Железный рубль

Не пожалейте копеечку! Подайте мне на ноги! Не проходите мимо! Подайте мне на ноги!- растягивая слова кричит ребенок, выставив культы ног с отрубленными стопами.

Свежие раны не сочатся, но покрыты струпьями, на которых густо сидят назойливые мухи.

Иногда малыш разгоняет мух и растирает болячки до крови.

Вечно спешащие прохожие время от времени невзначай задевают малыша. Редко кто из них оглядывается.

Кидая пару пятаков, прохожие спешат удалиться от попрошайки подальше.

Одни брезгливо отворачиваются, проклиная родителей малыша, которые посадили его сюда.

Другим искренне жаль его. И они подают ему пятаки два раза в день: по дороге на работу и с работы.

Загоревший мальчишка, который каждый день с раннего утра до поздней ночи сидит здесь, внешне не похож на остальных цыган-попрошаек.

Его длинные волосы слегка вьются, но имеют легкий каштановый оттенок. В огромных черных глазах живет страх. Малыш похож на затравленного зверька.

На вопрос торгующих рядом женщин, откуда он, отвечает, что из Калиновки Наурского района.

На вид Ромке лет 5, но он упорно твердит, что ему 7 лет и ножки свои потерял в три годика, угодив под поезд на станции Алпатово.

Малыш с любовью отзывается о поезде, потому что в нем можно выспаться.

С тамбура его никто не гонит. Наоборот, сердобольные пассажиры иногда подкармливают его.

Он не появляется на своем "рабочем " месте всего раз в месяц, в последний день.

Раз в месяц у него банный день. В Грозном его, как щенка, закидывают в любой проходящий поезд, а в Алпатово точно также безжалостно выкидывают. Там его подбирают, и через день таким же образом отправляют в Грозный.

С перрона его выносят сердобольные прохожие. Затем его забирают «свои» и везут на постоянное место" работы".

***

"Работать" в узком проходе на рынок недалеко от автостанции " Южная", которая располагалась в районе развилки Гудермес-Шатой, Ромка начал с ранней весны.

Два крепких цыгана и женщина-цыганка высаживали его из видавшей виды автомашины "Запорожец" рано утром. К началу открытия ворот на территорию рынка, Ромка сидел уже на деревянном ящике.

Базорком Лайсат забирала у ребенка аккуратно сложенную банкноту достоинством в десять рублей и, довольная собой, шла в свою каморку.

Дворник Хамсат, метущая территорию рынка, появлялась на работе только после закрытия рынка, и умудрялась взять с убогих по рублю. Так как просящих было шесть человек, то эти деньги были хорошим подспорьем к ее жалкой зарплате.

Но дань полагалась еще и сторожу Мухарбеку, который иногда пускал на ночлег несчастных, если за ними никто не приезжал.

А чаще всего за ними не приезжали в те дни, когда на рынке был выходной, или была ненастная погода.

Количество покупателей, равно как и продавцов, заметно уменьшалось. Следовательно, уменьшался и доход попрошаек.

Несчастные ютились под деревянным навесом в самом дальнем углу рынка. Рядом с ними спали и бездомные собаки.

Все попрошайки были цыганами. По крайней мера, они так представлялись.

Вечно грязные, наглые Лёня и Ромал, были за старших. Им было лет по 12. Настя и Лена- были задиристые и приставучие. Они умудрялись воровать. Часто из-за них возникали на рынке ссоры. Но девочки никогда не воровали у тех, кто постоянно торговал на рынке.

Они плевались шелухой обжаренных семечек подсолнуха, весело хохотали и обсуждали прохожих. Ромка, вынужден был сидеть целый день на одном месте. Ходить он никак не мог.

А шестой была старая полная Тамара. Одна ее нога распухла до таких размеров, что была шире ее туловища. Эта нога была поражена рожей и трофическими язвами.

Ее обычно привозили на тележке и выгружали, словно, мусор. Она возилась с четверть часа, прежде чем могла усесться и поправить свою ногу.

Иногда к ним заглядывал участковый Ибрагим. Он уточнял у мальчишек сколько дней они платили базоркому и шел за своей долей.

В весенне-летний сезон дела шли хорошо.

Рынок всегда был забит продавцами и покупателями. Естественно, чем больше людей,

тем больше среди них и сердобольных.

У Ромки было самое доходное место. Напротив него торговали пирожками с картошкой и беляшами. Тетя Роза торговала с раннего утра до позднего вечера. Ей помогала Малика, ее пятилетняя дочь. В течение дня две толстые тетки в белых косынках и халатах в огромных кастрюлях подносили свежие пирожки и беляши. А вечером, прихрамывая на правую ногу, тетя Роза подходила к малышу и отдавала ему оставшуюся пару пирожков или беляшей, которые она просто никому не продавала.

В благодарность за сырую воду, которую Лена приносила ему в стеклянной бутылке, Ромка откладывал для нее самый лучший беляш.

И так естественно и чистосердечно просить милостыню, призывая к Богу, умел только Ромка.

Порой казалось, что он никогда не замолкает.

В отличие от других, Ромка кричал без акцента, на хорошем чеченском языке.

- Шай Дела доьхьа, саг1а лойша суна! Кхоа ма дейша! Сан когашна саг1а лойша! Д1а ма г1ойша! Шай дела доьхьа! Саг1а лойша! (Подайте ради Бога! Не пожалейте! Подайте мне на ножки! Не проходите мимо! Ради Бога! Подайте!)

Других слов на чеченском языке он не знал. Вернее, понимал, но не говорил.

Старику Мухарбеку малыш пришелся по душе.

Высокий, худощавый, как трость старик, сгорбился от бремени жизни. Его глаза потускнели от количества горя, которое ему пришлось пережить. Но доброта и широта его души оставили печать на лице.

И он не оставался в долгу у обездоленных. Половину той суммы, что он собирал у них, старик отдавал опять все той же ненасытной Лайсат. А на остальные деньги он умудрялся покупать кусок мяса и приносить с собой на работу в отваренном или жаренном виде.

Жена его давно умерла. Единственная дочь жила где-то в Ростовской области, откуда приезжала навестить старика раз в несколько лет.Правда, двоих сыновей он породил. Старший умер в младенчестве от краснухи, а младший в возрасте 16 -ти лет утонул в Сунже.

Друзья-подростки видели, как тот спрыгнул с парапета моста. Сунжа отдала тело юноши спустя 3 месяца в полутора километре от места трагедии.

Иногда Мухарбек готовил галушки из белой кукурузной муки. Получались они у него крупные, с половину его огромной грубой ладони.

Его галушки ел только Ромка.

Маленькими грязными руками ребенок окунал большую галушку в острый чесночный соус, в то время, как другие расхватывали куски мяса.

Глаза его светились благодарностью.

То ли от действия чеснока, то ли от усталости, малыш засыпал крепким сном раньше всех.

Старик подходил к спящим и накрывал их телогрейкой.

***

Ромка сегодня устал больше обычного.

Несмотря на то, что день был пасмурным, ему удалось собрать приличную сумму денег. И самое главное, ему сегодня дали железный рубль с изображением огромной головы. Голова эта была ему знакома. Кто на нем изображен он не знал, но понимал, что эта монета лучше всех остальных монет.

Он долго крутил эту монету, но никому не показывал.

Уснув раньше других, немного отдохнув, Ромка выполз из своей "берлоги".

- Дедушка,- тихо позвал он старика.

Но старика видно не было.

Задрав голову, малыш начал считать звезды:

- Один, два, семь, пять, десять.

Он сбивался со счета, но продолжал считать, боясь, что уснет раньше, чем найдет старика.

- Пять, три, семь, один, два.

Ой, Борзик!- обрадовался малыш дворняжке, которая жила на территории рынка.

Собака подошла к мальчику и лизнула его по одной, потом по другой культе.

Благодарный Ромка обнял собаку и прижал к себе.

- Ты что тут делаешь?- обратился к нему Мухарбек.

- Тсс. Тебя жду,- ответил малыш, приложив палец к губам.

- Что случилось?- спросил дед, присев на корточки.

- Дедушка, когда у меня отрастут ноги, мне надо будет купить туфли. Лаковые черные туфли.

Ты меня понимаешь? -заглядывая в глаза старика спросил Ромка.

- А почему черные и лаковые?- с грустью спросил Мухарбек.

- Дедушка. У Малики, девочки, которая с мамой продает пирожки есть старые сандалики. Они- рваные и вечно спадают с ног. Она мечтает о черных лаковых туфлях. Я прошу деньги у прохожих себе на ноги. А мои ноги будут в толстых черных ботинках со шнурками. У Малики ножки красивые. И ей не нужны такие ботинки.

У меня сегодня есть хорошая денежка. Мне тетенька одна дала железный рубль. Если я его отдам, то не смогу купить Малике лаковые туфли. Может мне еще кто-нибудь даст такой рубль. Можно я отдам этот рубль тебе, чтобы ты его спрятал?

- Конечно, можно,- ответил старик и взял малыша на руки.

Плотно сжав зубы, подергивая плечами, Мухарбек медленно шел по двору спящего рынка.

Он пытался сдержать слезы, которые медленно стекали по его старческому лицу.

- Ты плачешь?- спросил Ромка.

- Нет. Я уже большой и не умею плакать. Это у меня слюни текут от зависти, что у тебя есть железный рубль,- ответил старик.

- Дедушка, когда я куплю Малике туфли, я отдам железный рубль, который мне еще дадут, тебе. И купим тебе шляпу, а то твоя мне совсем не нравится,- сказал малыш и сильно обнял старика за шею.

Уложив малыша на топчан, Мухарбек вышел на улицу. Обойдя территорию рынка, он подошел к водной колонке, совершил омовение и встал на утренний намаз.

Сегодня он просил Аллаха отпустить грехи всем верным и неверным, близким и родным, живым и мертвым. Потом попросил ноги для Ромки и черные лаковые туфли для Малики.

Свернув коврик, он посмотрел на спящего малыша. Едва сдержался от желания его погладить.

Взяв связку ключей, сторож пошел открывать ворота рынка.

Когда он вернулся в сторожку, малыша уже не было.

Мухарбек знал, что Ромка сидит у ворот, которые выходят на автостанцию. И, несмотря на то, что ему надо было идти именно в эту сторону, старик пошел к другим воротам.

Весь день Мухарбека мучила мысль об усыновлении Ромки.

Никто, конечно, не понял бы его.

- Вряд ли я справлюсь. Не смогу я его поставить на ноги. И как я ему скажу, что ноги его не вырастут? Мне уже 72 года. И у меня нет никого. Что я могу дать ему? Только вот этот старый саманный домик. Но я дал бы ему тепло своего сердца. Мне было бы с кем делиться.

Аллах, дай мне разума и поведи по правильному пути,- рассуждал Мухарбек.

***

Был конец мая.

Город утопал в зелени садов.

Один из самых красивых городов Северного Кавказа жил своей обычной жизнью.Вдоль дорог, в парках, лесопосадках, в садах и по над дворами росли плодоносящие деревья.

Не считалось зазорным любому прохожему остановиться и сорвать плод.

Таких вкусных плодов и овощей, как в Чечне и Дагестане, было мало в соседних республиках, так как почти все солнечные дни доставались этим краям, в то время, как в соседних республиках вечно плакал дождь и стелился туман.

Начался сезон черешни и клубники.

Несмотря на крупные красивые сладкие ягоды, Ромка терпеть не мог клубнику.

И из всех сортов черешни любил только золотисто-желтую.

Он тщетно пытался вспомнить, что у него связано с этой черешней.

Ему часто снилось, как он рвет золотистую черешню и набивает ею себе рот. Просыпался он от дикой боли и страха, когда ему начинало сниться, как золотистый сок черешни превращается в кровь.

Тогда кто-то протягивал ему руку и звал к себе. Ромка точно знал, что у того, кто его брал за руку был крестообразный шрам на правой руке и золотой перстень с черным камнем.

Звали того дядю из его сна Салавди. Дядя Салавди подкидывал его и ловил на лету. И всегда давал ему деньги. Таких денег Ромка больше не видел. Малыш слабо помнил, что банкнота была зеленого цвета и с изображением большой головы, похожей на ту, что на железном рубле.

Кто этот дядя и почему он приходит к нему во сне, Ромка не знал. Да и нет у него никаких знакомых с таким именем.

Вот сегодня ему опять снился тот же сон.

***

Ромка долго ждал, когда к тете Розе прибежит Малика.

Но девочка все не шла.

Не дождавшись ее, Рома робко спросил:

- Тетя, а когда придет Малика?

- Она не придет, - я заперла ее в квартире,- ответила тетя Роза.

Ромка загрустил. Он перестал кричать о подаянии.

Только изредка поднимал глаза, наполненные слезами, и смотрел на тетю Розу.

Вечером женщина, как всегда, подошла к малышу и протянула ему пару пирожков.

- Не надо, не хочу. Отнесите Малике,- наклонив голову, выдавил из себя малыш.

- Бери. Малика дома целый день кушает. Я не могу ее брать с собой. У нее нет обуви.

Накоплю денег, куплю ей босоножки и приведу. Ты потерпи. Старые совсем растоптались,- погладила Роза мальчика и отвернулась.

-Передайте ей, что я куплю ей черные лаковые туфли,- крикнул вслед уходящей женщине Ромка и начал тихо плакать.

Роза остановилась, чтобы оглянуться. Но не смогла. Она чувствовала, что вот-вот сама расплачется.

Почему она так прикипела к этому малышу, женщина совсем не знала.

Не был он похож на всех остальных.

- Как искренне он верит, что соберет деньги себе на ноги,- часто рассказывала Роза своему мужу, прикованному к постели.

Лечи третий год не выходил на улицу. Он перенес менингит, а потом и корь. От менингита воспалилась кора головного мозга. Он часто забывал, кто он и где находится, боялся яркого света и темноты. Но корь принесла еще один подарок. Он ослеп.

Волею Аллаха его дни продолжались. Больным он оказался не нужным никому. Два его брата едва сводили концы с концами. И он остался с женой и ребенком. У Розы была рано овдовевшая мать. Она была в третьем браке и практически не навещала дочь, так как жила в отдаленном горном селении. Правда, она время от времени передавала соленый творог и козий сыр для внучки.

- Мама, а ты Ромку видела?-увидев мать, спросила девочка с порога.

- Видела. Он тебя спрашивал. Он сказал, что ты хочешь черные лаковые туфли,- ответила Роза и поцеловала дочь.

- Мама, ты купишь мне такие туфли, когда я пойду в школу?- продолжала лепетать Малика, крепко обнимая маму.

- Куплю, моя золотая. Обязательно куплю. А в воскресенье я поеду на барахолку, на Северный базарчик и постараюсь тебе купить что-нибудь. Будь умницей.

 - Добрый вечер, Роза. Ты уже пришла с работы? Я вот заходил посмотреть, как Лечи,- сказал Мухарбек, выходя из комнаты, в которой он был с хозяином дома.

 - Добрый вечер. Спасибо, что заходишь. Кроме тебя у нас, наверное, никого и нет. Подожди, я чаем угощу,- предложила Роза.

 - В следующий раз, дочка. Мне пора,- сказал Мухарбек и вышел.

 Придя на работу, старик не нашел Ромку. Спросил у дворника, не видела ли она цыганенка.

 - Он спит под заброшенным навесом. Видела, что плачет. Не знаю, что случилось. Даже хлеб у меня не взял,- ответила Хамсат, туго завязывая платок.

 Пройдя к себе в сторожку, Мухарбек снял с себя безрукавку, взял связку ключей и пошел закрывать ворота.

 Толстую неуклюжую Тамару посадили в тележку и собирались забрать, когда она увидела Мухарбека.

 - Ты не очень балуй Ромку. Узнают хозяева, ему несдобровать. Он сегодня и десятку не собрал. Я заплатила за него. Я тебя предупредила, а там твое дело,- сказала Тамара и махнула рукой.

 Закрыв ворота, а потом и калитку за дворником, старик начал искать малыша.

Подойдя к навесу, Мухарбек услышал, как малыш во сне плачет.

Он нагнулся, взял ребенка на руки и понес его к себе.

Когда он пригнулся, чтобы положить Ромку на топчан, тот обхватил его за шею и прижался.

Мухарбек присел с ребенком на топчан.

 -Ромка, Ромка! Чует мое сердце, что ты вовсе не цыганских кровей. Расскажи мне Ромка, где твои родители?

 Малыш молчал, но не отпускал шею старика.

Скупая слеза покатилась по старческому лицу.

Ромка протянул свою худощавую грязную руку и вытер след, который слеза оставила на лице старика.

- Дедушка, меня в капусте нашли. У меня нет родителей,- ответил малыш.

- У всех бывают родители. Даже у Борзика были родители. И у меня были родители. У воробышек, которые клюют прогнившую черешню, были родители. И у тебя должны быть родители.

- Наверное, дедушка, они меня в капусте потеряли,- сделал заключение малыш.

Старик усадил малыша на топчан и достал из сумки кусок белого хлеба с толстым куском сыра.

- Не успел сегодня мясо купить. Ты давай ешь, а то не сможешь собрать деньги на лаковые туфли, - погладил старик малыша.

- Я буду стараться, если она меня не забудет. Она сегодня не приходила и я не смог просить денег. Мне было грустно без нее,- едва слышно ответил Ромка.

- Вот получу пенсию и принесу тебе железный рубль,- погладил старик ребенка.

Малыш отложил в сторону бутерброд и крепко прижался к Мухарбеку.

Сердце старика не выдерживало столько чувств.

Его плечи затряслись и он заплакал.

- Меня никто так никогда не обнимал. Хороший ты, Ромка. Я бы забрал тебя к себе. Пойдешь ко мне жить?

- Я не могу. Мне надо Малике купить черные лаковые туфли. И зачем я тебе без ног? Я не умею ничего делать, как только кричать и просить милостыню,- стал оправдываться ребенок.

Дедушка, а ты не слышишь, как кричат там у ворот? Давно уже кричат,- спросил мальчик.

- Пойдем, посмотрим, что им надо,- сказал дед и, взяв малыша на руки, пошел к воротам.

***

За решетчатым забором стоял плотный коренастый мужчина. Он, оглядываясь, разговаривал, с человеком, который сидел в белом легковом автомобиле.

- Юнус, зря мы приехали. Тут и ворота закрыты. Вряд ли сторож что скажет нам,- обращался он к водителю автомобиля.

Увидев старика, он поздоровался, перекинулся парой слов со своим напарником.

А потом продолжил:

- Извини, отец. У меня сегодня на рынке украли бумажник. Но там был паспорт и водительское удостоверение. Деньги мне не нужны. Может подкинут паспорт. Нам надо уезжать. Если, что найдется, я отблагодарю.

Одной рукой мужчина взялся за арматуру решетки. На его руке красовался перстень с черным камнем. И ... крестообразный шрам.

- Дядя Салавди, а мне ты дашь денежку?- вдруг спросил Ромка.

- Конечно, дам,- ответил мужчина и полез в карман.

Мухарбек пытался открыть дверь, но малыш, висящий у него на шее мешал ему.

Салавди резко поднял голову и спросил:

- Малыш, а откуда ты знаешь, что меня зовут Салавди?

- А ты живешь у меня во сне. Я тебя узнал по шраму на руке. И этот перстень я знаю. Только вот черешня там нехорошая,- продолжал Ромка.

Выхватив ключи у старика, Салман с улицы открыл дверь и крикнул:

- Юнус , беги сюда. Я нашел, нашел!

Почти с силой отобрав у старика мальчика, Салман подкинул ребенка и закричал:

- Рамзан, я знал, что ты не утонул! Я знал, что найду тебя! Знал!

Потом он посадил ребенка на стол и задрал рубашкку. На правом плече у ребенка был шрам от ожога.

- Это ты прислонился к чугунной дверце печи, когда мы гостили в селе.

Он опять схватил мальчика и стал его подкидывать.

Ромка обхватил мужчину за шею и произнес:

- Покажи свои деньги. Там есть деньги для меня?

- Там всегда есть деньги для тебя! Я никогда не хожу без денег для тебя. Вот, смотри,- сказал мужчина и поставил мальчика на землю.

Ребенок тут же упал.

Только сейчас Салавди заметил, что у мальчика нет стоп.Он протянул ему пятидесятирублевую зеленую банкноту и, подхватив малыша на руки, крепко к себе прижал.

С банкноты на Ромку смотрела знакомая голова.

- Дядя Салавди!- заплакал малыш.- Ты почему так долго за мной не приходил? Ты меня в капусте потерял?

- Нет, малыш. Я купил тебе желтой черешни, а ты захотел мороженое. Вот я и отлучился.

А черешня была рассыпана вдоль набережной Сунжи. Думали, что ты утонул. Но я не верил в это. Я знал, что найду тебя. Я всегда знал, что найду тебя,- не отпуская ребенка, говорил мужчина.

Мухарбек, потеряв дар речи, не мог понять, что здесь происходит.

Он бил себя огромными ладонями по коленям и не знал, что сказать.

Юнус, водитель автомобиля, сидел на том самом деревянном ящике, на котором обычно сидит Ромка и просит милостыню. Он и сегодня прошел мимо этого малыша и ничего ему не дал.

В каждый свой приезд домой, Юнус заходит на этот рынок. И каждый раз у него здесь что-то пропадает. Сегодня он подвез Салавди, а сам не стал заходить на территорию рынка. Он постоял рядом с ним, а потом уехал, проклиная этот рынок, когда узнал, что Салавди потерял бумажник с документами.

Оксана, жена Юнуса, уже третий год не едет с ним к его родственникам.

Она ждет его в Витебске, надеясь, что аист еще раз принесет им малыша, который три года назад потерялся в Грозном, когда Салавди -дядя ребенка оставил малыша без присмотра и отлучился на пару минут за мороженым.

***

- Малика, ты помнишь, свои первые лаковые туфли?- который уже раз спрашивает Рамзан жену.

- И дедушку Мухарбека помню. И помню, что мне не в чем было ходить. И помню, как мама приехала с барахолки и плакала, что у нее не хватило пяти рублей, чтобы купить мне стоптанные черные лаковые туфли.

-А помнишь, как я надевал на твои ножки те лаковые туфли?- в сотый раз спрашивает ее муж.

- Помню, милый. Помню. Все твои письма помню. Каждое твое слово помню. И не устаю повторять, что люблю.

- Я тебя тоже очень люблю. Только, не обижайся. Еще раз прошу, ничего из детской одежды не выбрасывай. Передадим в детский приют.

- Да, мой хороший. Только не своди глаз с детей. Я сейчас приду.

Рамзан сидит на скамейке в парке" Березовый гай", наблюдая за своими близнецами- Мухарбеком и Мархой.

Он достает из кармана брюк монету советских времен, достоинством в один рубль и вспоминает, как с этого рубля у него началась новая жизнь.

Помнит, что этот рубль подала ему женщина. Но не помнит ни ее руки, ни ее глаза.

Дядя Салавди с женой и его родители, Юнус и Оксана, теперь уже Мадина, уехали на лето в Грозный.

В первые дни войны Роза и ее муж Лечи погибли под руинами дома.

Мухарбек умер в тот год, когда Рамзан впервые приехал к нему с "отросшими" ногами- протезами.

Поиски тех, кто украл ребенка и отрубил ему ступни, ни к чему не привели.

Господь велик.

Он дает каждому из нас свою судьбу.

И велит быть боле заботливыми и ответственными за своих родных и близких.

Не упускайте из поля зрения своих детей, пока они зависят от вас!

Берегите детей!!!