Куда идёт Индия?

Время летних отпусков - идеальная пора для осмысления политических событий, «работы над ошибками» и, если необходимо, переоценок политической стратегии. Настало такое время и для индийских политиков.

Основные вопросы: как сопрягаются официальные декларации Дели о строительстве полицентрического мира с нешумными, но последовательными действиями по существенной переориентации Индии в мировой политике? какая внешнеполитическая стратегия идет на смену «курсу Неру», которой все настойчивее объявляется «устаревшим», утратившим связь с «новыми мировыми реалиями»? не приведет ли новая внешнеполитическая линия к отказу Индии от «незыблемых» принципов политического и экономического суверенитета?

Вопросы эти не праздные. Хотя бы потому, что базовые принципы внутренней и внешней политики уже более 60 лет являются главным фактором национального согласия. Эти принципы позволяли Индии поступательно укреплять свою независимую позицию в мировой политике. Ориентация на какую-либо одну страну (или группу государств) не без основания считалась бесперспективной для стратегических интересов страны.

Независимое самоопределение Индии в мире, считают сторонники индийского суверенитета, поставлено под угрозу: речь идёт о придании «особого статуса» индийско-американским отношениям.

В последнее время США все активнее действуют на азиатско-тихоокеанском направлении. Важная роль в американской стратегии в АТР отводится Индии, которую Вашингтон настойчиво пытается «вписать» в свои долгосрочные планы.

На мой взгляд, общий геополитический замысел американских стратегов определяют три основных обстоятельства.

1. Наблюдается перенос «центра тяжести» внешнеполитической деятельности США в АТР, куда смещается ось мирового хозяйства и где американские интересы – в силу колоссальной территории Азиатско-Тихоокеанского региона – нуждаются в «особой защите».

2. Усложняется главная стратегическая задача Соединенных Штатов, а именно задача эффективного контроля над мировым пространством в условиях относительного ослабления экономического и военно-политического потенциала США на фоне энергичного хозяйственного роста Китая и некоторых других стран АТР.

3. Материализуется задача США по «сдерживанию геоэкономической и геополитической экспансии КНР»; задача эта трудна в свете фактического отказа России исполнять роль «противовеса» Китаю в АТР и за его пределами, а также вследствие зависимости состояния экономики Японии (а равно и Южной Кореи и других стран Северо-Восточной Азии) от уплотнения хозяйственных связей с КНР.

В этих обстоятельствах администрация Барака Обамы оказалась вынужденной вернуться к реализации концепции «особых отношений» с Индией для действенного «сдерживания» Китая. Возвращение к установкам администрации Дж.Буша-младшего встретило активную положительную реакцию у трех влиятельных общественно-политических сил Индии: 1) частнокорпоративного сектора, особенно его верхнего слоя, в котором «стратегическое союзничество» с Америкой связывают с планами превращения Индии в «великую экономическую державу» к 2030-2035 гг.; 2) растущего среднего класса (прежде всего его наиболее состоятельных сегментов), уповающего на Америку как на «внешнего гаранта» его образа жизни перед лицом растущей мощи Китая; 3) генералитета и офицерского корпуса, подавляющая часть которых уже сориентирована на США как на «производителя передовых военных технологий и надежного поставщика наиболее совершенных боевых систем»; считается, что представители данной прослойки имеют доступ к руководству министерства обороны Индии и отстаивают необходимость замены России на США как главного поставщика военно-технической продукции в Индию.

Связующим звеном между Вашингтоном и Дели выступает экономически преуспевающая и политически активная индийская община в Америке, численность которой превышает 3 миллиона человек.

Кроме того, американцы настойчиво внедряют свои идеи и представления в систему научных учреждений и высшего образования в Индии, рассчитывая на благосклонность нового поколения индийцев к Америке, ее идеям и ценностям.

Некоторые индийские интеллектуалы полагают, что «американский проект» внешнеполитической переориентации Индии осуществляется в благоприятной внутриполитической обстановке. Ее основной особенностью является ослабление сил, противостоящих Национальному Конгрессу, - коммунистов и Бхаратия Джаната Парти, по причине смены поколений в руководстве и необходимости в модернизации их базовых идейных установок. При этом «американский проект» для Индии, безусловно, отличается от модели «цветных революций», использованной на постсоветском пространстве и в ряде других стран. Однако стремление американцев вывести индийские левые силы за рамки любой правящей коалиции (а именно такая конфигурация власти в современной Индии является единственно возможной) очевидно.

Наконец, признаком включения Дели в геополитические планы Вашингтона стало возобновление интереса США к идее «союза четырех демократий» (США, Японии, Австралии и Индии) с возможным последующим вовлечением в «восточное НАТО» (как называют данный проект в Пекине) Южной Кореи.

Некоторые левые интеллектуалы полагают: «нервным центром» всего «проекта» является премьер Манмохан Сингх, которого ведущие индийские СМИ искусно представляют как «политика вне политики», поглощенного исключительно осуществлением социально-экономических преобразований в стране. По их мнению, и «ядерная сделка», и фактическое исключение Индии американцами из режима нераспространения ядерного оружия, и перспективы приобретения индийцами у США наиболее «продвинутых» типов вооружений и военной техники, и другие далеко идущие инициативы осуществляются под непосредственным патронажем премьера. Как утверждают, политической подкладкой «американского проекта» для Индии выступает плавная передача власти от Манмохана Сингха к Рахулу Ганди, сыну Сони и Раджива и «представителю интересов молодого поколения», что обеспечит успех стратегии США в отношении Индии и АТР в целом.

Подобные оценки видятся мне преувеличенными. По личному опыту знаю: Манмохан Сингх высоко оценивает интеллект и глубокое понимание его страны такими советскими учёными, как Глерий Широков, Лев Рейснер, Григорий Котовский и другие. И для премьер-министра, и для лидера Индийского национального конгресса Сони Ганди стратегическое значение индийско-российских отношений очевидно. Однако в последние 15 - 20 лет в Индии сложились силы, которые, искусно апеллируя к «забвению» Индии Россией в «эпоху Ельцина» и к угрозе «геополитической экспансии Китая», добиваются переориентации внешнеполитической стратегии страны и отказа от идейного наследия Дж.Неру. И вот здесь представители левых правы: индийское государство, в отличие от былых времен, далеко не всегда справляется с ролью арбитра, уравновешивающего устремления различных сил в обществе. Тем более что крупнейшая партия страны – Индийский национальный конгресс – располагает поддержкой лишь 28% избирателей.

Тенденции к «американизации» внешней политики Индии очевидны. В самом деле, как объяснить бесконечное задерживание тендера на поставку в Индию 126 российских многофункциональных истребителей, сугубо формальное участие индийской стороны в альянсе стран-гигантов (форматы БРИК и РИК), фиксируемое российским МИДом «угасание» активности индийских дипломатов в Москве? Отнюдь не случайны и рассуждения некоторых индийских дипломатов об «архаичности» идей Дж. Неру.

Конечно, политический курс Индии в конечном счёте определяется волеизъявлением индийского народа, но Москва не может не принимать во внимание возможный неблагоприятный поворот в двусторонних отношениях с Индией. В сложившихся обстоятельствах российским руководителям не следовало бы действовать по поговорке «Гром не грянет – мужик не перекрестится». Готовиться к упреждению угроз интересам России в Южной Азии нужно уже сейчас.