смельчаков, вышедших поддержать Савченко, рассказать. Всё-таки какая никакая, а свобода слова. Конечно, есть и третья сторона – деньги нужны всем. Как и работа нужна журналисту. Но в данном случае, эту третью сторону можно просто вынести за скобки.

Так люди оказываются частью адской машины АП-ФСБ, участвуют в манипулировании протестом, но при этом чувствуют себя и вполне порядочными людьми, и чуть ли не то подвижниками, не то штирлицами в тылу врага. Точно так же работала советская машина, заставляя сотни или даже тысячи более-менее приличных журналистов работать на себя, маскируя деятельность сотен тысяч менее приличных.

Участвовать в этой машине лжи или не участвовать? Для меня этот вопрос встал не сегодня, а, наверное, год назад. Когда я заметил, как стремительно растет процент отказов публиковать мои, в общем, мало агрессивные по отношению к власти тексты.

Мало агрессивны они по простой причине: моя аудитория – люди, которым не надо объяснять мерзость власти, для моих читателей это общее место, банальность. Моя главная тема другая – что делать? А ответ на этот сакральный вопрос отнюдь не "перестрелять гадов". Этот ответ требует понимания очень многих и весьма непростых для понимания вещей – и философских, и исторических, и психологических, и этнологических... Об этих вещах я и пытаюсь рассказывать. Но, конечно, при этом то и дело приходится называть мерзость мерзостью: рассказать, что делать, нельзя не объясняя, что и почему делать нельзя. Так что вполне вегетерианскими мои тексты тоже не назовешь.

Так вот – участвовать или не участвовать в этой лжи? Я не находил, да и сейчас не нахожу правильного решения. А в этой ситуации единственное, что остается – предоставить жизни самой ответить на этот вопрос. И она отвечает. И вполне органично. Редакционная политика "Эха" проэволюционировала таким образом, что мне и решать оказалось нечего: тексты мои "Эхо" устраивать перестали (вместо 30 публикаций в месяц, как это было в начале нашего сотрудничества в 12-м году, осталось 3-4 публикации), а для меня "Эхо" перестало быть местом, доносящим то, что я считаю необходимым сказать, до той аудитории, к которой я обращаюсь. Даже куда более откровенно управляемый АП-ФСБ "Макспарк" публикует в процентном отношении куда больше моих обращений. (Беда только, что никто из тех, к кому я адресуюсь Макспарк не читает.)

И, тем не менее, даже сегодня вопрос этот для меня не закрыт. Как же все-таки правильно – покупать ли возможность прокричать правду ценой соучастия во лжи? Или отказываться от соучастия в лжи, платя переходом с крика на шепот? Ну, в моем случае не крика, конечно: ни одна из моих предложенных "Эху" за три с половиной года тысячи двухсот статей не была опубликована на первой полосе. Там они публикую Потупчик с товарищами. Но всё-таки и в том подвале, где публиковали меня, порой удавалось собрать несколько тысяч читателей.

Вот такой вопрос. Посылать ли этот текст в "Эхо"? Или не посылать? В моем случае это вопрос простой: я текст пошлю, они его не опубликуют, и всё закончится. А если  опубликуют? Чтобы продемонстрировать, что всё написанное выше – наветы: никакой цензуры, никакой АП, полная свобода... Такое в наших отношениях тоже уже бывало. В этом случае как? Чья победа? Или – ничья: я кусочек правды сказал, они кусочек правды поставили под сомнение? Опять – вопрос.

Но ведь это вопрос не только мой. Использовать доступные ("легальные") рупоры, зная, что они искажают смыслы и сам факт их использования искажает смысл происходящего? Или не использовать? Соучаствать во лжи, чтобы сказать хоть немного правды? Или не соучаствовать? 

Такую вот адскую игру затеяли с нами. И как выйти из нее победителями?