Волчья яма

Бабахан: -Я хочу рассказать тебе один случай. Было это в конце 20-х годов.Я тогда был молодым , как ты.

Однажды ночью, по неосторожности попал я в охотничью ловушку, волчью яму.

И сидели там двое хищников, голодных, злых.

Целый день просидел я с волками. И они меня не тронули. Они приняли меня за своего, понимаешь?

Самат: - Значит, я попал , но это, хищникам в яму?

Бабахан: - Дурачок, в беду ты попал. И сидим мы все на дне этой беды. ...А когда попадают в беду, даже волки не грызут друг друга...

Фильм Болотбека Шамшиева "Волчья яма". СССР , 1983г

http://video.mail.ru/mail/tusya-smith/7968/8391.html

Толпа всегда такова: она либо рабски пресмыкается, либо свирепо властвует, свободы же, которая лежит посредине меж тем и другим, не может ни принять, ни воспользоваться ею. И всегда находятся прислужники злобы и гнева, которые подстрекают к кровопролитию души, безудержно жаждущие крови.

Тит Ливий. "Война с Ганнибалом".

                                     Зереф триумфатор.

Разумеется, речь идет о толпе. Ибо толпа зерефов может состоять только из них, из этой категории рефлексии. На краю гибели зерефы и пугливы , и суетливы , но и, подобно загнанным в яму волкам, заботливы. Казалось бы, людям простым, подобной конструкции самое время потерять человеческое лицо. Но нет , они сочувствуют друг другу, сначала конечно чувствуют родство. Со стороны это выглядит как милосердие или добросердечие. На это не так и на самом деле "родовое" сердце зерефа совершенно другое. Мы уже знаем что такое род. Зереф может понять только ту ситуацию, в которой находился он сам, - по опыту. Это значит, что его реакция зависит от опыта и милосердие его к себе подобному тоже обусловлено пережитым. Если же толпа зерефов начинает громить , следовательно, она чувствует что то большее, чем близость. Как правило , это молодые ремиды. Они пугаются новой, неизвестной обстановки, в то же время у них развязаны руки. Им нечего вспомнить, кроме порицание. Но если нет людей старших, опытных (ремидов) , которые могли бы их направить, они творят произвол сами по себе . Вот что значит, нет памяти. Поэтому все этносы , что развязывают конфликты на самом деле теряют историческую память, преемственность опыта, но сначала теряют ремидную мораль ( но сначала конечно уважаемых в народе авторитетов -ремидов - учителей) - подходят к это схеме. Это что то большее . Это уже не воспоминания. Толпы зерефов в этом аморальное безвременье чувствует власть и в общем, и в частности.

Час Х : человек человеку волк.

Когда зереф чувствует свою власть?

Когда имеет контроль над другими ему подобными людьми. Если физически они ему подконтрольны ,он чувствует , что он уже больше не зереф. Он больше чем зереф и умножает свою мощь и свою силу. Он уже ситуационный ремид. Толпа же зерефов, если она не в яме, не на краю, как это хотят представить некоторые наблюдатели, а вышла наружу, то это настоящая - реальная толпа в прямом смысле этого слова. Вот потому то на краю - в этой самой волчьей яме толпа никогда не будет разрывать ничью плоть. Потому что она, толпа видит в жертве себя. Потому зерефы на самом "дне" никогда не бросаются друг на друга. Это время их человеческого , зерефного триумфа, в той части человеческого, что отпущено , дано природой, - здесь они побеждают в себя зверя, несмотря на все условия для выхода зерефного зверя наружу А вот другой возможности , даже самой малой, - выбраться, выползти, выкарабкаться - зереф будет уже другим. Зереф превращается в худшую (безопытную) собственную разновидность. Это грязь уже " на поверхности" - будет растекаться. Другими словами, расширять собственную власть подобно голодным волкам, попавшим в загон с овцами. Что из этого выходит, думаю, объяснять не надо. Наступает момент человек человеку волк

Кто у кого занимает, выдает феня.

На самом деле толпа будет под контролем другой, уже второй категории рефлексии и порядка, - в руках ремидов или вероятных ремидов, револтов и даже зелотов.

Почему их?

Потому что в силу возможностей те видят чуть больше или даже на порядок. В трудную минуту все традиционное сообщество опирается не на силу и собственную иерархию, а на совершено другое. Они хотят, чтобы кто-нибудь - не важно кто это будет, пусть даже человек подлый (нижайшего сословия), но вытащил их из ямы. Они заимствуют способности рефлексии у других категорий . Все эти категории людей и возникают в зависимости от размера очередного кризиса (волчьей ямы) Если они (ремиды, рефаги, револты и зелоты) не проявятся в толпе, зерефы, опьяненные грабежом, быстро прозревают или трезвеют. Для грабежа ли, точнее после грабежа нужен хоть какой то порядок (первая потребность - потребность в ремидах) , иначе "волки" начинают новую разборку уже между собой. Это борьба за контроль над сферами подобна борьбе животных в фауне. Если разговор идет о приматах, то это подобно разборкам банд формирований. Эдакая эволюционная биологическая борьба за территорию ( дележ сфер влияния). Вот тут то зерефы всех мастей и размеров должны выбрать своего лидера или первого эволюционного ремида, в общем то опытного или грамотного человека. Это новый вождь должен очень походить на зерефа, иначе волки - зерефы, прикинувшиеся овцами на момент перемирия, его загрызут, что называется не отходя от кассы. Он то и должен эту толпу вытащить из ловушки.

На каком языке существует этот контакт? Известно, что речь во всяком случае членораздельная возникла значительно позднее жестикуляции. А что было еще раньше?

Подобно волкам, обнюхивающим чужие испражнения на деревьях, зерефы разговаривают на языке мимики, взгляда и жестов (впрочем, как и все первые люди). А главным аргументом у первобытной толпы была всегда сила. Сила есть аргумент, сигнал, послание , моча хищника если хотите, когда моча и испражнения волка дают информацию для другого волка. Это не звук и даже не предупреждающее движение. Но голодная особь чувствует, что надо делать: либо остаться и оспорить территорию, либо поджать хвост и бежать в другой лес.

Когда, к примеру, человек входит в помещение с другими людьми всем кажется , что никто не знает, что это за птица. На самом деле это не так. Далеко не так. Подобно входящему в камеру на скрип металлического засова оборачивается несколько пар глаз. Подобно волкам определяют размер вошедшего вероятного противника.Здесь должна водрузится новая иерархия и вошедший должен занять подобающее место. Поэтому то его и замеряют сразу, у входа.

Вот потому то в зерефном обществе надо прослыть крутым спортсменом , атлетом и до начала активного действия, чем быстрее , тем лучше. А уважаемые люди у них богатыри. Язык инстинкта далеко не пройденный этап в эволюции гомо сапианс. Толпа состоит из зерефов. И общество (традиционное в первую очередь) большинстве состоит из людей натуральных. Короче, не интеллектуалов. В традиционном социуме любой входящий в кабинет тут же замеряется несколькими парами глаз. Для этого и придумали " по одежке мы встречаем". Только в традиционном обществе без бумажки или свидетельства, что ты - человек - ты, собственно, человек. Без бумажки ты никто и говорить с тобой будут по одежке. Так зерефная природа или потребность в иерархии натурального человека перекочевала в социальные инстанции более высокого порядка, - в бюрократию.

Вот наступил кризис. Этот кризис неизбежный спутник трасоца ( от ямы до ямы) И разговоры на улицах, в транспорте, на биржах и в других общественных местах очень обострились. Ибо люди ( толпа) стали поглядывать друг на друга волками, прикинувшись овцами. Еще не в яме, но уже близко. Начинается естественная борьба под солнцем. Особо это борьба обостряется в кризисные моменты, потому что варианты , которые предлагаю для спасения старые "атлеты", уже не годятся. Они то и довели до ямы В это случае идет поиск совершено другой ремидности. Первыми нарушают порядок, следовательно и дисциплину люди невоспитанные. Это конечно зерефы. Если с демократическими лозунгами обратиться к обществу, которое в том или ином виде придерживается традиции, то можно представить для начала, что все они попали в волчью яму, они будут искать, кто же их спасет). А дальше начинается поиск жизненной силы в себе и в других. Жизненной силы или просто силы. Наконец, водружается такая система, которая напоминает, очень напоминает очень древнюю, - происходит раздел сфер влияния, - силовая система. С новыми молодыми ремидами. Новой, выскочившей из ямы бюрократией.И эта бюрократия очень ( о чудо!) ненасытная. После некоторой гражданской войны она подчищает территорию от всяческих револтов и зелотов как после ямы. Все , все они выбрались из ямы. А как выбрались, так и выбрали очередного пахана. Все старые ремиды и носители былой морали выбрасываются за ненадобностью ( Тут можно вспомнить трагедию всех культурных и образованных горожан и особенно из нацменов )

зерефный заем.

Иначе на волчью яму ( кризис) трасоц отреагировать не может. Зереф общины превращается в ремида. Всяческие револты нужны зерефной толпе для того чтобы выбраться из очередного кризиса. На короткий момент. В этот момент спасения зерефы приемлют любой способ спасения, потому этническая принадлежность револтов - спасителей отходит на задний план. Но уже на поверхности видовая (этническая) солидарность восстанавливается. Мелкобуржуазной ( крестьянской) стране для наведения нового (зерефного) порядка, чтобы привести всех спасенных и выброшенных на поверхность и даже в элиту, нужен самый настоящий диктатор (он же по аналогии волк) . И так до следующей ямы. Ибо толпы зерефов - людей, теряющие альтернативы или помощь от парий других волчьих ям, оставляют собственную традицию без изменения.

Чем глубже ямы, тем выше, умнее, красивее будущие лидеры. Чем больше народа попадает в яму, тем меньше возможности для этой красоты, что они не проявят свое настоящее нечеловеческое лицо.

"Ямы", придерживающиеся традиций - традиционные ямы - большие и широкие. Из них можно выбраться. Но по традиции, на поверхности из новой кучи появляется другой лидер. Все пары глаз, обращенные к нему, замеряют собственную силу и признают его первенство, - соглашаются. На поверхности вновь устанавливается природная тирания. Деспотия можно сказать. Пока новая бюрократия не наестся, а как насытится , не расслабится и позволит демократию. Все же схвачено. Все традиционные общества - это общества общины. А община для чего предназначена? Для борьбы со стихией, с ямой значит. И жесты, стальная наружность нового вождя- зерефа вызывает у общины уважение. После ямы он им нужен. И твердая, жесткая наружность это и есть тот самый настоящий природный язык, понятный традиционной общине. Язык народа - дисциплина, другой рефлексии просто нет. Все остальное есть чужое, наносное. Порядок и иерархию требуют их сердца.

Когда -волками становятся револты и даже зелоты.

Традиционная система всегда втягивается в очередной кризис. Сам кризис заложен в ее конструкции. Традиционная система впадает в застой вместе со всей своей последней иерархией. Поэтому она ввязывается и в мировые дела (разборки) очень слепо и по инерции. Инерции, которая заложена внутри ее самой ( имманентная) . Этому вынуждает геополитика, где традиционная система всегда претендует на империю, то есть на систему, построенную не сильном принуждении и некоторой "идеологической" добровольности. Принуждение и добровольность меняются местами ( при добровольности система в самом расцвете и наоборот, много цинизма в той общине, где власть элиты слабеет. Она (система в лице своего тирана) не спроста начинает обращаться "братья и сестры!" То есть появляется вынужденная демократия, миротворчество, а тиран, который раскидывал еще вчера массы направо и налево, кого в приют, кого подальше - работать, -улыбается. Будь сейчас иная ситуация, тиран давно закрутил бы гайки. Отвинтил головы, расстрелял и посадил. Но тиран нуждается в сочувствии, у него нет больше аргументов. Он не чувствует своей тиранической силы. Подобно зерефу в яме, он такой же как все. И его могут разорвать даже за то, что он не оправдал их заем. Поэтому тиран обязательно найдет стрелочника. Он оставит стрелочника вместо себя, сделает его врагом народа. Стрелочники, а не он - тиран не оправдали доверие. Так появляется демократия у традиционных народов и проявляется в самых крайних случаях, - в ямах! Потому что в ямах тирания бессмысленна. А на поверхности сразу же проявляются насильники. Тираны. Если нет другой опасности, зерефы должны разобраться , кто из них самый зерефный, хотя все они беспородны. Поэтому традиционные общества спасает традиционная же элита, которую при любой удобном случае зерефы изводят - не оправдали доверия! Лучшие свои стороны традиционные люди проявляют в момент опасности, кризиса - беды и форс мажора. Если идеология системы - империи сильна, она "берет города" ( народы и страны) легко и торжественно. Если империю постигает очередной ее кризис, то в первую очередь страдает идеология, а во вторую - что самое ужасное - ее физическая конструкция. Все народы , выпрыгнувшие из волчье ловушки, начинают грызню на разные темы, которые человеческий разум - не чета животному - придумывать горазд и сходу.

Я уже говорил, что любой человек принадлежит к своей общине или даже своему родовому племени. И естественно, он остается в той или иной степени зависимым от родни ( зереф больше всех). Общество, приверженное завету отцов, сразу же перераспределяет свои ресурсы под существующую ситуация, где уважаемые и почетные люди сохраняют свои места, а новоприбывшие занимают место снизу. Если человек выходит за рамки существующих порядков, он наказывается.

И выход этот не обязательно уголовный. В таких случаях наказание оправдано. Без табу община перестанет существовать.

Выход же за рамки сословной ролевой иерархии - вот что самое неприемлемое для родни. Это выход на уровне мысли. Это свобода. За тысячелетнюю историю рода отдельная свобода претит всей общине. Это ее смерть. Род - это военизированная организация , мобилизованная для выхода из экстренной ситуации (из ямы). Каждая отдельная свобода - это конец рода. Поэтому перед падением в яму над будущим револтом нарастает давление. Чем ближе край, тем невероятнее мука. Беспокойство чувствуют все, все без исключения. Вся община и все общество. Не все понимают, понимать - это обязанность гуру. Взоры обращены на гуру ( прошлого тирана) . Мысли рядом с гуру. Но гуру не дает ответа. Во всяком случае временно официально, но дает. Успокаивает, а его люди в это же время мобилизуют вокруг него охрану (полицию). Вот с таким напряжением кризис нарастает, а беспокойство не рассеивается. Ситуация: гуру и атлеты не могут дать ответов, хотя обязаны. На всем суровом положении лежит печать иерархии. А в яме тирания бессмысленна. Они еще не упали в яму, но зерефы заранее в поисках новых альтернативных выходов. Многие, очень многие находят поддержку в религии ( а также в культах и сектах) . Но поиск альтернативы уже есть. Чем больше беспокойство, чем ниже дно ямы, тем больше шансов для других новых ремидов. Самое общее дно - это время револтов. На самом дне зереф уже просто ищет револта - бунтаря в мыслях, он просто алчет револтов в коллективной своей "народной душе". Ведь народ собственно и состоит в массе своей из традиционных (социально инстинктивных и просто инстинктивных) людей.

Революция или же прыжок из ямы - как последняя творческая акция на повестке.

Таким образом, кроме давления социума , существует и давление общины - такая матрешка. Та община , что находится в самом эпицентре, подвергается утроенному давлению. И люди , что населяют кратер, испытывают не беспокойство , а глубокие психозы. Это самые настоящие люди-волки.

И вот в каждой традиционной общине находятся парии. Любая община сама их создает для наглядности, для обучения молодежи " как не надо жить" . Потому что ей нужен и наружный и внутренний враг. В той же общине или даже племени, что испытывает гнет и утроенной силы со всех сторон и появляются револты. Это те самые "волки", что могут вытащить из ямы, потому что сами там долго жили. Поэтому революционеры появляются в гетто и только из гетто. Самое интересное, что шовинисты всех мастей , а именно народу или зерефам - самым темным и забитым свойственна не любовь к чужакам, начинают признавать этих самых револтов за новых своих собственных (!) гуру. Видно, что их правительство или элита исчерпала все свои возможности для успокоения ,- всю племенную ремидность потеряли и вышли из доверия. Так обрыдли они. Это и есть та самая волчья яма , в которую попал народ, что ему все равно, кто выволочет их наружу - хоть черт! Хоть с чертом! Сначала выберемся, а там посмотрим. Свою высшую душу зерефы племени показывают на самом дне, самом дне жизни, а выбравшись наружу настоящую. Если есть хоть один шанс или маленькая лазейка, зереф начинает шельмовать, хитрить, ускользать от морали и даже грабить. Грабеж -это пик, это высшая племенная реакция на свободу. Ее первые минуты. Чужих естественно, чужаков конечно. Образуется новая зерефная стая. А она не может без руководства. Без ремидов.

П.С. Поэтому когда говорят, что кыргызкая молодежь взялась, бросилась на узбеков от безысходности, от безработицы,

это не совсем так. В случае насилия, а это означает, что они "выкарабкались" из ямы, они тут же осознали свой видовой (этнический) интерес. Снаружи или сверху "ямы" другая возможность есть всегда. Насилие зерефов объясняется только кризисом их племенных кыргызких ремидов, что остались в своем племенном времени, точнее отстали от времени, или еще точнее не чувствуют ситуации. Поэтому элита , во всяком случае формальная и действующая сразу же обратилась к другому государству ввести войска.

П.С.С. "Комиссар, назначенный в Петропавловскую крепость, явился с сообщением, что комендант крепости отказывается признать его и грозит арестом. Крепость, таким образом, считается в руках правительства. Это создает огромные осложнения -- помимо того факта, что в Петропавловке находится арсенал со 100 тысячами винтовок. Брать крепость силой после начала боевых действий более чем рискованно. Между тем правительство может укрыться там, пока войска придут на выручку с фронта.

Петропавловку надо взять немедленно -- раньше, чем правительство кончит заседать и начнет что-нибудь делать для своей защиты. Способов овладения крепостью было предложено два. Антонов предложил сейчас же ввести надежный батальон павловцев и разоружить гарнизон крепости. Это, во-первых, было связано с риском, а во-вторых, это было основательное боевое действие, после которого надо тут же атаковать и ликвидировать правительство... Троцкий предложил другое. Поехать ему, Троцкому ("жиду" - А.Б.) , в крепость, провести там митинг и захватить не тела, а души гарнизона. Во-первых, тут нет риска, а во-вторых, может быть, правительство и после этого будет пребывать в нирване и позволит Смольному безвозбранно хозяйничать все шире и дальше.

Сказано -- сделано. Троцкий сейчас же отправился вместе с Лашевичем. Их речи встретили восторженно. Гарнизон почти единогласно принял (от жида - А.Б.) резолюцию о Советской власти и о своей готовности с оружием в руках восстать против буржуазного правительства. Комиссар Смольного был водворен в крепость, под охрану гарнизона, и не признавал коменданта. Сто тысяч лишних винтовок были в руках большевиков".