Я жил в атмосфере чудес и волшебства. Легко было бы предположить, что у меня не было другого выбора, кроме как стать иллюзионистом. Но ведь у меня есть старший брат, который никакого отношения не имеет ни к чудесам, ни к оригинальному жанру, ни к искусству и ни разу в жизни не дотронулся ни до одного аксессуара. У него была идиосинкразия к этим предметам! Он закончил иняз, был переводчиком-референтом. Творчество его никогда не забавляло, в отличие от меня.
Об учебе
Все мое детство и юность во мне боролись две страсти: я мечтал быть художником и актером-лицедеем. В детстве я был хулиганистый парень, дуэлянт, занимался вольной борьбой, акробатикой, хореографией и пантомимой. Когда на карту была поставлена честь, совесть или реноме юной девушки или кто-нибудь пытался дернуть ее за косички, появлялся рыцарь плаща и шпаги и давал обидчикам в нос.
По поведению у меня была не двойка, а единица. Я путешествовал из школы в школу, потому что нигде не терпели мой характер. Это сейчас мои портреты висят во многих школах и мной гордятся, а тогда мне постоянно рекомендовали сменить школу. Я все это делал для того, чтобы повеселить, раззадорить, рассмешить друзей и очаровательных девчонок. Мозг все время работал и кипел!
О первом опыте на сцене
В возрасте пяти с хвостиком лет я уже выходил на сцену с папой. Мой папа работал но новогодних елках и балах в Центральном доме работников искусств. Он выходил в широком и красивом восточном халате, на голове у него была замечательная чалма; он брал кисет, выворачивал его наизнанку, чтобы убедить детей, что он пуст, и оттуда мгновенно появлялся голубок. Голубок садился ему на плечо, и папа трансформировал кисет в огромный бархатный, расшитый звездами плащ. Показывал его с обеих сторон, и внезапно из-под плаща появлялся ваш покорный слуга, делал маленький кувырок на сцене, и тут же у него в руках появлялась небольшая клетка, в которой сидел голубок. Я был в точно таком же костюме, как у папы, только в меньшем масштабе. Это был очень сложный трюк: я у папы все это время находился между ног, под халатом. Я держался руками за его ляжки, а мои ноги были в стременах, которые были у папиных щиколоток. Мы выходили с ним нога в ногу, и только для того, чтобы пройти из-за кулис к авансцене, папа каждый день делал пятьдесят приседаний (в пять лет я был уже нелегким мальчиком)!
В начале восьмидесятых я был очень известным актером, стопроцентно узнаваемым, потому что вел программы на телевидении — «Утренняя почта», «Будильник», «С утра пораньше», «Праздник каждый день». Потом, чуть позже, много лет я вел программу «Спокойной ночи, малыши». До этого я снимался в кино. Я закончил режиссерский факультет ГИТИСа и много ставил тематических представлений на советской эстраде — новогодние балы, карнавалы в Москве и за рубежом. Я поставил шесть номеров артистам оригинального жанра. Но режиссура меня не очень увлекла, и у меня было очень мало времени. Советская власть, Министерство культуры, меня очень активно эксплуатировала: в начале восьмидесятых я был валютным артистом. Меня посылали за рубеж, чтобы я привозил деньги, валюту. Как и все советские артисты, режиссеры, ученые, спортсмены, я зарабатывал валюту и все гонорары отдавал. Они шли куда-то в закрома родины. И эти условия меня вполне устраивали.
Меня сейчас часто спрашивают: «А почему вы тогда не уехали?» Да зачем мне было уезжать, если у меня в начале восьмидесятых у меня была стопроцентная узнаваемость, работа на телевидении, в кино, я гастролировал в 65 странах — в основном благодаря Министерству культуры СССР! Тех денег, которые оставались, мне хватило, чтобы привезти подержанную иномарку — сначала одну, потом вторую, — иметь прекрасную квартиру и красиво ее обставить. В этом смысле все было хорошо.
У меня было так много работы на эстраде, что я был вынужден отказываться от ролей в кино. Я сыграл в фильме «Пишите письма», потом в 1980 году снялся в бенефисной для себя роли в фильме «Фантазия на тему любви», играл там балагура, весельчака, гитариста и танцовщика. После этой картины все киностудии Советского Союза присылали мне сценарии. Я был в глубочайшем обмороке от восторга от самого себя, и, когда мне звонили режиссеры, я говорил: «Да нет, это какая-то крошечная ролишка, я уезжаю в Англию, у меня гастроли на несколько месяцев в Японии…» И был период, когда все решили, что меня бессмысленно приглашать, потому что я все время за границей.
И я успел сняться только в 35 фильмах, а мог бы сняться в ста лентах. Теперь я немного об этом сожалею, но что сделано, то сделано.
С нашей страной во все времена и во все эпохи происходили какие-то метаморфозы, и они происходят и сейчас. В 1991 году я уехал в Японию, вернулся в 1993-м — тут опять революция, я снова уехал в Японию. Я тосковал по родине. Я объездил 65 стран и ни в одной стране не остался. Один шейх в Абу-Даби предлагал мне свою жену в подарок. Я выступал специально для его семьи. Он был в таком восторге, дарил мне золотые изделия, а потом говорит: «Ну, это все ерунда, господин Акопян, возьмите на память любую мою женщину!» Я говорю: «Как же я возьму, они же в парандже, я не вижу их!» Он отвечает: «Ну вы же волшебник, вы же видите насквозь!» Когда я улетал из Абу-Даби и уже грузился в аэропорту с реквизитом, вдруг пришли красивые и хорошо одетые люди, привели двух женщин в белой праздничной парандже и говорят: «Это вам в подарок!» И дают мне свернутое в рулон разрешение на вывоз товара. Я подумал, что это розыгрыш, но потом выяснилось, что это действительно подарок. Моя переводчица пошла выяснять, может ли советский артист увезти с собой такой подарок, и ей сказали: «Да, раз бумаги есть, пусть везет». Подарок я не принял.
У меня был период, когда я думал уезжать в Японию насовсем — я люблю ее традиции, ее ментальность, людей, которые кланяются тебе просто за то, что ты мастер международного класса. Взаимное благодушие в этой стране меня всегда поражало. Но я же воспитан иначе: тут у меня мама, папа, сын, любимая публика. Но любимой публике было уже не до меня, она хотела капитализма. Я, объездив полмира, мог остаться в этом капитализме еще в начале восьмидесятых. Но я остался здесь.
Я хотел открыть театр чудес и волшебства в Москве — я режиссер, артист оригинального жанра, снимался в кино. Как мне думается, я обладаю полноценным опытом для создания подобного театра. Я ходил по богатым людям, вымаливал деньги на театр чудес и волшебства Амаяка Акопяна, где я ставил бы иллюзионно-волшебные спектакли «Старик Хоттабыч», «Калиостро», «Волшебник Изумрудного города». Это были бы спектакли для детей от 4 до 15 лет. Для этой аудитории у нас мало что делается.
С театром не получилось, люди, которые предлагали мне свои услуги, меня подвели. За это время я потерял свою труппу — людей, которые в меня бесконечно верили, моих учеников, которые с восторгом ждали этого театра, где должны были играть. Кто-то из них работает в варьете, кто-то — за границей. Я отдал им реквизит, костюмы, часть декораций, чтобы хоть как-то компенсировать их эмоциональные растраты.
Долгие годы у меня ничего не получалось и не клеилось, меня кидали. Оказывается, сегодня это замечательный вид спорта — кинуть соседа, кинуть товарища, кинуть родню.
Сейчас меня зовет преподавать в Испанию мой старый друг Анхель, меня зовут в Волгоград и предлагают открыть там детский театр. Сижу и думаю.
Я, честно говоря, не в восторге от «Гарри Поттера». Мне кажется, что «Старик Хоттабыч» сильнее, благороднее и предпочтительнее для нашей публики. Но вот видите, нас с вами заставляют жить другими ценностями, нас выворачивают наизнанку, говорят, что мы должны жить как американцы. А мы говорим: подождите-подождите, мы 70 лет жили немного иначе, нам было чем гордиться!
Амаяк Акопян всегда гордился своим великим отцом, который мог отсюда уехать еще в 1955 году, но он не мог предать страну и свою семью. Его обожал Хрущев, на правительственных концертах он поднимал бокал и говорил: «Я хочу выпить за жулика международного масштаба Арутюна Акопяна!» Леонид Ильич Брежнев тоже папу обожал.
Я сижу и сам себе говорю: «Тяга к безудержным веселым приключениям заложена в мужском ДНК, Амаяк Акопян, так что продолжай веселить публику». И Амаяк Акопян веселит публику: он бесплатно выступает в больницах. Нарыдавшись в сестринской, я выхожу к больным детям и делаю что могу. Я устраиваю фестиваль детского творчества «Наука фокусов», на которые приезжают дети из Украины, Испании, Швеции, Норвегии. Это благотворительная акция, дети поют, танцуют, показывают фокусы, получают подарки от волшебника Амаяка Акопяна и уезжают довольные. Девиз Амаяка Акопяна — «Чтоб стало больше на Земле, на нашей маленькой Земле, хоть на одну улыбку!».
Комментарии