С.Пархоменко― 21 час и 10 минут, это программа «Суть событий», добрый вечер, я Сергей Пархоменко, ее ведущий. Все у нас вроде работает, номер для смс-сообщений — +7-985-970-45-45. Сайт www.echo.msk.ru, на нем есть трансляция из студии прямого эфира, кардиограмма прямого эфира, в которую можно играть, возможность отправлять сюда ко мне на экран всякие сообщения – я смотрю, все уже работает. Так что, можем с вами приступать.
Конечно, я тоже начну с годовщины гибели Бориса Немцова. Я этот день очень хорошо помню. И тогда это была пятница, и, собственно, я после… Борис был непосредственно передо мной здесь вот в этой студии, потом была моя программа, потом я отправился домой и, едва до дома доехав, развернулся и поехал на мост, где уже лежало тело.
И, конечно, весь этот год – это год, во время которого время от времени, знаете, возникает какое-то очень острое чувство утраты, очень острое чувство отсутствия какого-то важного человека рядом. И возникает это, конечно, тогда, когда человека уже нет, ты начинаешь понимать, как много он для тебя значил, и начинаешь понимать, что это была настоящая дружба, и начинаешь понимать, что это было вообще что-то чрезвычайно важное.
Конечно, завтрашний день будет посвящен ему. И понятно, что есть две точки, два события, в которых нужно участвовать, и я совершенно прямо здесь скажу об этом, о том, что, да, конечно, есть формальный марш, там начиная с часу начинают собираться люди, а стартует с места он, по всей видимости, в два, это марш по бульварам, по привычному уже маршруту, который начинается от Пушкинской площади.
Но есть еще одна важная точка, на которой мы все должны завтра быть – это, собственно, мост. Это то место, где Борис был убит, и где когда-нибудь, несомненно, будет стоять памятник. Несмотря на то, что это мост, это, конечно, ложь и лицемерие, что там технически ничего невозможно на этом месте поставить. Конечно, можно.
И мост – достаточно серьезная мощная устойчивая конструкция, и памятники бывают не обязательно огромные бронзовые на гигантских постаментах. Если это фигура в человеческий рост или чуть-чуть больше человеческого роста, то она для моста и не весит ничего особенного. Тем более, что эта точка, где, собственно, произошло убийство, она и не над водой еще, как мы все помним, она над той частью моста, которая возвышается над Васильевским спуском, поэтому в инженерном смысле нет никаких проблем это укрепить.
Кроме того, есть всякие современные такие не совсем обычные виды памятников. Вот я видел один эскиз, сделанный очень хорошим скульптором Цигалем. Это вообще не памятник, а это такой силуэт на мостовой. Часть моста покрывается брусчаткой, и на этой брусчатке такая медная тень, что ли, человека, силуэт лежащего тела. Это очень впечатляющая вещь. Это вообще ничего не весит, это вообще ничего не добавляет к покрытию.
Так что, все это ерунда. И, конечно, это такая политическая тупость. И то, что этого монумента до сих пор нет, и то, что российские политики демонстративно, так, как это произошло сегодня, в очередной раз отказываются почтить память Бориса Немцова, человека очень важного для российской истории.
И есть, конечно, политическая сторона этого года, политическое содержание этого года в связи с гибелью, в связи с убийством Бориса Немцова, и здесь можно сделать несколько важных выводов. Один важный вывод заключается в том, что мы с вами видели своими глазами, что значительная часть страны вообще не заметила этого убийства. Это тоже приговор, это тоже политический фактор, это тоже обстоятельство нашей жизни, которое нужно трезво видеть, и которое нужно анализировать, и с которым нужно как-то разбираться.
Как так вышло, что в стране, в сегодняшней России, огромное количество людей способно не заметить этого события. Убийства одного из ведущих оппозиционных политиков, демонстративного убийства, такого театрального, витринного, в ста метрах от символа государственной власти России, каковым является Кремль, на глазах у спецслужб, на глазах у камер наблюдения, фактически при большом стечении народу, потому что это и днем, и ночью достаточно людное место, масса народу там ходит, и мы за это время видели много разных съемок о том, как люди там проходили мимо, собственно, в момент убийства, как проезжали машины, их было немало.
Это демонстративное убийство, это спектакль, который для нас для всех устроен. Есть немного стран в мире, вот просто немного, в которых такой спектакль остался бы без последствий, политических последствий я имею в виду, и такой спектакль оставил бы равнодушной значительную часть населения. Я думаю, что ни одна европейская страна, вот просто на континенте Европа, даже если считать европейской страной, там, Албанию, Сербию, Молдавию, ни одна европейская страна не оставила бы незамеченной, не оставила бы без крупных политических последствий, без большого следствия, которое ведет весь потенциал спецслужб и силовых органов страны, без непосредственного участия парламента, без непосредственного участия главы государства, без деятельнейшего участия правительства и так далее. Ни одна страна не оставила бы этого так, как это оставила Россия.
Понятно, что государственная информация, государственная пресса, включая федеральные телеканалы, последовательно замалчивали это событие и намеренно работали – а точнее, намеренно не работали – для того, чтобы население не знало об этом убийстве, не думало об этом убийстве, не разговаривало об этом убийстве, не пыталось понять причины этого убийства, не пыталось думать о виновных в этом убийстве.
Такая страна в Европе осталась одна. И не нужно удивляться, что Россия сегодня находится в такой изоляции. Ну, может, Белоруссия еще – поправят меня. Вот рядом есть еще вторая такая страна. Ну, мы с ней составляем, как известно, межгосударственный союз, мы с ней теперь почти одно целое. Ну, может быть, это и не случайно. Вот нас таких и осталось вот столько. А больше никто. Совсем никто. Это один вывод.
Второй вывод заключается в том, что то меньшинство, которое знало об этом убийстве и покорно на это смотрело, тем не менее, извлекло из этого урок. Урок очень простой: нас никто не защитит, и любые наши усилия, направленные на то, чтобы в стране что-то изменить, страну как-то улучшить, сдвинуть с места, помочь ее прогрессу, развитию и так далее, делаются на свой страх и риск. Мы одни перед лицом тех, кто противостоит этому и противодействует этому. Это другой важный вывод за этот год.
И третье – для совсем небольшой группы, для, так сказать, активной оппозиции. Она убеждается, что, да, взаимоотношения с действующей властью дошли до крайней точки, власть нас убивает, власть вот таким образом пытается с нами справиться, других средств у нее нет, и других средств она не ищет, она не пытается никаким образом наладить какой-то диалог, какое-то взаимодействие с оппозиционными силами, а намерена ее просто уничтожать.
Почему власть, причем здесь – ну, как-то не Путин же отдавал приказ об убийстве Немцова? Совершенно очевидно, что вот этим своим попустительством, демонстративным отказом от поисков реальных заказчиков – ну, слово «поиски» здесь тоже условно, может, их и искать-то не надо, нужно просто назвать. Я думаю, что для людей во главе российского государства большого секрета это не представляет, кто был заказчиком, так что, не надо их так уж прямо разыскивать, не надо фонарь для этого зажигать. Достаточно набрать в грудь воздуха и произнести вслух эти имена и какой-то подобающий к этому комментарий.
Власть этого делать не хочет. Таким образом она делается частью этого преступления, частью этого убийства. Встает, так сказать, в ряд с убийцами. И сегодня, перечисляя тех, кто имел отношение к убийству Бориса Немцова 27 февраля минувшего года, мы должны сказать, что там были люди, которые, так сказать, «стояли на атасе» и присматривали, не идет ли кто; были люди, которые сидели за рулем; были люди, которые снабжали всю эту команду; были люди, которые собственно стреляли; были люди, которые прикрывали отход; были люди, которые финансировали это все; были люди, которые разрабатывали операцию; были люди, которые являлись заказчиками, так сказать, ближними непосредственными; были люди, которые являлись удаленными политическими заказчиками; и, наконец, были люди, которые осуществляли, так сказать, полное такое покрытие по периметру, те, кто обеспечивали безопасность и безнаказанность им всем, выше перечисленным. И вот эти последние люди, это люди, которые руководят Россией. Это самый верх. Без них это преступление не было бы похоже на идеальное.
Знаете, идеальное преступление – это то, которое не раскрывается, а остается безнаказанным. Вот, собственно, и весь идеал, когда преступник остается цел, невредим, доволен и на свободе. Вот это и есть идеальное преступление. Идеальное преступление под названием «убийство Бориса Немцова» было бы невозможно без прикрытия с самого верха. Вот и все. Вот это вот третий и последний вывод, который можно сделать из этого года.
Ну, говоря о внутренних важных событиях, я бы дальше упомянул бы события, которые происходили в последние дни в Государственной Думе и закончились сегодня несколькими совершенно бешеными голосованиями. Все это имеет отношение вот к созданию той политической среды, частью которой является убийство Бориса Немцова, и с протестом против которой мы с вами завтра отправимся по московским бульварам, а потом на Немцов мост со стороны Васильевского спуска.
Я, кстати, хочу заметить, что и во многих других городах тоже пройдут траурные акции такого же рода, и в Петербурге такая будет, и в конечном итоге и в Нижнем Новгороде такая будет, хотя там чрезвычайно сложно было все это согласовать, и власти до последнего там сопротивляются этому всему. Но я не сомневаюсь, что люди выйдут.
Так вот, другой частью этой же политической системы, вот той самой, в которой убивают Бориса Немцова и оставляют безнаказанным это преступление, является то, что происходит в Госдуме. Сегодня было несколько блистательных голосований. Одно из них – о нем довольно много говорили – еще одно, направленное против реализации и реальных гарантий прав и свобод человека в России. Напомню, что Конституция России гарантировала право на свободу собраний, тем не менее, это право систематически в России попирается.
И сегодня были приняты решения, которые некоторыми кажутся такими, почти анекдотическими, отчасти смешными, но на самом деле на практике они, конечно, будут иметь значение. Одно заключается в том, что к митингам и демонстрациям приравнены передвижения на транспорте, любые, так сказать, автомобильные моторизованные и вообще связанные с колесами – не обязательно, чтобы мотор был, важно, чтобы колеса были.
Кстати, интересно, относится ли это, например, к людям, которые едут верхом, у которых нет никаких колес. Или к людям, которые едут на собачьих упряжках, у них тоже колес нет, моторов нет – есть собаки и полозья. Вот любопытно будет посмотреть, будет ли этот закон распространен вот на такого рода средства передвижения.
Так вот, несомненно, это будет иметь свои практические последствия, потому что мы видим с вами и протесты разнообразных дальнобойщиков, водителей и так далее. Кстати, мировая практика показывает, что довольно эффективными оказываются вот такие передвижные всякие моторизованные и на колесах мероприятия, которые устраивают, скажем, сельскохозяйственные производители, которые выводят свою сельскохозяйственную технику на дороги, или всякие транспортники, или там, где есть школьные автобусы, то водители школьных автобусов и так далее и так далее.
Мы это все, несомненно, еще будем видеть в России по мере того, как деградирует экономика, и по мере того, как все большее количество людей оказываются на улице и оказываются за чертой бедности. И, конечно, это решение направлено против них. Те, которые думают, что это только против каких-то смешных «Синих ведерок», те в очередной раз ошибаются, они однажды обнаружат, что они хотят куда-то ехать, так сказать, с целью продемонстрировать что-нибудь, а им ехать нельзя даже на одной машине, или на двух машинах, или на пяти машинах. Это одна история.
И вторая – это история про пикеты с техническими средствами, с какими-то монтируемыми конструкциями. Там есть совершенно прямой адресат у этого закона. Вообще, это всегда признак крайне низкой парламентской культуры и такой крайней продажности, уже последней степени падения законодателя, когда он принимает целый закон, федеральный закон или поправку к федеральному закону, направленный против конкретного человека, или конкретной группы людей, или какого-то конкретного случая. Вот это та самая ситуация.
Пришлось слышать, в том числе в новостях здесь на «Эхе», что вот это запрещаются таким образом палаточные городки. Нет, когда говорят о монтируемых конструкциях, не о палаточных городках речь. Речь на самом деле о так называемых кубах, которые были довольно распространенными на протяжении последних двух лет. Ну, вы помните, что во время выборов московского мэра, где участвовал Алексей Навальный, эта технология оказалась очень востребованной, и порядка двухсот таких складных агитационных конструкций сложным образом путешествовали по Москве, и они быстро монтируются где-то там у входа в метро или где-то на тротуаре.
Потом это же имело большое хождение во время выборов в московской мэрии, ну, и, в общем, оказалось, что это такая технология, очень удачная, очень удобная и впечатляющая, когда вы можете быстро поставить такую небольшую несложную сборную конструкцию из нескольких трубок, обтянутую тканью, и на ней расположить какую-то информацию, полезную для людей, к которым вы обращаетесь.
Вот специально против них направлен был сегодня этот закон. Он был принят небольшим количеством голосов. Я сегодня наблюдал за голосованием в Думе, и вот наиболее одиозные сегодняшние законы, они принимались, в общем, силами одной фракции, фракции «Единой России», но у нее 238 голосов сегодня в Государственной Думе, это достаточно само по себе для принятия любого закона, и вот по этим законам там порядка 240 с небольшим голосов удалось собрать. Это означает, что все остальные голосуют против – и коммунисты голосуют против, и ЛДПР голосует против, и даже вот это удивительное, то, во что превратилась эта самая «Справедливая Россия», голосует против.
Но «Единая Россия» считает нужным закручивать эти гайки, и сегодня мы с вами это видели своими глазами.
Любопытное совпадение, что вот эта история с запретом всяких передвигающихся моторизованных и колесных общественных акций была принята ровно в третью годовщину – вот сегодня исполнилось 3 года с того дня, как одна из самых удивительных акций прошла в Москве, так называемое Большое Белое Кольцо, когда люди стояли вокруг Садового кольца, как вы помните, порядка 30-ти тысяч человек. И эта акция была наследницей другой, которая прошла за несколько недель до того, когда ехали по Садовому кольцу машины, и вот тогда как бы пришло в голову очень многим, что вот так можно устроить и человеческую акцию, такую, как бы без начала, без конца, без головы, без хвоста, без дна, без покрышки, без всякого согласования, даже без места и даже без времени, когда она собирается, а просто вот прийти на некий маршрут и там встать.
Это было очень сильно, очень впечатляюще, и, конечно, в истории России еще не раз будет вспомнено.
С. Пархоменко― 21 час и 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Номер для смс-сообщений по-прежнему +7-985-970-45-45. Сайт www.echo.msk.ru, на нем все работает. Все время жалуются, что звук какой-то слабоватый для тех, кто слушает по интернету – ну, вот я надеюсь, что, может быть, меня сейчас услышат те техники, которые у нас этим занимаются, и немножечко там чего-нибудь прибавят, хотя, как я понимаю, в значительной мере это не от нас зависит.
Мы говорили с вами о тех законодательных новациях, которые появились сегодня силами фракции «Единая Россия» в Государственной Думе, она сегодня в одиночестве, но этого было достаточно для принятия. Проголосовала за несколько законопроектов, смысл которых заключается в том, чтобы последовательно ограничить наши с вами права. Конституция нам эти права гарантирует, депутаты у нас эти права отнимают.
Вот часть прав, которые были дополнительно отобраны сегодня, это права на собрания и на выражение своих чувств, своих мнений, своих точек зрения, своих протестов публичным путем на улице с помощью пикетов, с помощью каких-то несложных агитационных конструкций, которые можно было соорудить человеку, который этот пикет проводит, или с помощью передвижения по улицам и дорогам на всяких движущихся средствах.
Вот, кстати, целый ряд наших слушателей, я тут читал эти смски, которые наприходили на протяжении первой половины программы, мне задают один и тот же вопрос: что будет с этими самыми байкерами, «Волками» и вот всей вот этой вот любимой Путиным моторизованной швалью, которую время от времени нанимают для каких-то пропагандистских акций – то в Крыму, то они куда-то там пытались ехать по Европе, то еще что-нибудь вроде этого?
Это люди на подсосе, что называется, у государства, они получают гигантские государственные гранты, те самые гранты, которые могли бы получить другие, реальные общественные организации, которые пытаются принести какую-то пользу. Я, например, вот когда на этой неделе писал о том, что одна из самых интересных и самых важных, например, для сегодняшней Москвы общественных организаций, организация, которой руководит Светлана Ганнушкина, знаменитый и замечательный наш правозащитник, организация, которая занимается адаптацией детей мигрантов и маленьких детей учит говорить по-русски, как-то пытается их адаптировать, как-то пытается их приучить к мысли о том, что им придется пойти в школу и быть среди других детей, как-то научить их общаться, отучить их прятаться, бояться, закрываться, агрессивно реагировать на любое обращение и так далее.
Это чрезвычайно важная работа для такого большого города, как Москва, где так много разных приезжих. Вот эту организацию просто выкинули на улицу на прошлой неделе. Они занимали какой-то там маленький подвальчик в районе Новослободской улицы. Просто выперли на тротуар. И вот они собирают в интернете какие-то небольшие деньги – поищите и постарайтесь им помочь.
Вот это те самые люди, которые могли бы быть поддержаны, поскольку они делают чрезвычайно важное дело, могли бы быть поддержаны государством, но вместо них огромные грязные вонючие балбесы на здоровенных мотоциклах, которые ездят по стране. Вот это оказывается важнее, потому что они умеют подлизаться, они умеют понравиться, они умеют польстить, они умеют в нужный момент нужную ленточку нацепить, они умеют сделать круглые глаза – в общем, они много чего умеют, это теперь их профессия.
И вот интересно, передвижение этих потных балбесов, пропитанных пивом, по стране с, не знаю, там, с Георгиевскими ли ленточками, или еще с какими-нибудь флажками, или в майках с Путиным, или еще с чем-нибудь – это вот подпадет под этот закон о том, что это теперь тоже массовая манифестация, ее нужно каким-то образом заявлять и всякое такое прочее, или мы увидим очередное избирательное применение закона? Ну, в общем, как вы понимаете, вопрос этот вполне риторический, совершенно очевидно, как это будет устроено на самом деле.
Есть еще один закон важный, вредный, в прямом смысле вредный. Вредный не в смысле противный, а вредный, потому что наносящий вред, наносящий ущерб нам всем, каждому из нас, и вам, и мне. Это закон о дальнейшем ужесточении наблюдения за выборами. Российское законодательство о выборах последовательно сгнивает, последовательно перестраивается таким образом, чтобы как можно меньше люди могли за ним наблюдать и как можно меньше противоречить, могли бы противостоять избирательным нарушениям.
Надо сказать, что после массовых протестных акций 11-го и 12-го года произошел спад таких лобовых прямых нарушений на выборах. Кстати, это было важное последствие. Многие говорят, что вот это не имело никакого результата и никаких последствий, вот эти все хождения с белыми ленточками, вот эти все шарики, вот эти все огромные многосоттысячные марши по Москве, вот эти вот стояния вокруг Садового кольца, о которых я упоминал сегодня.
Имели, они, несомненно, имели результат. И этот результат заключался в том, что резко выросло, в частности, резко выросло число наблюдателей на выборах, и эти наблюдатели были достаточно эффективны, и фактически удалось пресечь на ближайшие несколько избирательных кампаний вот эти так называемые «дневные» фальсификации, те, которые происходят в ходе голосования и которые заключаются вот во всяких вбросах, во всяких устройствах разнообразных каруселей и так далее.
Напомню, что именно при помощи таких фальсификаций была в 2011 году избрана Государственная Дума, та самая, которая работает сегодня, та самая, которая принимает эти законы, которые мы сегодня описываем. Вот она была принята на пике таких фальсификаций. Математически доказано, что тот состав Государственной Думы, который сегодня заседает с депутатскими мандатами в кармане, не соответствует волеизъявлению избирателей тогдашних. Это волеизъявление было искажено, нарушено, и значительное количество сегодняшних депутатов не имеют права там находиться.
Так вот, удалось наблюдателям в какой-то момент поставить, ну, если не барьер, то довольно серьезные создать сложности для тех, кто пытался осуществлять фальсификации вот такие прямые в дневное время. И большая часть фальсификаций стала связана с уже искажением данных о результатах голосования. Это то, что называется «ночные» фальсификации, когда происходит манипуляция с результатами выборов. Происходит это и в Центральной избирательной комиссии, и в региональных избирательных комиссиях, и в территориальных, главным образом. Вот основным узлом являются территориальные избирательные комиссии, которые объединяют целые избирательные округа.
И вот последовательно эта система, которая тогда набрала силу, система наблюдателей и журналистов, работающих в связке с наблюдателями, она последовательно разрушается сегодняшним российским законодательством. Надо сказать, что российское законодательство о выборах, оно обладало вот этой интересной особенностью, что у журналистов на выборах было довольно много прав, и журналисты могли довольно активно принимать в этом участие.
И в какой-то момент людям, которые готовятся к предстоящим думским выборам – вы помните, что в этом году, в 16-м году осенью они произойдут – стало понятно, что нужно это как-то разрушить. Это не первый, кстати, такой случай. Хочу вам напомнить, что перед выборами 2003 года тогда был большой-пребольшой скандал, когда было принято тоже несколько законов, в результате которых журналисты оказались фактически отодвинуты от выборов. Была создана ситуация, в которой журналисты не могут писать об избирательной кампании. Тогда упор был сделан на это, поскольку любое высказывание, касающееся кандидатов, касающееся избирательных кампаний, было приравнено к агитации за или против того или иного кандидата, а участвовать в агитации может только зарегистрированный участник избирательного штаба. И журналисты оказались полностью отодвинуты от выборов как темы.
И тогда произошла очень интересная история – произошел Конституционный суд. Несколько журналистов, в том числе, кстати, наш коллега и мой хороший друг Сергей Бунтман, заместитель главного редактора «Эха Москвы», был одним из заявителей в Конституционном суде. И речь шла о том, что вот эти люди, в частности, тот же самый Бунтман здесь на «Эхе Москвы» получил выговор от главного редактора за то, что он неосторожно высказался, если я правильно помню, по поводу одного из кандидатов в губернаторы Санкт-Петербурга.
А другой мой хороший знакомый Григорий Катанян умудрился получить такой же выговор за то, что он, кажется, про какого-то губернатора, то ли Мордовии, то ли Марий Эл… Константин, прошу прощения, Катанян, меня поправляют. Не Григорий, Костя Катанян, конечно. Так вот, он высказался, там тоже получил выговор. И еще было несколько таких случаев.
И вот состоялся Конституционный суд, который отменил это и занял тогда позицию, которую выразил в своем тогда заключении, сказав, что вот эти ограничения против участия журналистов в выборах являются незаконными, сделав очень важное такое политическое заявление. Я нашел его сейчас, готовясь к этой программе, и хочу зачитать из него кусочек, он мне кажется очень важным.
Вот тогда Конституционный суд провозгласил следующую вещь. «Выборы, — официально заявил Конституционный суд, — могут считаться свободными, только когда реально гарантировано право на информацию и свободу выражения мнений. Поэтому законодатель обязан обеспечивать права граждан на получение и распространение информации о выборах и референдумах, соблюдая применительно к данному предмету регулирования баланс конституционно защищаемых ценностей – права на свободные выборы и свободы слова и информации и не допуская неравенства и несоразмерных ограничений».
Вот очень хорошие и очень правильные слова Конституционного суда, прозвучавшие тогда, осенью 2003 года, в октябре 2003 года это было. Характерна реакция публики на те события: эта реакция была нулевая. Публика тогда восприняла это все как какую-то странную склоку между журналистами и депутатами – ну, вот они там что-то разбираются между собой, что-то выясняют какие-то отношения, нас это все не касается. А между тем, это касалось, несомненно, непосредственно избирателей.
И я хорошо помню, что я тогда в программе «Суть событий», которая уже существовала, ей было от роду всего полгода тогда или даже меньше, буквально три месяца, я говорил: послушайте, друзья, мы, журналисты, знаем о том, что происходит на выборах, нам самим не нужно себе это сообщать, мы хотим сообщать об этом вам, это в ваших интересах. Почему же вы никаким образом не поддерживаете сражение журналистов с законодателями за право писать о выборах?
Ну, тогда все это кончилось более или менее хорошо, сейчас делается еще одна попытка. И вот сегодня был принят закон, опять он был принят силами фракции «Единая Россия», 242 депутата проголосовали – это значит, вся фракция «Единая Россия» плюс еще несколько там каких-то случайных голосов, а по большей части все, почти все, 202 голоса было против этого законопроекта.
Законопроект, который по существу, во-первых, запретил журналистам регистрироваться непосредственно на избирательных участках в последний момент. Это чрезвычайно важно для журналиста – мобильность, возможность в течение дня голосования передвигаться с места на место. Теперь, оказывается, для этого нужна специальная аккредитация, и эта аккредитация возможна при наличии такого ценза оседлости, то есть журналист должен быть зарегистрированным формальным журналистом на ставке или на каких-то формально получаемых гонорарах какое-то существенное время до этого момента.
Это прямое нарушение прав на информацию. Тем более, что до сих пор российское законодательство предоставляло журналисту, который присутствует на избирательном участке, почти те же самые возможности, что и формальному наблюдателю. И действительно довольно много людей в этот момент становились такими, ну, что называется, стрингерами.
Ведь, слава богу, у нас деятельность журналистов в стране не лицензируется, у нас любой человек, если он способен связать два слова, если у него есть мобильный телефон, с помощью которого он может сфотографировать что-то, или снять видео, или просто позвонить в редакцию и сообщить о чем-то, что он видит, может выполнять, ну, какие-то элементы журналистского труда. Полноценным журналистом он не становится, но он может быть, что называется, репортером, он может наблюдать на месте. У нас в стране многие десятки тысяч избирательных участков, и нужны многие десятки тысяч людей, для того чтобы наблюдать за ними и сообщать эти сведения. Это чрезвычайно важно, и без этого выборов не произойдет.
Так что, сегодня выяснилось, что, нет, журналистов вот таким свободным образом на избирательные участки допускать не будут, и будет вот то самое нарушение, о котором прямо говорил Конституционный суд в 2003 году, 13 лет тому назад, о том, что вот это и есть ограничение прав граждан.
Еще одно ограничение, которое было введено сегодня – это появление штрафа, довольно большого, до 50 тысяч рублей, который может быть присужден, согласно Гражданскому кодексу, просто появилась еще одна дополнительная статья в Гражданском кодексе. Этот штраф может быть наложен на человека, которого признают вмешивающимся в деятельность избирательной комиссии, человеком, который осуществляет вмешательство в осуществление избирательной комиссией ее полномочий.
Ну, вы прекрасно понимаете, что любого человека, который присутствует на избирательном участке, если он слишком настойчив, можно обвинить в том, что он вмешивается. Вы хотите посмотреть на какой-то документ – вы вмешиваетесь. Вы хотите остаться и наблюдать за тем, как происходит там какое-то важное действие во время подсчета голосов или во время подготовки к выборам, или вы хотите присутствовать в зале для голосования, вы хотите наблюдать за тем, как выдаются бюллетени, вы хотите видеть, как обходится избирательная комиссия с каруселью, которая приехала, или с теми, кто пытается вбросить какую-то пачку бюллетеней в урну – вас легко могут обвинить в том, что вы вмешиваетесь в осуществление избирательной комиссией ее полномочий. Не просто выгнать оттуда, но еще и наложить штраф. Поэтому людям, которые собираются быть наблюдателями на ближайших выборах, что называется, надо готовить 50 тысяч, потому что многие из них, по всей видимости, окажутся жертвами этого нового закона.
Удивительным образом я знаю человека, который был паровозом этих законов. Этого человека зовут Дмитрий Федорович Вяткин, я давно за ним наблюдаю. Это такой чрезвычайно активный депутат Государственной Думы. А познакомился я с ним близко ровно три года тому назад, в марте 2013 года, когда я сам был участником процесса в Конституционном суде. Это был процесс о том, что права наших с вами сограждан систематически нарушаются российскими судами, когда наши сограждане пытаются подавать иски с протестом против тех нарушений на выборах, свидетелями которых они были.
После выборов 11-го и 12-го года огромное количество исков было подано по поводу тех нарушений, которые люди видели. Подавали эти иски и наблюдатели, и просто случайные избиратели, которые видели это на своих участках, самые разные люди. И суды систематически отказывались это рассматривать. И вот большая группа избирателей, наблюдателей обратилась тогда в Конституционный суд, я присутствовал при этом разбирательстве.
И там был совершенно поразительный персонаж, которого я тогда впервые увидел – это был депутат Государственной Думы Дмитрий Федорович Вяткин, который был официальным представителем Государственной Думы в Конституционном суде. И он говорил совершенно невообразимые вещи, ну, такие, которые просто совсем-совсем невозможно себе представить, что какой-то взрослый политик, который думает о своей собственной репутации, который думает о том, как он выглядит в глазах своих избирателей, будет произносить. Это то, что эти фразы были произнесены, означает, что человек совсем не собирается выбираться. Это удивительно для депутата, правда?
Так вот, он не собирается выбираться, потому что он понимает, что выбирает его некто другой, не избиратель, не человек, который за него голосует. Его избирателем является начальство, которое ему обеспечивает эти самые выборы. И вот Дмитрий Федорович Вяткин тогда сказал фразу, которую я, без преувеличения могу вам сказать, запомнил на всю свою жизнь. Он сказал следующее. Вот внимательно послушайте, что я сейчас скажу, это будет точная цитата, в кавычках. Он сказал: «Абсолютизация прав избирателей, — сказал Дмитрий Федорович Вяткин, — может повлечь за собой нарушение прав других участников выборов».
Это просто, ну, свихнуться можно – давайте такое слово я употреблю. Каких, к чертовой матери, других участников выборов? Кто другие участники выборов? Члены избирательной комиссии что ли? Этот вот Чуров с бородой – важный другой участник выборов? Что такое «абсолютизация прав избирателей может повлечь за собой нарушение прав других участников выборов»? Вот это человек, который сидит в Государственной Думе, пишет законы. И его закон, с его поправками, вот он ровно его подписывал, этот законопроект, был принят сегодня.
Ему же принадлежит другая поразительная фраза. Тоже отвечаю за цитату, в кавычках. Он сказал следующее: «С того момента, как избиратель проголосовал, он вверяет свой голос тем лицам, которые специально на это уполномочены – то есть членам избирательных комиссий. После этого ему остается только внутренне эмоционально соглашаться или не соглашаться с результатами выборов. Вмешиваться в процесс он больше не вправе».
То есть, человек опустил бумажку в урну, и дальше он сидит в углу, и роняет слезы и размазывает сопли, и ничего больше. Вот он сидит бедный и плачет о том, что со мной сейчас сделают и что будет с моим голосом. Вот это Дмитрий Вяткин, который был автором того закона, который приняли сегодня, человек, который последовательно, систематически борется с нашим с вами правом быть избирателями. Вот я этого человека хорошо помню, я его тогда видел, тогда запомнил.
Кстати, там была еще смешная очень история, потому что одним из заявителей в этом самом Конституционном суде был знаменитый Андрей Заякин. Многие теперь эту фамилию помнят и знают, потому что это один из основателей сообщества «Диссернет» и вообще человек, очень активно занимающийся всякими расследованиями. В том числе он принимал участие в расследованиях навальновского ФБК там по поводу всякой собственности и так далее.
Тогда, так сказать, звезда его только всходила, он только появился, и только тогда первые какие-то появились его расследования. У него есть в Сети такое прозвище Доктор Z, такой псевдоним, под которым он тогда писал. И вот этот самый Доктор Z тоже был заявителем в Конституционном суде, потому что он был автором многих исков, которые были отвергнуты судами, и он, собственно, был одним из тех, чьи права были нарушены.
Кстати, я должен сказать, что Конституционный суд тогда принял сторону этих самых заявителей, он отказал депутату Вяткину в этой потрясающей мысли о том, что избиратель только опускает бумажку в урну, а дальше сидит, как пенек, и как-то не смеет пошевелиться.
И вот Заякин тогда на моих глазах – мы сидели с ним рядом в зале заседания, и он, когда первый раз увидел Вяткина, он просто подпрыгнул на стуле и сказал: боже мой, это же мой клиент! – В каком смысле это ваш клиент? – Да это человек, про диссертацию которого я только что опубликовал текст. И действительно, одна из первых экспертиз еще тогда только зарождавшегося «Диссернета» была посвящена этому самому Дмитрию Вяткину. И дальше была смешная история, потому что он начал там бегать по коридорам, от Заякина спасаясь, когда Заякин стал ему задавать всякие вопросы. В общем, все это было крайне живописно.
Вот такие люди, вот такие люди пишут наши законы, пишут законы нам с вами. И сегодня в этом смысле был важный для них день, им сегодня многое удалось. Нам с вами будет еще немножко труднее.
Это была программа «Суть событий», а мы с вами встретимся завтра, обязательно встретимся завтра сначала на бульварах, начиная от Пушкинской площади. Шествие двинется в два часа, а собираются люди немножко раньше, и вам советую прийти немножко раньше. А рано или поздно, конечно, мы должны с вами оказаться на мосту, на том месте, где ровно год тому назад застрелили Бориса Немцова, нашего друга – умного, близкого, яркого человека, который нам всем очень был нужен.
Это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, до завтра!
С.Пархоменко
Комментарии