О пользе рефлексии и о вреде ее отсутствия

Нас спрашивают, показывать или не показывать? Рассказывать или не рассказывать?

Если бы мы не теряли способность подниматься над ситуацией и сопротивляться "разводкам", то немедленно спросили бы в ответ: а почему, собственно говоря, такой выбор? Почему мы должны выбирать между показывать, то есть возбуждать ненависть по признакам гражданства и конфессии, и не показывать, то есть лгать умалчивая? Почему – либо больным, либо бедным? Ведь совершенно очевидно, что сам вопрос здесь поставлен манипулятивно. Конечно, не лгать. И, конечно, не сеять ненависть. Вопрос должен стоять иначе – не рассказывать или не рассказывать, а КАК рассказывать. КАК нужно рассказать об этом случае, чтобы никакую ненависть не возбудить.

И всё немедленно становится ясно. Да, нужен рассказ. Но рассказ психиатра. Рассказ о глубокой патологии и о развитии острых психотических состояний. Необходимы рядом и комментарии религиоведа и специалистов по психологии религии. Необходимо напомнить об известном рассказе президента Америки Буша-младшего, как Бог велел ему напасть на Ирак. В общем, необходима взвешенная и продуманная речь взрослого, который вынужден объяснять ребенку несовершенство мира. Самая обычная вещь.

Но никто так вопрос не задал. Даже самые лучшие – те, кто больше других сохраняют голову дееспособной. И естественно – никто и не получил ответ.

Вопрос, объединяться Яблоку с Парнасом или нет, хотя и меньшего драматизма, но из того же ряда. И здесь при наличии рефлексии легко видеть, что ошибочна уже сам постановка этого вопроса. А правильная постановка – на каком основании и чьи возможны сегодня объединения? Когда мы ставим вопрос так, то сразу же видим, что серьезные, то есть большие объединения возможны сегодня не на политических основаниях, а на этических и отчасти футуристических: объединить много людей сегодня способны либо нравственное чувство, либо мечта. Но никак не политическая концепция. И тогда мы оказываемся способными сделать следующеий шаг – задуматься об организационных принципах таких объединений.

Но мы вместо того, чтобы заняться этим серьезным делом, погружаемся в размышления, как идти на выборы, которые выборами не являются, и как получить фракцию в парламенте, который не является парламентом. Самые умные из нас эту нелепость не видеть не могут, но тщательно стараются не видеть, придумывая доводы вроде того, что всё это не для победы, а чтобы получить трибуну во время предвыборной кампании. Не замечая, что, во-первых, никакой трибуны ни на выборах, ни без них нам никто не даст – место там давно занято, а во-вторых, что еще важнее, что "лидеры" наши ее и не возьмут: мы же видели, какими паиньками были трибун Навальный на московской телетрибуне, а трибун Яшин – на костромской.  

Плохо без рефлексии. Очень плохо. Мы перестаем видеть очевидное и целиком отдаемся чувству. А чувство у нас у всех сегодня только одно – ненависть. И чувство это нуждается в самом строгом контроле. Но куда там!

Вот казалось бы вполне себе нейтральное событие – 85 лет исполнилось Горбачеву. И встречает он свое восьмидесятипятилетие не Генсеком ЦК, а частным лицом. Немалое жизненное достижение. Да и заслуга, что ни говори. Смотрю свою фейсбучную ленту, она у меня по возможности очищена от ненависти. И что вижу? Вполне нормальные, далеко не злые и совсем не глупые люди выставляют юбиляру счета. И, в общем, даже правильные счета – в его деятельности, и до 91-го года, и после было и есть много такого, что требовало бы нелицеприятного разговора. Но... в другой день, по другому поводу. Да, и не эти грехи сегодня должны были бы нас интересовать: не входят сегодня Сумгаит и Вильнюс в число сотни первоочередных наших тем, даже когда мы говорим о новейшей истории.

Но в том-то и дело, что мы ВСЕ раздражены и ВСЕ готовы излить сидящее внутри нас раздражение на первый попавшийся предмет. С поводом или без повода. Подвернулся Горбачев – будет Горбачев. Подвернулся "распятый мальчик" – сойдет и распятый мальчик. Что угодно годится. Рефлексия дала бы возможность нам раздражение контролировать. Но рефлексии, способности взгляда со стороны, нет даже у лучших. А есть только агрессия, ищущая возможность излиться. В социальных сетях ясно виден рентген этого внутреннего воспаления.

Иногда получается забавно. Когда человек все-таки догадывается, что с ним происходит и пытается, как говорят психологи, разотождествиться с ситуацией, но у него все равно ничего не выходит.

Вот все та же самая трагедия с обострением психоза у самаркандской няни. Нормальная реакция людей, ненавидящих (и ох как не без причины) власть, – проинтерпретировать этот случай как упущение власти: что долго не задерживали, что по телевизору не рассказали, что вообще понапустили в Москву этих – у каждого в соответствии с состоянием его души. И, вообще говоря, тут в самом деле есть ответственность власти. Только она совсем в другом – в разжигании ненависти, включая и межконфессиональную, и в этическом растлении – снижении порога недопустимого. Но только о ненависти мы говорить не любим. Мы ее не замечаем. Нет рефлексии. А без нее мы порой находим очень любопытные повороты темы. Вот очень честный журналист пытается подняться над ситуацией. И что у него получается? Что нянь надо лицензировать.

А что? На самый первый взгляд, как будто и верно. По сути же, конечно, смешно. Ну, кто лицензировал Арину Радионовну? А вместе с ней и миллионы других безграмотных деревенских нянек, вырастивших не одно поколение наших предков? Здесь ведь только один лицензионный орган возможен – родители. И, если они дураки, никакое иное лицензирование не поможет. Это же так понятно. Но статью нужно связать с развалом государства. И это не задание редакции – это внутренняя потребность. Потому что государство таково, что не может вызывать к себе добрых чувств. А недобрые чувства рвутся наружу. И порой – в весьма причудливых формах. Когда над ними нет строгого контроля рефлексии.

Мы переживаем сегодня очень трудное время. И трудное оно прежде всего психологически. Многолетняя целенаправленная работа дала свои плоды: озлобление в обществе выходит из берегов, а способность понимать тает. Психопатия как явление общественной психологии. Никакая созидательная деятельность в этом состоянии невозможна, и искра может легко стать причиной пожара.

Озлобление это нужно гасить. А как? Хорошее средство, конечно, юмор. Но беда в том, что сохраняющих способность видеть смешное в нашем ужасе очень мало. Что и понятно. Другое известное средство – холодный ум, сдерживающий порывы горячего сердца. Но ум не может быть холодным, когда человек весь – внутри ситуации, когда он не может разотождествиться с ней, подняться над ситуацией, посмотреть на нее со стороны. Для этого необходима рефлексия. Та самая, которой нам так сегодня не хватает.

В делах повседневных, бытовых, рабочих мы хорошо понимаем, что без рефлексии никуда. Без нее мы становимся игрушкой. И своих собственных эмоций-импульсов-порывов, и чужих манипуляций. Но ведь и в делах гражданских, делах общих ведь всё обстоит точно так же: только рефлексия придает нам устойчивость и только она защищает от манипуляций.