Зачем России вообще сельское хозяйство?

Специалисты в области сельского хозяйства продолжают корректировать свои оценки будущего урожая. Из-за засухи в Поволжье и в некоторых областях Черноземья ожидается снижение сбора ряда культур. В то же время, по мнению экспертов, ситуации может помочь хороший урожай на территории Северного Кавказа.

Любая отрасль экономики имеет свои специфические особенности. Как положительные, так и отрицательные. Сельское хозяйство – это та сфера, где все особенности относятся к отрицательным. Маленькая прибыльность, большой риск, зависимость от погодных условий, сложная структура. Есть только одно «но»: без сельского хозяйства нельзя никак обойтись. Если нет еды, то наступает не то что кризис, а самый настоящий коллапс.

Засуха в некоторых регионах России, славившихся всегда большими урожаями, создала серьёзную опасность продовольственной безопасности страны.

И вот в этой ситуации в полный рост встаёт ценность единого большого государства, включающего в себя множество различных климатических зон. На Северном Кавказе ожидается хороший урожай. Там было достаточное количество осадков.

Но не всё так радужно, как хотелось бы. Ну, нет урожая в одном месте, так выручит другой регион. Благо, страна у нас большая. Но чтобы так было на самом деле, необходимо очень многое. Прежде всего, требуется политическое единство страны. Голод в Поволжье во время Гражданской войны в России был вызван именно тем, что государство не могло тогда в полной мере контролировать все регионы. Ведь крестьянин должен государству как-то передать свой урожай. А для этого он должен в государство поверить. Отсутствие политического единства вызвало и голодомор на Украине. Несколько десятилетий решительных действий потребовалось нашему государству, чтобы сформировать это единое сельскохозяйственное пространство. Необходимо было провести объединение личных хозяйств в ходе коллективизации, убедить людей в том, что только при объединении можно будет перейти к использованию техники, что можно будет пахать не на быках, а с помощью трактора, который никакой крестьянин один купить не в состоянии. Необходимо было изменить мышление людей, сломать их заскорузлые представления. Для этого требовались школы, учителя, воспитатели, организаторы-«двадцатипятитысячники». А если человек привык всю жизнь только бороться за выживание, то убедить его послать ребёнка в школу, а не на жизненно важные полевые работы не так-то просто. Необходимо было и сломать сопротивление кулаков, этих благополучных за счёт труда отчаявшихся соседей, ограниченных в мировоззрении людей, которые имели влияние на нищую серую массу бедняков. Надо было и выкорчевать местничество, когда в местных советах сидели всяческие кумы. Параллельно с коллективизацией необходимо было проводить индустриализацию. Хотя бы для того, чтобы выпускать трактора для деревни. А индустриализация – это массовый отток рабочих рук из села в новые строящиеся города.

Сейчас сложно себе представить тот масштаб работы, что осуществили предыдущие поколения наших сограждан, выстраивая единое государственное пространство народного хозяйства. Но это удалось. Уже буквально через несколько лет после создания колхозов и совхозов, жизненный уровень жителей страны повысился многократно. Проект преобразований стал объединяющим для большого количества народов нашей страны. Этим, во многом, объясняется и то, что в годы Великой Отечественной войны представители разных национальностей сражались с врагом бок о бок. А ведь правительству Царской России никогда не удавалось заставить служить в армии представителей многих народов, живущих в государстве. Политическое единство обеспечило и невиданные темпы послевоенного восстановления. А к середине 1970-х годов впервые за всю тысячелетнюю историю страны люди забыли, что такое голод.

Архаизация общества, разрушение промышленного потенциала, объявление устаревшими прежних идеалов, «берите суверенитета, сколько проглотите» и так далее после развала Советского Союза поставили сельское хозяйство, как, впрочем, и политическое единство вновь образованного государства – Российской Федерации, на грань катастрофы.

В последние годы что-то начало исправляться. Сельское хозяйство даже стало отраслью, которая дала прирост в прошлый кризисный год. Но проблем очень много. Даже получив хороший урожай, крестьянин не уверен, что он хотя бы окупит затраты на солярку.

Элеваторами владеют коммерческие структуры, рынок сбыта захвачен иностранными компаниями. Иногда приходится урожай жечь или закапывать в землю. А горожанам приходится покупать турецкие помидоры и китайский чеснок. Получается, что засуха в соседнем регионе выгодна крестьянину: ценность его урожая возрастает, немного легче договориться о цене с перекупщиками. Но это-то и есть разрушение единого политического пространства страны, возвращение к практике вековой давности, когда крестьянин говорил, что «деревня и без города проживёт». Сами сделаем себе лапти, протопимся кизяками, но будем сыты, а без ваших промтоваров как-нибудь и проживём. То есть речь не только о разрушении экономических связей, но и о запуске процесса ускоренной архаизации.

Многие наши граждане ездят на отдых в такую интересную страну как Египет. Если не сидеть только на территории отеля, а проехаться по стране, то можно увидеть много интересного. Значительная доля египтян – крестьяне. Они делятся на три категории. Первая немногочисленная группа людей – это богатые латифундисты-помещики, которые владеют большими наделами земли, сами на ней не работают, но живут богато за счёт сдачи участков беднякам. Вторая группа – середняки. Они работают в поте лица на своих небольших кусочках полей, но еле сводят концы с концами. Третья группа – самая многочисленная – это те, кто своей земли не имеет, а вынужден работать на помещиков. Их дома – низенькие полуразрушенные холупы, а их жизнь – нескончаемая нищета. В семьях бедняков обычно до десяти детей, в школу их не отдают – нужны в поле. Если в Каире и Александрии многие женщины ходят без платков, то в деревне бедняков женщина не может появиться без паранджи, потому как соседи-бедняки в лучшем случае засмеют. И, само собой, кругом мечети. Ну просто Россия столетней давности. Только вместо мечетей – храмы. Гениально показал ту «лапотную» знаменитый режиссер Сергей Эйзенштейн в немом кино «Генеральная линия».

В Ингушетии в этом году ожидается хороший урожай. Технику вовремя отремонтировали, впервые посеяли бахчевые культуры, в планах – строительство мясокомбинатов и молокозаводов. Крестьяне могут получить статус предпринимателя и получить от властей денежную помощь на развитие. Можно только порадоваться. Но параллельно с этим в республике проходит конференция имамов, на которой обсуждают размер выкупа за кровную месть и калым за невест. А если молодой человек украл невесту без её согласия и её родителей, то решено, что имамы не будут участвовать в похоронах и свадьбах тейпа похитителя, а молодой человек будет изгнан из села. Понятно, что в городе такое просто невозможно. А вот в сёлах уже пошёл процесс. Какая линия победит? На взращивание экономической самодостаточности и развитие или на архаизацию?

Ответ неоднозначный. Прежде всего, потому что единой линии нет у представителей власти. Как на региональном, так и на федеральном уровне. Так, в этом году государственная поддержка села составила приблизительно один миллиард долларов, а вот покупки из-за рубежа всё увеличиваются. В кризисный 1998-й год на импорт продовольствия наша страна потратила 7 миллиардов долларов, то в 2007 – уже 27 миллиардов. То есть тенденция на то, чтобы всех накормить иностранным. Пока нефтедоллары это позволяют, можно, наверное, не беспокоиться. Голодать не будем. Но выше мы говорили несколько о других материях. О современном обществе, об архаизации…

Кстати, а зачем нужно вообще сельское хозяйство. Что, в первую очередь, вызывает тревогу у чиновников? Оказывается, что размер экспорта. За него, ведь, платят деньги. А хватит ли людям собранного? «Хватит!» - уверенно отвечают чиновники. Вот, мол, мы какие молодцы, за рубеж зерно продаём. Как при царе-батюшке! Помпезные форумы, слеза умиления о крестьянском счастье, портреты Столыпина… Но при царе-батюшке нефть так как сейчас не добывали, а иностранных «мерседесов», то есть карет золочённых, дворянству хотелось. Вот и умирали с голоду крестьяне, а хлеб отправляли за границу. Сейчас есть нефть. Но и хлеб оказался привлекательным.

Кстати, а какой хлеб мы едим? Белый стал серым, чёрный – тоже почти. Нормальный хлеб, который в СССР был, теперь относится к сортам «премиум» и стоит по 100 рублей за батон.