Назад, к серости

В 2005 году дела в республиках бывшего Советского Союза с точки зрения Запада шли обнадёживающе. Российское влияние в них шло на убыль, в Грузии, на Украине и в Киргизии в результате популярных, так называемых «цветных» революций, пали коррумпированные пророссийские режимы. В Румынии и Польше прошли выборы, в результате которых были отстранены от власти реорганизованные коммунистические партии, а на смену им пришли лидеры, настроенные резко проамерикански. Казалось, что пароход либерализма и демократии твёрдо взял курс на последние бастионы влияния Москвы в Европе и ближнем зарубежье — Белоруссию, Молдавию, Казахстан — и даже на Россию. Словно подтверждая свой страх перед подобной «мягкой» революцией в своей собственной стране, Владимир Путин организовал политическое движение, направленное на предотвращение любого «неконституционного захвата» в России.

Но прошло всего пять лет, и цвета поблёкли, возвращаясь к привычной советской серости.

В начале этого года на президентской гонке на Украине действующего премьер-министра и героиню «оранжевого» дела Юлию Тимошенко победил злодей «оранжевой революции» 2004 года Виктор Янукович. Киргизский президент Курманбек Бакиев, пришедший к власти на волне народных протестов в 2005 году, был изгнан в результате контрреволюции, прошедшей при поддержке России. Крайне прозападный президент Румынии в декабре прошлого года ещё держался у власти — но именно что держался, а поляк Лех Качиньский, бывший лидером антикоммунистического движения «Солидарность» в 1980-х и одним из самых острых критиков путинской России во всём регионе, трагически погиб в той же части России, где были уничтожены десятки тысяч его соотечественников несколькими десятилетиями раньше.

Михаил Саакашвили ещё держится у власти в Грузии, но прошли те дни, когда за него голосовало по девяносто шесть процентов и когда хвала, раздававшаяся в его адрес на родине и за рубежом, граничила с обожанием. Молодой президент, раздавленный (в политическом смысле) под весом российских танков во время скоротечной летней войны 2008 года, теперь натыкается на холодный приём в европейских столицах и не может восстановить государственный контроль над беспокойными регионами своей страны, а в политическом смысле чем дальше, тем больше оказывается в изоляции.

Этим тенденция не ограничивается. Повсюду — от Центральной Европы до прибалтийского региона — ближайшие союзники США перестали относиться к своим бывшим советским господам враждебно и сменили это отношение на прагматизм и уступчивость. Та самая Россия, слабая и изолированная страна, которая лебезила в 1990-х, в 2010-м спокойно расхаживает по коридорам власти в Брюсселе и Вашингтоне. Русский медведь опять разминает когти, готовясь вернуть себе господствующее положение в своём ближнем зарубежье и заставить весь мир считаться с собой — и не во имя великой идеологии, а, скорее, во имя её отсутствия. Мировой социалистической революции уже никто не обещает, теперь Россия показывает свою значимость газом, деньгами и обещанием политической стабильности. Конечно, это не лозунг былых времён «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», но и Кремль, и перенервничавшие либералы согласны, что чем дальше, тем лучше это работает.

В некотором смысле эту неприятную ситуацию Запад создал сам. Лидеры-революционеры в Грузии и на Украине полагали, что смогут быстро вступить в Европейский союз и НАТО, что помогло бы им закрепить за собой место в Европе и ещё надёжнее избежать хватки Кремля. Но обе эти страны — бедные и удалённые от центра европейского континента — никогда не смогли бы в сжатые сроки прийти в соответствие критериям вступления в ЕС, тем более — после 2004 года, когда в Европу вступило десять новых стран. При этом лидеры НАТО имели возможность предложить обеим странам план вступления, но отказались сделать это. Сразу из нескольких европейских столиц раздались окрики, и лидеры НАТО решили не дразнить Россию и пожертвовать гарантиями безопасности для молодых демократических стран в бывшей советской сфере влияния.

Прозападные лидеры обеих стран, даже Украины, где в пользу вступления в НАТО высказывается заметно меньше пятидесяти процентов населения, восприняли эти два отказа как оскорбление.

Вне зависимости от того, правда это или нет, Запад стал ещё больше выглядеть в их глазах как зритель, пришедший посмотреть на революцию и ушедший домой, когда она кончилась, а хрупкие республики остались наедине со своим большим и сильным соседом.

А потом полностью развалилась мировая экономическая и финансовая система. В недоразвитых республиках бывшего Советского Союза либерализм и демократия внезапно перестали быть абсолютной необходимостью и превратились в приятные мелочи. Ведь демократическими ценностями население не накормишь, а права человека никого заработком не обеспечат. И зачем нужна свободная пресса, если там только объявления о розыске? А зачем честные выборы, если политики тратят больше времени на споры друг с другом, чем на проявления решительности и лидерских качеств? Провалы руководства страны нигде так не очевидны, как на Украине. После «оранжевой революции» на Украине президентом и премьер-министром стали союзники Виктор Ющенко и Юлия Тимошенко, но они, пока были у власти, больше времени потратили на ссоры друг с другом, чем на то, чтобы решать бесчисленные экономические и социальные проблемы своей страны. Их взаимная неприязнь несколько раз вызывала паралич правительства и проложила путь к возвращению пророссийских сил к власти.

Нашлось место и откровенной глупости. Киргиз Бакиев ворвался в президентский дворец на волне возмущения по поводу махинаций с выборами, а потом занялся ими сам. Грузин Михаил Саакашвили сам оттолкнул от себя многих ближайших союзников, потому что без нужды провоцировал Россию и слишком грубо обращался с оппозицией.

Пожалуй, самое опасное — это то, что Россия учится пользоваться «мягкой силой» для восстановления своего влияния на соседние страны. По мнению Уильяма Померанца (Wiliam Pomeranz), русиста из вашингтонского центра имени Вудро Вильсона, «Россия не пыталась оказывать влияние на Украину и Киргизию военным путём; Кремль воспользовался некоторыми имевшимися в его арсенале инструментами, например, газом и экономическими стимулами, и заманил бывшие советские государства обратно в свою орбиту».

В Кремле понимают, что Россия уже не представляет собой сверхдержаву в военном отношении. Кремль проявил мудрость, применяя разные подходы к разным целям и учитывая особенности внутриполитической ситуации и индивидуальные слабости каждого государства. Когда крошечная Грузия пошла на столь нужную провокацию, её обезвредили военным путём, и русским это не обошлось почти ни во что. На Украине Россия воспользовалась своими громадными запасами газа и запугала одно правительство за другим, отучив украинских избирателей вызывать раздражение у Москвы. Киргизию наказали повышением экспортных пошлин на топливо, и поднявшиеся массовые волнения на экономической почве в конечном итоге привели к свержению Бакиева.

«Пряники» для местных правительств у России тоже есть. Когда на Украине был избран пророссийский президент Янукович, с Россией была заключена сделка о поставках газа на выгодных условиях и о продлении срока аренды военной базы на Чёрном море на двадцать пять лет. Киргизы после свержения Бакиева получили от России займы и помощь на пятьдесят миллионов долларов. Договариваясь с временным правительством Киргизии, Путин чётко обозначил свои приоритеты, сказав: «Мы должны помогать нашим друзьям».

Итак, контраст с радужными деньками демократических «цветных революций» получился разительный. Россия не только остановила наступление Запада на свой «задний двор», но и начала контрнаступление, применяя целый ряд продуманных стратегических ходов с целью возвращения себе влияния и даже организовывая свои собственные революции. В апреле, находясь с визитом в Вашингтоне, президент России Дмитрий Медведев на вопрос о киргизской контрреволюции с некоторым жеманством ответил: «Ситуация в Киргизии сложная» — и, имея в виду демократическую «тюльпановую революцию», после которой пришло к власти проблемное правительство Бакиева, добавил: «Пару лет назад мы видели те же лозунги и тех же людей, [протестовавших на улицах], только они поменялись местами».