У ФАТАЛИСТА ВЕК НЕДОЛОГ или ЕСЛИ ТЫ ПЬЕШЬ С ВОРАМИ.

Если ты пьешь с ворами, опасайся за свой кошелек

Если ты пьешь с ворами, опасайся за свой кошелек

И если ты ходишь по грязной дороге

Ты не можешь не выпачкать ног.

Наутилус Помпилиус.

На улице плюс 13, а вчера было вполовину холоднее.

Нет никакого смысла вспоминать, сколько вчера было градусов тепла или мороза, если сегодня течет сегодня, а вчера уже не вернется, а завтра будет всего лишь гипотетически и никогда не наступит.

Нет никакого смысла вспоминать о том, какой БЫЛА Одесса, если сегодня она превратилась в город ломбардов, кредитных лавок «Грош1 гот1вкою», обещающих быстрый кредит наличными безо всяких документов и сразу, и блошиных рынков, на которых люди с уставшими лицами распродают остатки своего давнего нажитого благосостояния.

Сосед-пенсионер, вставший с утра поране, чтобы поехать в супермаркет, пожаловался, что магазин полупустой и пришлось идти в тот, что ближе к дому и дороже. Но даже и в том, который дешевле, все подорожало где на гривну, где на две, а где и вовсе на 5.

Пресса сообщила, что люди стали экономить на заправке автомашин, но так сходу этого и не скажешь, когда трясешься в трамвае, который не может проехать из-за бездарной и беспорядочной парковки автомобилей у Привоза.

Да еще и старушки, которым не хватило сидений, повалились друг на друга, как кегли в кегельбане, когда трамвай резко начал трезвонить и затормозил на повороте, от того, что какое-то мурло на том же повороте остановилось, и не обращая внимания на трамвай сзади, стало вальяжно выволакивать свое пузо из-за руля.

Народное возмущение выплеснулось на затормозившего водителя, оказавшегося хрупкой измученной женщиной, вначале мирно пытавшейся объяснить, почему ей пришлось так резко затормозить. На десятом возмущенном старушечьем выкрике она ядовито поинтересовалась, надо ли ей было сносить трамваем дверцу остановившейся машины.

-Люди важнее- ответствовал ей старушечий хор.-Ты же не дрова везешь.

Это был тот классический случай, когда обе стороны умозрительно равноправны, и ввиду этого консенсус представлялся невозможным.

С одной стороны, да, люди важны и везти их надо бережно.

С другой – не сносить же дверцу автомобилю, на покупку которого водителю трамвая нужно таскать вагон по рельсам лет сто, а может, и двести, если она будет при этом отказываться от еды, квартплаты, электроэнергии и одежды. А также от платного туалета на конечной трамвая, который опять подорожал.

Да, кстати, чтоб вы знали, Одесса – единственный город на вукраини, где горсовет все еще оплачивает пенсионерам бесплатный проезд в городском транспорте. Хотя указания убрать эту немногочисленную уцелевшую льготу поступают из Киева ежемесячно и настойчиво. Именно поэтому очень деятельные, настойчивые и бодрые на Привозе старушки, катаются на трамваях и троллейбусах с утра до поздней ночи, придумывая себе насущные срочные дела и жизненно необходимые маршруты.

По совместительству, трамвай для них еще и клуб по интересам, разнообразный круг общения и место для дискуссий.

Недолговременный способ поделиться мыслями и достижениями со случайным попутчиком, который оказался –О, счастье!-расположен к тому, чтобы внимательно выслушать тебя и точно так же с тобой поделиться.

Пришлось и мне внимательно выслушать рассказ галантного старичка о том, как он хорошо скупился сегодня в сэконд-хенде, и подробные разъяснения собеседнице о том, как в этот самый сэконд-хенд попасть. Старушка-собеседница никак не могла сориентироваться в местонахождении нового универмага, мимо которого она с трамвая вот уже больше двадцати лет ходит на Привоз.

Звучала «та сторона Привоза» и «эта сторона», мелькали старые и новые названия улиц, оперировались трамвайные маршруты, причем о некоторых старушка никогда не слыхала, но простого факта о том, что в районе Привоза есть старый универмаг на Пушкинской и Новый на углу Екатерининской, бывшей Карла Маркса после того, как она была Екатерининской, а потом снова ею стала, и только намного позже появился Новый Привоз в виде стилизованного громоздкого здания, донести в качестве информации до нее не удалось.

Это заняло примерно две довольно длинные трамвайные остановки.

Старичок похвастался тем, что живет в 16-тиэтажке, где жильцы скинулись и установили тепловой счетчик. То есть, был старичок непростой, хоть и покупал сейчас себе 7 пар штанов на 10 гривен в сэконд-хенде. Да ему и не надо было так много штанов, но ему так понравилась цена, что он даже несколько раз переспросил. Ну, штанов получилась целая сумка.

Вообще он был весь из себя такой воспитанный, словоохотливый, довольный собой и собственной приспособленностью и оборотистостью, и галантный, и терпеливый в объяснениях своей туго соображающей собеседнице.

Его почему-то ни на минуту не заставило задуматься то обстоятельство, что его визави, похваставшаяся, что ездит на Привоз ежедневно и присматривает цены(!) для дочки, которая ездит по выходным и покупает(!), при этом не знает даже в том уголке Одессы, который регулярно навещает, где и что находится.

Ну, надеюсь, хотя бы Привоз она знает вдоль и поперек. Потому что жена моя, у которой редко получается туда заехать ввиду семьи и работы, может на Привозе иногда и заблудиться.

С разговоров в стиле Карцева «вчера были маленькие, но по три, а сегодня большие, но по пять» и сетований на то, как тяжело выжить на пенсию, разговор в ожидаемой последовательности перетек на окружающую обстановку.

Городские власти в очередной раз озаботились тем, что у людей, создававших себе рабочие места в виде торговых точек (а другой-то работы в последние 10 лет людям среднего и старше среднего возраста практически невозможно найти) слишком много денег, и , под предлогом благоустройства и реконструкции, стало сносить все лотки на Старосенной площади. Вплоть до двухэтажных магазинов.

Некогда прежняя администрация неслабо срубила деньжат на том, что продавала РАЗРЕШЕНИЯ на постройку, потом неоднократно угрожала снести и снимала бабла за то, что милостиво позволяла павильоны не сносить, а заодно позволяла государству заработать, обкладывая налогами работающих там людей, а ментам и себе заработать на крышевании и аренде.

Но теперь, когда администрация у нас не только СНОВА НОВАЯ, но частью даже завезенная из-за бугра, деньги требуются другие, и продаются у нас не только скромные квадратики под носки, шаурму и летние напитки, но и кафедры под снос того Университета, который почти две сотни лет назад был основан в имперской Одессе.

Да и послушайте, кому на фиг нужен геолого-географический факультет? Или ботанический сад?

У старушки, понятия не имеющей о том, что многие люди вкладывали все свои сбережения в то, чтобы построить торговую точку в хлебном месте, и так и не вынувшими их оттого, что наступил кризис, и что в настоящий момент этот ларек был для человека пусть плохоньким и скудным, но ИСТОЧНИКОМ СУЩЕСТВОВАНИЯ, зрелище разрушенных ларечков вызвало жизнерадостное оживление.

-И правильно, правильно посносили эти гадюшники!

Я не большой сторонник такого рода построек, и прекрасно понимаю, что они уже давно приобрели непрезентабельный и нетоварный вид ввиду того, что строились, как временные.

Но и люди, которые возлагали на них определенного рода надежды и вкладывали немногочисленные средства, тоже пришли мне на ум. Как при виде еще ранее снесенной Книжки, на ум приходило прежде всего то, то исчезало довольно большое количество рабочих мест.

Равно, как и оптовый 7 км, и так стоящий на грани краха, лишался тех, кто обеспечивал ему и без того небольшой розничный рынок сбыта.

А 7 км в городе, где сознательно уничтожены заводы и порт, как основные места работы десятков тысяч людей, все-таки обеспечивает работой десять тысяч человек, начиная с продавцов и заканчивая теми, кто их обслуживает.

Тем более, что основные оптовые покупали из Крыма и Донбасса, для него давно утеряны.

Вспомнилось мне и то, как сносили мини-рынок недалеко от дома, на котором скупались после работы сотни людей, уже не успевавших по времени зайти на большой.

Те же самые старушки, которые знали каждую продавщицу в лицо и по имени, ликовали, что теперь-то уж точно станет светлее и краше и радовались, глядя, как из построек вышвыривают продукты и вещи, и весы, и стулья, и людей, умолявших подождать, пока приедут и заберут их товар, потому что сносить рынок начали без предупреждения.

Трамвай, звеня отчаянно, осторожно проезжал кучи стройматериалов и канаву, пассажиры имели счастье полюбоваться на железный забор, окружающий специально отремонтированный двухэтажный магазин, который обещали не сносить, если его отремонтируют, и все-таки пущенный под снос, и красочный плакат в цветах одесского флага, сообщающий о реконструкции площади,а собеседники, которых я вынужден был слушать, поскольку стоял рядом, продолжили непринужденную беседу.

Привычно посетовав на дороговизну и тяжесть жизни на пенсию (оба, насколько я понял, жили вместе с вполне себе обеспеченными детьми, чтобы сдавать квартиру с целью дополнительного заработка), они перешли к самой насущной из всех насущных проблем.

И проблема эта называлась: «За границей и у нас».

При этом, сведения о жизни как у нас, так и за границей, были почерпнуты исключительно из телепередач и просмотра украинских каналов. Некоторые из этих передач они не смотрели, а освоили в пересказе звонившей сестры, встреченной подруги или соседа по парадной.

В отличие от актуальной еще полгода назад темы войны на Донбассе, в марте 2016, при несколько изменившейся тенденции украинских СМИ, до сознания рядового болота уже была донесена информация о том, что для достижения украинской экономикой уровня двухлетней давности (при кровавом тиране Януковиче), потребуется как минимум 15 лет, а о том, чтобы она развивалась далее и речи пока не стоит.

Мои соседи по трамваю и стране, коим было не менее 75, спокойно относились к этому факту и искренне надеялись, что они еще доживут до того момента, когда все вернется на круги своя, и покупательная способность гривны будет соответствовать размерам выплачиваемой пенсии.

Это только у фаталистов, которые пытаются что-то сделать или изменить, век относительно недолог.

Гораздо проще сидеть у быстрой реки и ждать, пока по ней проплывет труп твоего врага.

А еще проще –думать, что твой враг находится заграницей и в скором времени умрет сам по себе, особенно к тебе не приближаясь.

Но тут они коснулись совсем уж крамольной темы- стали критиковать тех, кто сейчас находится у власти, мол, все там жулики и ворье, и тетка, сидевшая наискосок через проход от них, нервно заерзала на сиденье и попыталась, перегнувшись через меня и других стоящих, посмотреть на тех, кто так непатриотически смеет отзываться об украинском правительстве.

Я посторонился, давая ей возможность лицезреть тех, кто вызвал такое явное ее недовольство и она с минуту сверлила их негодующим взором, пытаясь устыдить.

Должно быть, она была из тех, кто приносит цветы к новооткрытому памятнику героям небесной сотни, свято веруя в благородные цели майдана и вильну и нэзалэжну едыну краину.

Я уже со страхом стал представлять себе, как они будут перелаиваться через стоящих в проходе людей, но, открыв несколько раз рот, и не издав ни звука, она все-таки его захлопнула и устремила в окошко свой пламенный взор.

Толерантность пофигистского украинского общества стала проявляться не только в том, что представители Куликова Поля и майданутых организаций именно сегодня, в день, когда исполняется 22 месяца с того дня, когда одни зверски убивали других, прийти к Дому Профсоюзов и совместно перекрасить забор в нейтральный серый цвет. А перекрасить по той простой причине, что накануне, митингуя против олигархов и российской экономики, они выкрасили забор на месте трагедии в черно-красный цвет правосековского флага, чьих представителей-убийц было на Куликовом 2 мая чуть ли не больше всех.

Она плавно стала проявляться в том, что споры на политические темы, как таковые, практически затихли во всех присутственных местах.

Не то, чтобы те или другие как-то видоизменили свою точку зрения.

Но осознание единой задницы, в которой они оказались вместе – одни по скудоумию своему, а другие в силу скудоумия первых, но вынужденно оставшиеся в одной лодке с ними, привело к тому, что обе стороны стали тихо презирать друг друга, в полной уверенности в правоте СВОЕГО мнения, а это говорит о том, что несколько стих накал ненависти.

Не ненависти упоротых и свидомых, которые почувствовали вкус крови и сладость убийства беззащитных.

Ни ненависти тех, кто не может смириться с такого рода убийствами мирных и неспособных ответить голыми руками.

Но ненависти тех краев болота, которые примыкают к обеим враждующим сторонам, и никуда дальше декларативных заявлений и демагогии не заходивших.

Это у фаталистов, которые верят в свое предназначение, и судьбу, и необходимость грядущих перемен, век краток и смерть болезненна. Да еще у тех, кто видит, что фаталисты, уверовав в свои благие цели, или просто за деньги, увлекают всех к краю пропасти, и пытаются им воспрепятствовать.

Но, кажется, истина о том, что в ходе майдана поменяли только одну задницу на золотом унитазе, на другую, еще более толстую и замаранную, постепенно стала доходить и до таких упоротых теток.

И только старички и старушки, которых не смущает перспектива жить 15 лет в ожидании возвращения к прежнему, ЯНУКОВСКОМУ ОБРАЗУ ЖИЗНИ, НЕ СМУЩАЕТ НИ НА СЕКУНДУ, по-прежнему катаются в трамвая, занимая себя своими насущными проблемами.

Сидеть на берегу реки и ждать, пока мимо проплывет труп твоего врага.

А еще проще- не имея никаких реальных врагов, видеть врагами тех, кто мешает тебе сидеть на берегу.

Даже если они делают все, чтобы ты на этом берегу не сидел.

Даже если пытаются уничтожить тебя, потому что им необходим этот берег.

И простая истина о том, что ты можешь потерять кошелек, когда пьешь с ворами, или выпачкать ноги, когда идешь по грязи, так и не доходит до многих людей.

Примерно, как то, где находится новый универмаг, мимо которого ты почти ежедневно идешь на Привоз посмотреть цены(!).

Я сошел на своей остановке.

А старый, умирающий трамвай, купленный городу еще при СССР, на ремонт которого у великой некраины перманентно не находится денег ввиду более насущных проблем, так и потащился дальше по раздолбанным рельсам, которые практически не ремонтируют по тем же причинам, укачивая приятных собеседников в их ни к чему не ведущем разговоре.

Виктор Гром.

Так же, как и Стою,курю или Картинки с одесского рынка, эта статья не о политике.

Ну, или почти.